Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1. - Алексей Хренов

— Они похожи, эти были «Савойи», «Пипистрелло» — Летучая мышь вроде в переводе. Так нам аж из восьми стволов долбили навстречу, мне крылья порвали прилично.

— Да? Я даже и не видел стрельбу, надо учить матчасть! — подвёл итог первому бою Лёха.

Минут через пять к ним подбежал активно жестикулирующий руками восторженный капитан Мигель. Лёхе пришлось подняться с травы и, мешая в разговоре весь доступный набор иностранных слов и активно помогая себе руками, объяснять, как прошёл бой. Мигель кивал, его глаза горели от восторга, и он то и дело восклицал, перебивая Лёху.

Откуда-то появилась бутылка с вином, и испанцы с радостью начали наливать его всем присутствующим. Звуки тостов — «Виват лос авиадорес русос!» — и смех заглушили напряжение, оставшееся от полёта. Атмосфера изменилась и от тяжёлой боевой настороженности перешла к моменту единения и веселья. Лёха чувствовал, как его тело расслабляется, идиотская улыбка непроизвольно появляется на лице.

16 сентября 1936, кабинет Кузнецова в Картахене

К вечеру слегка окосевший Лёха собрался и поймав попутный грузовичок, поехал в Картахену на доклад Кузнецову. Эти двадцать километров он добирался более часа весь покрывшись пылью.

Разговор с военно-морским советником состоялся только на следующее утро и пошел как то совсем по другому сценарию, чем предполагал Лёха.

Наскоро прослушав отчет о проведенном бое и даже слегка обидно отмахнувшись от Лёхиных идей по организации ПВО базы, Кузнецов сказал:

— Алексей, ПВО базы безусловно важно и будем этим заниматься. Но нужны современные самолеты, а они в пути. Сейчас самое важное принять транспорты из Одессы. Мятежники захватили несколько кораблей, базируют их на Майорку, Мелилью и Танжер и стали охотиться за республиканскими транспортами. Плюс тут еще болтается куча этих нейтральных подпевал, британцы, немцы, французы — делают вид, что следят за соблюдением нейтралитета, а сами гадят нам где только могут. Нужно слетать на разведку и посмотреть, что в Майорке творится, в порту и на рейде, и вокруг, сколько дальности хватит.

— Николай Герасимович! Шутите? На чем? На «Ньюпоре»? Он даже в один конец не долетит, — совершенно неподдельно удивился Лёха. — До Майорки километров четыреста отсюда по прямой, даже если с аэродрома подскока с материка — двести с лишним. Не, ну если меня на Менорке заправят… То наверное я конечно могу смотаться… — неуверенно проговорил Лёха.

— Испанцы горят желанием ответить за вчерашний налёт, у них один «Протез», — Кузнецов усмехнулся, — остался тут без экипажа. Так что я договорился, бери бомб и дуй с гостинцами в порт на Майорку, а потом пройдись вот в эти квадраты, сколько топлива хватит. Обещают авиационный фотоаппарат выдать. Если что, сядешь на Менорке на дозаправку, правда, там сложно, и топлива может и не быть…

— Я! На бомбер? Николай Герасимович, я его только на картинках видел! – Лёха аж задохнулся от удивления.

— Знаю я про твои шашни с Анри, - улыбнулся Кузнецов, - некому туда лететь, а надо. Так что бери Кузьмичёва и осваивай «Протез». Если транспорты перехватят, нашу службу тут можно смело заканчивать.

— Хорошо, Николай Герасимович, будем надеяться справлюсь! – в шоке от такого поворота событий, Лёха не нашелся ответить ничего более путного.

16 сентября 1936, Маньяна, аэродром Лос-Альказарес

Следующее утро Лёха провел в попытке подготовить самолет к заданию.

Лёха всегда подозревал, а тут выяснил на собственном примере, что французы могли дать фору испанцам в соревнованиях по пофигизму.

С чисто испанской и французской непосредственностью не было готово ничего. Можно сказать вообще ничего. Плюнув Лёха сам лазил по самолету, помогая и подгоняя испанских и французских техников.

Самолет его поразил. После маленьких истребителей, где был сэкономлен каждый сантиметр, ему представилось, что это не военный бомбардировщик, а прогулочный лайнер. Более двадцати приборов у летчика Лёха воспринял, как извращение. У штурмана был свой кабинет! Да, да! Кабинет! Со столом, огромными окнами в носу кабины, где можно было стоять в полный рост. Французский балкон, пошутил Лёха. Стояла пара радиостанций и даже была телефонная связь внутри между экипажем! Прообраз СПУ – самолетного переговорного устройства, офигел Лёха. «Надо непременно сп***здить!» - тут же родилась в его голове практическая мыль.

Но больше всего его поразили огромные квадратные окна вдоль фюзеляже непонятного предназначения. «Туристов что ли возить, не иначе» - думал Лёха, приходя в изумление от вывертов французской инженерной мысли.

*****

В какой-то момент на аэродроме к Лёхе подбежал Кузьмич, с трясущимися губами и растерянным лицом:

— Лёша! Ты посмотри! Это что, карты! Ты посмотри, что мне выдали! — чуть ли не плача, Кузьмич тыкал в лицо Лёхе карту, — Сначала мне дали политические «сорока вёрстки», это почти 50 километров на сантиметре и рельефа нет! А теперь вот принесли автомобильные! Там вообще масштаба нет, только дороги и крупные города! — причитал он.

— Ладно, Кузьмич, не переживай, подарю тебе пачку «Беломора», там покрупнее будет! — пошутил Лёха, — Полетишь со мной на «Протезах»?

— Лёша! Ты что, хотел без меня улететь?! — тут же обиженно надулся Кузьмич, как будто не он только что скулил по поводу карт.

Пришлось Лёхе брать Кузьмича и ехать в арсенал порта. Там отловив местного начальника и уговорив его дать доступ ко всем имеющимся ресурсам морской картографии, он оставил Кузьмича перерисовывать себе кроки побережья. А после непродолжительной торговли с и так восторженно относящимся к русским авиаторам испанским капитаном, Лёха прикупил штук пять карт Средиземноморья. Кузьмич был счастлив, правда на забывая причитать - эх, ещё бы и про Мадрид карту, бы и про Барселону…

- А в шинку тебе Кузьмич, не пукнуть? – пошутил Лёха.

*****

В общем, через день Лёха остался почти удовлетворён проделанной работой. Перед вылетом в экипаж Лёха с Кузьмичом получили ещё двух человек — радиста и стрелка. Техники подвесили кассеты с бомбами во внутренний бомбоотсек, десять штук по пятьдесят шесть килограммов. Как и ожидалось, в испанском бардаке бомб большего размера на аэродроме не оказалось, их должны были только подвезти из Барселоны.

Привыкший к подобному, Лёха даже не удивился:

— Маньяна! — сказал Лёха, улыбнувшись.

— Маньяна! — согласились с ним испанские деятели ключа и отвертки.

Обещанный авиационный