Сын помещика 2 (СИ) - Семин Никита

Прикосновения девушки Сергею Александровичу нравились. Ему стало абсолютно понятно, почему его сын стал зазывать девку к себе. А игривое настроение у мужчины переросло в возбуждение. Давно он такого прилива не ощущал, чтобы прямо до дрожи хотелось женского тела. Не удержавшись, через десять минут, когда девка уже полностью успокоилась, он перевернулся с живота на спину. Пелагея вновь замерла испуганной ланью, уставившись на пах мужчины.

— Чего замерла? — фыркнул Сергей Александрович. — Давай, теперь спереди мни.

— Н-но я никогда… — растерянно пробормотала девка.

— Чего никогда? — нахмурился Винокуров.

— Спереди не мяла.

— Ну так учись, потом Роману приятное сделаешь, — хмыкнул он в ответ.

И Пелагея подчинилась. Она хотела слезть с ног помещика, разместившись сбоку, но тот ей не позволил. В итоге девушке приходилось наклоняться вперед, чтобы достать до груди и живота мужчины. Можно было бы подвинуться и пересесть с голеней поближе к телу, но тогда бы подрагивающее от возбуждения хозяйство барина стало бы слишком близко. Вот только такая предосторожность не помогла.

Уже через пару минут Сергей Александрович не выдержал манящих полушарий и схватил их руками, начав мять. Пелагея замерла от испуга и молящими глазами посмотрела на помещика. Однако он проигнорировал ее взгляд. Наоборот, притянул ее поближе, да задрал сарафан, добравшись до попы.

— Барин, не надо, — чуть не плача прошептала девушка.

Но Сергей Александрович будто ее не слышал. Мужчина вспомнил молодость, когда вот также тискал молодых служанок, пока его супруги не было дома.

— Барин, но я ведь служанка вашего сына, — попыталась воззвать к разуму господина Пелагея. — Что он скажет, когда узнает об этом?

— А ты молчи, и никто ничего не узнает.

— Барин, но я ведь девица еще, — прохныкала девка. — А если он захочет меня? И тут же поймет, что я больше не девица — что тогда?

— Соврешь ему, что с мужиком каким спала, — прорычал Винокуров, окончательно скидывая сарафан с Пелагеи.

— Барин… — попыталась привести очередной аргумент девушка, когда дверь в спальню распахнулась, и внутрь вбежал один из близнецов, на ходу тараторя:

— Папа! Там мама спрашивает, а когда мы в Царицын поедем на яхте кататься? А… — тут пацан заметил весьма «интересное» положение отца и служанки, после чего с недоумением спросил, — а что вы тут делаете?

Сергей Александрович замер, как вор застигнутый на месте преступления. Пелагея тут же воспользовалась этим и скатилась на пол, попутно схватив свой сарафан и выбежав из комнаты.

Медленно повернувшись в сторону сына, Сергей Александрович свел брови вместе и веско сказал:

— Маме — ни слова. Иначе ухо откручу.

Понятливо закивав, пацан выбежал следом за Пелагеей.

Сергей Александрович мысленно скривился. Вот не вовремя же явился младшенький! И чего ему не купалось? На яхте Ольге захотелось покататься? Сто лет не вспоминала, и тут — нате! Не иначе ее женская чуйка заставила сына послать. Эх, главное — чтобы Иван, вроде это он был, никому не проболтался. А девка молчать будет. И может позже, раз уж сын не хочет ее повалять, Сергей Александрович и сам ее «осчастливит».

Домой я вернулся под вечер. Первым делом приказал Митрофану тащить унитаз в мою комнату. Завтра уже с отцом поговорю, где его лучше разместить. А там и с родными пошел обниматься. Естественно сразу отдал маме и заказанные ей специи. Братьям с сестрой снова конфет привез, которые им понравились в прошлый раз. Отцу — табака купил. Мой новый костюм все тоже оценили по достоинству. Правда его теперь надо бы постирать — я в нем всю дорогу ехал, пропылился он малость. Но до праздника высохнет.

— Для Валечки что-то брал? — тихо прошептала мама, когда обнимала меня.

— Брошку, — также тихо ответил я, от чего та довольно улыбнулась.

И лишь закончив с приветствиями, позвал Пелагею, чтобы она ткань забрала.

Девушка выглядела необычно молчаливой и словно потухшей. Никогда ее в таком состоянии не видел. Пожалуй, только в первый день, когда она ко мне в служанки просилась, подобное настроение у нее было.

— Что случилось?

— Все хорошо, барин, — тихо прошептала она.

— Я тебе ткань купил. Чтобы матрас себе сшила с простыню, да на новые сарафаны.

В глазах девки промелькнул огонёк радости, но тут же потух. Точно что-то произошло!

— Так, сейчас заберешь ткань из тарантаса, да потом придешь ко мне в комнату.

На этих словах Пелагея вздрогнула всем телом от страха, словно плеткой получила, но молча кивнула, как робот, не осмеливаясь перечить. Что-то ее поведение мне с каждым мигом все меньше и меньше нравится. Да что с ней произошло то?

Пелагея пришла через пять минут. Я к тому моменту успел скинуть костюм, оставшись лишь в панталонах, но не успел надеть новый. При взгляде на меня, в ее глазах снова промелькнул страх. Не то желание накинуться, что было еще вчера, когда она видела меня почти обнаженным, а искренний страх, словно я ей что-то нехорошее могу сделать. Усадив ее рядом с собой, что удалось не сразу, да и вела она себя словно не живой человек, а послушная кукла, я принялся за допрос. Иначе мои расспросы и не назовешь. И лишь по ее мимике понял, что отец ее то ли домогался, то ли и вовсе — изнасиловал. Прямо ничего этого она не говорила, но когда у меня возникли вполне определенные подозрения из-за ее реакции на мои прикосновения, я стал задавать наводящие вопросы. И лишь при имени отца в глазах Пелагеи был страх и едва ли не наворачивались слезы. Что мне очень сильно не понравилось. Я конечно слышал, что он был раньше «ходоком», но чтобы силой брать крестьянок — даже представить не мог. А он оказался вполне себе «продуктом своей эпохи». Что все равно его не оправдывает. И нам теперь предстоит с ним серьезный разговор.

Глава 21

10 июля 1859 года

Отца я нашел в его кабинете. Он как раз пробовал подаренной мной ему табак.

— Роман? Что-то еще хочешь рассказать? — удивился он, так как в прошлую мою отлучку я не бежал почти сразу к нему.

— Скорее — спросить, — сказал я, без разрешения усаживаясь на стул.

Внутри меня кипело негодование. Я не мог поверить, что отец способен на такой поступок — как принудить служанку к интиму. Вот только я успел достаточно хорошо узнать Пелагею, чтобы понять — актриса она никакая. И ее реакция — не четко спланированный спектакль, а выражение истинных эмоций. И от того было еще неприятнее заводить этот разговор.

— Слушаю тебя, — хмыкнул папа и выпустил в воздух струйку дыма.

Мысли роились в моей голове. Хотелось накричать на отца, обвинить его в изнасиловании, ударить в конце концов. А его спокойствие лишь распаляло мой гнев и вызывало удивление — неужели для него все это обыденность, что он так невозмутим?

— Зачем ты так поступил с Пелагеей? — на остатках самоконтроля и благоразумия задал я вопрос.

Это мелькнуло в его глазах. Я сразу понял, к сожалению, что никакой ошибки нет. А следующие его слова лишь подтвердили мою догадку.

— Не удержала язык за зубами? Плохая слуга, значит. Гнал бы ты ее…

— Зачем⁈ — рыкнул я, прервал отца.

Его лицо потемнело.

— Не смей на меня кричать. Мал ты еще для этого. Да и всегда будешь мал. Я твой отец!

— И какой пример ты мне подаешь? — воскликнул я в ответ. — Мы Акима за такое плетью забили, а тут — ты сам на нее накинулся? Ну конечно, тебе то плетей никто не выпишет, чего боятся, да?

— Ты забываешься! — встав с кресла, процедил отец. — Ишь чего! Сравнил меня, твоего отца, дворянина! С дворовым служкой каким-то. Да как у тебя язык-то повернулся?

— И в чем между вами отличие? — хмыкнул я горько. Весь запал исчез в моем крике. — Только в том, что тебе за это ничего не будет?

В душе поселилась горечь.

— Я потерял память, но даже без нее старался стать хорошим сыном. Наследником. Ты для меня был примером, как нужно поступать. А сейчас? Ну какой из тебя пример, — безнадежно махнул я рукой, встал и повернулся к двери.