Было записано (СИ) - Greko

Дождались! Тома вытерла слезы. Подошла. Присела. Поцеловала. Потом провела пальчиком по шраму.

— Он затянется! — заблеял я. — Будет не так страшно!

— Мне не страшно, любимый! — улыбнулась Тамара. — Это все?

— Эээээ.

— Коста!

— Это еще ничего! — раздался насмешливый голос Глаши. — Ты спину ей покажи!

Глаша стояла в дверях. Бахадур навис сзади, с трудом заставив себя бросить на меня короткий взгляд, быстро кивнуть и обратно потеряться в ложбинке грудей казачки.

— Михаил Афанасьевич! — Тамара обратилась к незнакомцу.

Тот подошел к кровати.

— Ну-с… — (я чуть не подхватил «Снимай бурнус») — посмотрим! Вы пока все давайте на свежий воздух! Тамара Георгиевна, вы можете остаться.

Тома и словом не обмолвилась, пока врач колдовал надо мной. На все мои немые вопросы, прихлопнула ручкой — потом. Доктор всего обмазал. Обвязал.

— Раз вы уже здесь, может, осмотрите и приятеля? — попросил я

— Неуместный вопрос. — улыбнулся Михаил Афанасьевич. — Конечно, осмотрю!

… Может, в этом и есть правда. В том, что мысли — материальны. Может недаром я так часто вспоминал Прочноокопскую и то, как мы лежали с Тамарой, обнявшись, и разговаривали полночи. А что было мне иначе думать, если я сейчас также лежал весь в мазях, а рядом была супруга? Мы также крепко обнимались. Мои руки беспрерывно ходили по любимому телу. Сейчас это путешествие руки — сродни медитации и лишено эротического подтекста. Оно уносило меня вдаль — туда, где нет стонов, страданий, хрипов умирающих, пороховой гари и лязга клинков, а есть лишь уютная тишина, покой, мягкий свет свечи, тепло родного очага, горячее любимое тело…

Опять я удивлялся. Не скрою, почти был уверен, что после родов Тамаре не удастся избежать бича всех восточных женщин, и она начнет полнеть, расплываться в формах. Но в который раз я убедился в том, что в отношении моей грузинки всегда нужно помнить главное: она — не обычная! Тома была в прежних кондициях. Только чуть набрала в теле. Но это «чуть» просто определило её окончательный переход из девушек в женщину. Сейчас она была еще привлекательнее из-за немного округлившихся ног и немного увеличившейся груди. Мои руки не могли остановить свой бег. И мы также не могли наговориться. Шептались на грузинском.

— Как Соня? И с кем она? Миша и Микри же заняты круглые сутки. Наняла няньку?

— Соня хорошо. Зачем няня? Ты же видишь, я приехала с братьями. А что это значит?

— Это значит, — во мне, как обычно в присутствии жены, проснулся старательный ученик, — что они выполнили твою просьбу и привезли Манану! Значит, с Сонечкой сейчас сидит Манана!

— Умный муж!

— А с братьями как так получилось? Мы же думали…

— Ну, не мы. Я думала. Не верила, — жена признала ошибку. — Не ожидала. И долго себя корила за то, что так могла думать о родных. Они ни словом, ни взглядом. Наоборот. Во всем поддержали. Тут же бросились помогать.

— Каким образом?

— И по дому. И по делам. Все закупки взяли на себя. Микри стало легче.

— А живут где?

— Пока в гостинице. В нашей комнате. Потом решим. И сюда потребовали, чтобы я взяла их с собой. Чтобы охранять в пути. Неспокойно на Военно-Грузинской дороге.

— Как твой план по поводу Бахадура и Мананы? — я усмехнулся, кивая в сторону двери, где алжирец, был уверен, продолжает окучивать Глашу.

— Пусть повеселится! — Тома поняла мой намек. — Никуда не денется!

— Не сомневаюсь! Какой сумасшедший пойдет против тебя и твоих планов!

— И это тоже.

— А что еще?

— Они уже переспали! — улыбнулась супруга. — Пока скрывают. А я делаю вид, что не знаю.

— Уже⁈

— Я же говорила: Манана ему подходит. Да и она… Несчастная. Год всего в женах ходила.

— А что случилось с мужем?

— На охоте погиб по глупости. Так что, думаю, это она затащила пирата в постель! И уже не отпустит! Так что, пусть веселится.

— Последние дни на свободе?

— Угу! — хохотнула Тамара. — Ладно об этом. Ты не слишком рисковал? Может, не стоит уж так. Может, маленькими шажками. На тебе уже живого места нет, любимый.

— Тома, я не буду маленькими шажками. Нет времени. Не бойся. Я выжил и выживу. Все будет хорошо. Поверь.

Тамара вздохнула.

— Что? Не веришь?

— Хочу верить. Только…

— Тамара! Выкладывай уже! Я же вижу, что ты что-то приготовила! Очередную бомбу! Взрывай!

— Я говорила с князем Чернышевым!

Я, конечно, ожидал взрыв, но не такой мощности по количеству килотонн.

— Когда ты уже перестанешь меня… Обухом по голове! А?

— Никогда, любимый! Иначе ты меня разлюбишь! — улыбнулась Тамара.

— Я слушаю.

— Случайно столкнулись, — начала было Тамара.

— Так я и поверил!

— Ну, ладно! Знала, что он в Тифлисе. Попросила Манану Орбелиани.

— Понятно! Манана пригласила его к себе домой.

— Да.

— И?

— Лезгинку танцевал со мной!

Тамара, уже зная, сделала паузу, необходимую мне для прихода в себя.

— Уффф! — выдохнул я. — И?

— Плохо танцует!

— Тамара!

— Хорошо! Хорошо! — Тома опять провела пальчиком по шраму. — Не успела я сказать ему, что твоя жена и только попросила сменить гнев на милость…

— Сбежал тут же? — мне все равно было весело.

— Да! Вот почему я и говорю, что, может быть, маленькими шажками, раз он так уперся и ни в какую? А, любимый?

— Разберусь! Не бери в голову. Только это же не все, как я погляжу. Что еще тебя беспокоит?

— Странные люди заходили из канцелярии наместника…

— Зачем? И почему странные?

— Потому что вопросы задавали странные.

— По поводу?

— Спрашивали про Веронику.

Я взвыл от боли, потому что, услышав эту новость, попытался вскочить, потревожив все повязки на спине.

— Что⁈ Что⁈ — Тамара испугалась, понимая, что догадываюсь о причинах их расспросов и что это — не к добру.

— Завтра же! Слышишь меня: завтра же вы поедете обратно в Тифлис! Загоняя лошадей и не отдыхая!

— Что ты несешь? Как завтра? Я не брошу тебя сейчас в таком положении! И к чему такая спешка? Что нам грозит на это раз⁈

— То, что у нас могут отнять Веронику.

Теперь вскочила Тамара.

— Как⁈ Они не могут её отнять! Это же… Это же не твое звание штабс-капитана, не подаренный дом. Она — живой человек, наша дочь! Как⁈ Какое право они имеют?

— Все! Успокойся. Я объясню. Ты же знаешь, чья она дочь?

— Да.

— После всей этой заварушки очень много пленных с нашей стороны. А еще раньше офицеры в плен попали. Твой ненаглядный Илико — тоже. Сейчас начнутся переговоры. Обычное дело. Ты же помнишь, как я вызволял наших из плена?

Тамара кивнула.

— Так и сейчас. Наших будут пытаться вызволить. Шамиль просто так не отдаст их.

— Ну, деньги… — попыталась вставить жена.

— Да. Конечно, деньги. И, порой, немалые. Но и они не всегда могут решить проблему. И наши прекрасно понимают, каким козырем в переговорах будет Ника. Может, и не наши к этому пришли. Может, это Шамиль потребовал вернуть дочь его ближайшего сподвижника. Сейчас это не важно. Важно то, что наши теперь от нас не отстанут. Понимаешь?

— Да.

— Тогда ты понимаешь, что не будешь мне перечить и завтра же поедешь обратно в Тифлис?

— Не буду. Поеду, — кивнула Тома. — С доктором договорюсь. Он останется. Только, как мы спрячем Нику?

— Я вижу два варианта. Первый: отвозите её в Гурию к Сандро.

— Второй?

— Второй мне больше нравится.

— Крым, Мария?

— Да, любимая.

— И мне он больше нравится. — согласилась жена. — А с кем?

— Бахадур, конечно. Но я бы предложил еще и братьям с ним поехать.

— А братьям зачем?

— Пусть поговорят с Умутом.

Жена улыбнулась.

— Хочешь их пристроить в его дело?

— Попытка — не пытка, — я поцеловал Тамарин пальчик, так и застывший на моем шраме. — Может, Умут сможет наладить маршрут доставки апельсинов в Тифлис. А братья по его указаниям этой доставкой и сбытом займутся!