Сын помещика 2 (СИ) - Семин Никита

— Да как ты смеешь, щенок? — донеслось мне в спину.

Однако я уже не слушал отца. По его поведению понятно, что вину за собой он не чует. Взывать к совести бессмысленно. Наказать? А как? Он тут — власть. Я могу поднять на него руку, ударить, но… а дальше-то что? Что это изменит? Ни-че-го. И от этого было тошно.

— Роман, вернись, мы не договорили!!! — несся мне в след крик отца.

В зал вбежали испуганные братья. Из столовой вышла недоумевающая мама. Из-за ее юбки выглядывала мордочка Люды. Но мне было не до них. В голове крутилось лишь одно — как мне самому теперь поступить? Сделать вид, будто ничего не было? Не выйдет. Я сам себя ненавидеть буду за малодушие. Тогда что остается?

Выход я видел лишь один — собрать вещи, забрать Пелагею, чтобы на нее не срывались из-за моего отъезда, да рвануть к тете. На жизнь я себе заработаю, теперь есть у меня такая уверенность. Главное — чтобы отец сгоряча не отрекся от меня. Но главный повод — женитьбу на служанке — я ни ему, ни обществу для этого давать не собираюсь. А в противном случае его никто из света не поймет, за что он от меня отрекся.

Причин, почему я так резко задумался об уходе, когда столько сделал — было несколько. Первое — я чувствовал ответственность за жизнь Пелагеи. С тех самых пор, как решил принять ее в свои слуги. А это значит, что я должен ее защищать. Потому и на Акима тогда бросился. Потому и сейчас с отцом поругался. Вторая причина — чувство собственности. Девушка — моя. Точка. Иррациональное и чисто мужское эго не давало ее делить ни с кем. А официальный статус личной служанки лишь укреплял это отношение. И тут — отец покусился на мое. Нарушил уже мои личные границы. Третью причину я уже озвучил отцу. Смотреть на него как прежде я уже не смогу. Видеть его и знать, что он способен принудить девицу, которая в его полной власти, к тому, чего она не хочет — противоречит моему представлению о порядочном человеке. Я сам несмотря на все похотливые мыслишки никогда такого не допускал. И Пелагею если и хотел когда-нибудь завалить в постель, то только по обоюдному согласию. Чтобы она потом не ходила, как сейчас — тенью себя прежней. Ну и последнее — действовать по указке человека, который резко потерял в моих глазах право его уважать, мне было просто противно. А если останусь, то по-другому и не получится. Отец в поместье — полновластный хозяин, в том числе и для своей семьи.

— Собирай свои вещи, — бросил я Пелагее, которая так и осталась в моей комнате, когда я ходил в кабинет.

— Какие? — тихо и испуганно спросила она.

— Все. Мы уезжаем.

Та попыталась мышкой прошмыгнуть мимо меня в дверь, но не смогла — там уже стояла мама.

— Куда это ты собрался? — вскинула она бровь.

Затем величественно взглянула на девку и легким кивком головы вернула ее назад в комнату.

— Подальше отсюда.

— Что за ребячество, Роман? Почему ты кричал на отца?

— Вот сама у него и спроси, — огрызнулся я на эмоциях. — Но ноги моей больше не будет в этом доме! — тут я повернулся и посмотрел на нее в упор, глаза в глаза. — Никогда!

Она вздрогнула. Поняла, что я не шучу, после чего сделала шаг назад.

— Прошу, расскажи мне, что случилось, — уже более примирительным, а не приказным тоном попросила она.

— Все вопросы — к отцу.

Посмотрев, как я скидываю вещи в портфель, и даже не собираюсь останавливаться, она сказала:

— Дай хотя бы мне время с ним поговорить. И не уезжай до этого момента, хорошо?

— Вот пока собираюсь, и говорите.

Может я и был сейчас груб, но я и так проявил чудеса самообладания. На большее сил у меня уже не было. Кивнув, мама ушла, а там и Пелагея покинула комнату. На какое-то время в доме наступило затишье.

Сергей Александрович был раздосадован и даже зол. Но больше — все же раздосадован.

«Вот как чувствовал, что он к этой девке прикипел душой! Зря я тогда у него на поводу пошел, — мысленно корил он себя. — Эх… весь в меня пошел», пришла другая мысль.

Много лет назад у мужчины тоже была личная служанка. Как раз примерно в возрасте Романа. Только тогда самому Сергею Александровичу было шестнадцать. Отец дал ему служанку по двум причинам: чтобы учился на конкретной слуге людьми управлять, и чтобы либидо свое потешил, а не теребил втихаря свой отросток. Вот только та служанка быстро смекнула, что Сергей еще неопытен, и стала им крутить в свою пользу. Чисто по-женски. То притворится уставшей и немощной, воспользовавшись его добротой, и отлынивает от работы. То пожалуется на какого-то из слуг, кто ей не по душе, будто тот ее обидел. Мужчина в тот момент и не понимал, как им крутят, и он не хозяин крестьянки, а ее верный «раб». Роли поменялись, хотя формально все оставалось прежним.

Отец мужчины, Александр Иванович, заметил это и поступил довольно мудро и в то же время — жестоко по отношению к чувствам молодого Сергея. Он просто пообещал служанке крупную сумму за ночь с ней. Та в силу своей меркантильности и желания «оседлать» старшего Винокурова так же, как получилось с Сергеем, согласилась. Когда дело было в самом разгаре, другой слуга по приказу Александра Ивановича позвал Сергея в комнату отца. Там-то мужчина все и понял, хотя поначалу тоже на отца накричал. Но потом успокоился, и они нормально поговорили, после чего все несуразицы, незамеченные им ранее, вдруг словно кто свечой подсветил.

И эта Пелагея, по мнению Сергея Александровича, была такой же, как та его первая служанка. Но затягивать с «открытием глаз» у сына он не желал. Да и супруга бы не позволила поступить таким образом. Ну и он еще помнил, как ему было больно в тот самый момент, когда он увидел открывшуюся ему картину.

А тут — будто сам бог послал ему ситуацию. И настроение было соответствующее. И жена далеко, как и сам Роман. Да и сама девка хоть на словах и была против, но на деле — не убегала, на помощь не звала, да и шептала тихо, чтобы никто не услышал. Видал он таких ранее, которые лишь на словах недотроги. И ее слова о девственности лишь обрадовали Сергея Александровича — не успела она еще полностью влияние над сыном взять! Хотя и стоило проверить — так ли это, или она ему врала в глаза. Ведь о том, что они ночь провели вместе, ему Евдокия доложила. Да и в Царицыне сын спокойно девку к себе в постель положил, не постеснялся. Было над чем подумать. Он конечно говорил, что не испытывает к ней никаких чувств, но ночная кукушка дневную всегда перекукует. Так что все могло поменяться в любой момент.

«Фокус» с оплатой Сергей Александрович собирался провернуть уже после того, как оприходует девку. И тогда — все. Не будет Роман на нее прежними глазами смотреть, зная, что та за деньги другому отдалась. Ни один нормальный мужчина такую девицу рядом с собой на правах любимой женщины не потерпит. Есть конечно исключения, но это не про его Романа. Кто же знал, что все пойдет наперекосяк? Сначала младшенький не вовремя вломился, нарушая все приличия, не дав закончить начатое. А теперь вот и Роман все узнал, да только эффект получился обратный. И что делать дальше — непонятно. Но мужчина все еще надеялся, что все получится, как и у него самого — успокоится Роман, они поговорят, и у сына откроются глаза на эту Пелагею.

— Сергей Александрович! — прервала его размышления супруга, ворвавшись в кабинет. У мужчины это вызвало недовольство и лишь усилило раздражение. — Потрудитесь объяснить, что у вас произошло с нашим сыном?

«Ну конечно, Роман так кричал, что не услышать было невозможно», подосадовал помещик.

— Это наше, мужское дело. Перебесится, потом и поговорю с ним.

— Не успеете, Сергей Александрович, — ледяным тоном продолжила женщина. — Роман собирает вещи. И как только закончит — покинет нас.

— Да он ополоумел! — вскочил с кресла мужчина. — Из-за дворовой девки из дома сбегать⁈

— А вот с этого места поподробнее пожалуйста, — прищурив глаза, прошипела Ольга Алексеевна.

Винокуров тут же рухнул обратно в кресло. Он уже знал этот тон. И если сейчас не успокоить супругу, дальше будет лишь хуже.