Телохранитель Генсека. Том 2 - Петр Алмазный

с Федорчуком он выглядел волкодавом рядом с рассвирепевшим кабаном килограммов под триста.

— Что вы себе позволяете? Что это такое⁈ — орал председатель КГБ Украины, забыв, что находится в кабинете своего непосредственного руководителя. Голос его гремел так, что казалось, сейчас не выдержат и со звоном осыпятся на пол оконные стекла.

Удилов смотрел на происходящее, как зритель в театре. Лицо, как всегда, спокойное, даже отрешенное, взгляд холодный, изучающий. Он сидел, откинувшись на спинку стула, на лице его играла улыбка. Казалось еще чуть-чуть и он начнет аплодировать: «Браво! Бис!». Прочитав его мысли, я понял, почему Вадим Николаевич выглядит как кот, поймавший мышь. «Попался, красавчик, так и знал, что клюнешь и тут же примчишься», — думал Удилов.

А вот Андропов впервые проявил какое-то подобие искренних эмоций. Он зло смотрел на разбушевавшегося генерала, слегка приподняв брови. Его губы сжались в тонкую нитку, а лицо побелело от еле сдерживаемого гнева.

«Ненавижу!» — носилась в голове Федорчука главная мысль, почти эмоция, подчинившая себе все остальные.

— Ты, московская крыса, — орал Федорчук на Удилова, — обманом проник в мой кабинет и взял со стола важные документы! Да как ты смел, москаль…

— Виталий Васильевич, хотел бы напомнить вам азы чекистской работы, — спокойно перебил его Вадим Николаевич. — Никогда не оставляйте документы, с которыми работаете, на столе. И никогда не оставляйте посетителя одного в кабинете. Даже если посетитель — сотрудник центрального аппарата.

— Да как ты смеешь так разговаривать с генералом КГБ⁈ Я всю войну прошел! Я в СМЕРШе служил!!! Да я таких как ты, тыловых крыс, лично расстреливал!

Дальше все случилось одновременно. Федорчук выхватил пистолет, направил его на Удилова. Я кинулся на Федорчука — сработали рефлексы телохранителя. Успел перехватить его руку в тот самый момент, как прогремел выстрел. Но, слава богу, сбил направление. Проведя захват, завернул руку Федорчука за спину — боров громко заорал от боли. Наградной пистолет упал на пол. Федорчук рванулся, но безрезультатно. Я поддал ногой пистолет, оттолкнув его под стол. В следующую секунду на помощь пришел телохранитель Андропова. Помог надеть наручники на разбушевавшегося генерала.

— В мою комнату отдыха его, пусть охладится, — распорядился Андропов. Телохранитель втолкнул Федорчука в комнату, где мы недавно пили чай, а Андропов выглядел гостеприимным хозяином. — Потом, когда шум утихнет, переведем его во внутреннюю тюрьму.

Я глянул на Удилова — тот продолжал сидеть на стуле с совершенно невозмутимым видом.

Повернулся к Рябенко — и только сейчас увидел, что генерал держится за бедро. Лицо его было бледное, по брюкам расплывалось кровавое пятно.

— Кажется, попал, — сказал Рябенко и стал медленно оседать на пол.

Я стащил с него ремень и перетянул ногу выше ранения, чтобы остановить кровотечение. Тут же вбежал дежурный врач. Мельком глянул на ранение Рябенко, попросил подождать буквально минуту и юркнул в комнату отдыха. Вскоре доносившийся оттуда рев Федорчука прекратился — наверняка что-то вкололи.

Вскоре весь кабинет Андропова наполнился людьми. Рябенко оказали первую помощь и унесли на носилках. Через пару минут с улицы донеслись звуки удаляющейся сирены.

— Спокойно, товарищи, все живы. Товарищу Рябенко оказали помощь, он уже на пути в больницу, — успокаивал Андропов собравшихся. — Продолжаем работать в обычном режиме. Это был случайный выстрел, по неосторожности. Патрон в патроннике остался. Так что генерал Рябенко ранил себя случайно.

Кабинет опустел тут же. Приказы Андропова выполнялись беспрекословно. С председателем КГБ остались только мы с Удиловым. Юрий Владимирович задумчиво произнес:

— Может, его тоже гипнотизер обработал?

— Там обрабатывать нечего, — пошутил Вадим Николаевич, постучав себя кулаком по лбу, — мозгов у Федорчука нет, одна кость. Но Лесков сейчас будет действовать быстро. Давайте пока пустим слух, что у Федорчука сердечный приступ. Это спровоцирует агента. А вы, Владимир Тимофеевич, будьте готовы к любым провокациям.

— И, все-таки, пусть специалисты из Института Сербского проверят Федорчука. Лучше пригласить профессора Ухтомского сюда… — Андропов вернулся к столу, устало опустился в кресло и сказал: — Второе покушение на меня за два года. И готовится четвертое покушение на Генсека. Хотя и к лучшему — маски сброшены…

И он тут же переключился на текущие вопросы:

— Вам, Вадим Николаевич, придется еще раз съездить в Киев. И не одному, а с целой бригадой следователей и специалистов. А вы, Владимир Тимофеевич, пока замените Рябенко. Приказ о вашем назначении исполняющим обязанности начальника охраны Генерального секретаря сейчас подготовят.

— Служу Советскому Союзу! Разрешите приступить к исполнению?

— Разрешаю. И… — уже сделав шаг к дверям, я остановился. — учтите, что у начальника охраны будет много бумажной работы. Бюрократические моменты не запускайте.

Я кивнул и покинул кабинет.

Сразу же позвонил в Заречье. Там мне сообщили, что Леонид Ильич в Кремле.

Вышел из приемной, быстро спустился по лестнице и, выскочив во внутренний дворик, прыгнул в копейку. Минуты через три я был уже на Старой площади. Вошел в третий подъезд здания ЦК, поднялся на второй этаж. В приемной толпился народ. Все говорили одновременно, часто звучала фамилия «Федорчук». Открыв дверь, вошел в кабинет. Леонид Ильич стоял с секретарями возле стола.

— А вот и Володя, — он кивнул, приветствуя меня. — Все, товарищи, работайте, работайте.

Секретари разошлись, покинув кабинет.

— Рассказывай, что там случилось у Андропова?

— Федорчук ворвался в его кабинет и направил на Вадима Николаевича пистолет. Успел выстрелить, но мне удалось его обезвредить. Тем не менее пуля попала в Рябенко. Генерал ранен, сейчас в Кремлевской больнице.

— А Федорчук что? Что он говорит? — Брежнев явно был шокирован. — Да как же Виталий так мог поступить? Боевой офицер, войну прошел! Я же ему как себе доверял! Все думал, ну хоть за Украину могу быть спокоен. А оно вон как вышло.

— Федорчук ревел зверем, находился в совершенно неадекватном психическом состоянии, — сообщил я. — После ему поставили успокоительное, насколько знаю.

— Как придет в себя, доложите. Я лично хочу с ним поговорить, — распорядился Леонид Ильич. — А сейчас поехали к Рябенко.

Прошли в комнату отдыха. Я помог Генсеку надеть пальто, подал каракулевую шапку. Прикрепленным в этот день был Григорьев. Борис Дмитриевич, мордвин по национальности, в отличии от нас с Мишей Солдатовым, был невысокого роста, но жилистый, резкий в движениях человек. Абсолютно немногословный, он умел сливаться с любой местностью, любой обстановкой. Вот уж если кого и можно было назвать тенью