Ложная девятка 8 (СИ) - Риддер Аристарх

Потом вернулись в отель. Улицы Порту были тихими, почти пустыми. Только кое-где горели огни в барах, откуда доносилась музыка и смех. Ночной город жил своей жизнью — неспешной, размеренной, южной.

Я поднялся в номер, снова распахнул окно. Ночной ветер ворвался в комнату, принеся с собой запах реки и океана. Дору внизу текла темной лентой, отражая огни города. На том берегу светились окна винных погребов. Где-то вдалеке пел петух — странно было слышать это в городе.

Завтра утром — легкая разминка, днем отдых, вечером тренировка на стадионе «Даш Анташ». А послезавтра, 8 апреля, в восемь вечера матч.

Первый полуфинальный матч Кубка Чемпионов. «Порту» — «Торпедо».

Я лег на кровать, закрыл глаза. Но сон не шел. В голове крутились мысли о предстоящем матче, о тактике, о сопернике. «Порту» — сильная команда. Гомеш — опасный нападающий. Футре — талантливое крыло. Будет непросто.

Но мы готовы. Мы «Торпедо». Мы чемпионы Советского Союза. И мы идем к финалу Кубка Чемпионов.

Глава 3

08.04.1987 (среда). 20:00. Порту, Португалия. Стадион «Эштадиу даш Анташ». Безветренная погода, дымка. +15 градусов. 90000 зрителей (аншлаг). Первый полуфинальный матч Кубка чемпионов УЕФА. «Порту» — «Торпедо» Москва

Судья: Ян Кейзер (Нидерланды).

«Порту» (футболки — бело-синие): Млынарчик, Пинту, Сантуш, Гомеш, Лима Перейра, Вермелью, Андре, Соуза, Магальяйнш, Футре, Фернанду Гомеш — к.

Тренер — Артур Жорже.

«Торпедо» (футболки — чёрно-белые): Харин, Муштруев, Ковач, Горлукович, Шавейко, Добровольский, Шавло, Ю. Савичев, Заваров, Н. Савичев Сергеев — к.

Тренер — Э. А. Стрельцов

Стадион «Эштадиу даш Анташ» 8 апреля 1987 года был похож на кипящий котел. Девяносто тысяч человек — абсолютный солдаут, билетов не было уже за неделю до матча. Бело-синее море болельщиков «Порту» заполнило все трибуны, все сектора, все проходы. Советских болельщиков не было вообще — только мы, команда, и несколько человек из нашей делегации, затерянные в этом океане португальской страсти.

Атмосфера была не просто враждебной. Она была ненавистной.

Для меня тот случай в декабре 1983 года успешное завершение отборочного цикла, путевка на чемпионат Европы, который мы выиграли. Приятное воспоминание. Но для португальских болельщиков это незаживающая рана, которая по-прежнему болит. Переигровка после судейского произвола, разгром в Лейпциге, крах надежд. И я один из главных виновников того унижения.

Поэтому на меня была направлена особая, концентрированная ненависть.

Когда мы выходили на разминку, трибуны взорвались свистом. Девяносто тысяч человек свистели, выли, кричали. Кто-то кидал на поле апельсиновые корки, бумажки, монеты. Пиротехника грохотала без остановки фаеры, дымовые шашки, петарды. Дым стоял густой, едкий.

И это был не обычный дым. Погода в тот вечер была странной, безветренная, душная, с высоким атмосферным давлением. Ветра не было вообще. И весь дым от пиротехники, от сигарет, а на стадионах сейчас курить можно, просто висел в воздухе, не уходил никуда. Чаша стадиона превратилась в гигантскую задымленную коробку. Казалось, что матч проходит под крышей, хотя стадион был открытым.

Дышать было тяжело. Глаза щипало…

— Как в бане, — пробурчал Горлукович и выругался после того как откашлялся.

— В аду, — поправил Ковач. — Это ад.

И он был прав. Это действительно был ад.

Стрельцов собрал нас в круг перед выходом на поле.

— Они хотят сожрать нас заживо, — сказал он спокойно. — Будут играть жестко, будут фолить, будут провоцировать. Не поддавайтесь. Играем в свой футбол. Голова холодная, сердце горячее. Первые двадцать минут — выстоять. Потом начнем играть.

Судья сегодня голландец Ян Кейзер. Опытный арбитр, строгий. Сегодня ему предстояло держать руку на пульсе.

Он произвел стартовый свисток. И «Порту» ринулся в атаку, как будто это был не полуфинал Кубка Чемпионов, а вопрос жизни и смерти.

Первые минуты были безумными.

«Порту» прессинговал так, будто их жизни зависели от этого. Футре и Магальяйнш на флангах не давали нашим защитникам вздохнуть. Трибуны ревели, подбадривая своих.

И самое главное, португальцы играли жестко. Очень жестко.

Уже на 3-й минуте Лима Перейра, защитник «Порту», снес Заварова на нашей половине поля. Снес жестко, кость в кость, без попытки сыграть в мяч. Саня остался лежать. Судья свистнул, назначил штрафной, но карточку не показал.

Заварову помогли подняться. Он ковылял, прихрамывая, но потом разбегался.

На 7-й минуте Футре прошел по левому флангу, прострелил в штрафную, Гомеш головой пробил в угол. Харин каким-то чудом дотянулся и перевел на угловой. Трибуны взвыли от разочарования.

На 11-й минуте я получил мяч в центре поля, попытался развернуться — Лима Перейра зацепил меня сзади. Грубо, цинично. Я упал. Кейзер свистнул, но обошёлся устным предупреждением.

Матч прерывался постоянно. То один игрок оставался лежать, то другой. Врачи обеих команд только и делали, что бегали на поле. За первые пятнадцать минут матч останавливали уже трижды для оказания помощи.

Это была война. Настоящая война.

На 18-й минуте произошел эпизод, который мог закончиться дракой.

Заваров получил мяч на левом фланге, попытался обыграть защитника. Лима Перейра — опять он! — влетел в Саню с запозданием, снес его жестко, неоправданно жестко. Заваров кувыркнулся через себя и остался лежать. Не шевелился.

Я подбежал первым. Саня держался за правую руку, лицо перекошено от боли.

— Блять, пальцы, — прошипел он сквозь зубы. — Твою мать, как больно.

Врач уже бежал на поле. Кейзер показал Лиме Перейре желтую. Заварова увели за пределы поля, чтобы оказать помощь. Мы остались вдесятером.

И именно в этот момент я забил первый гол.

Штрафной был метров в двадцати от ворот. Чуть левее центра. Удобная позиция для удара.

Я встал над мячом. Посмотрел на стену — пять человек, Млынарчик за ними, чуть смещен влево. Дым щипал глаза. Трибуны свистели так, что закладывало уши.

Разбег. Удар.

Я бил с эффектом, закручивая мяч вправо. Расчет был на то, что мяч сначала пойдет в одну сторону, а потом резко свернет. Такой удар у меня получался не всегда, но сегодня я чувствовал, что получится.

И получилось.

Мяч полетел, казалось, мимо ворот. Все на стадионе — и игроки, и болельщики, и вратарь — были уверены, что он уходит в аут. Млынарчик даже не шевельнулся, готовясь ловить мяч после того, как он вернется с-за линии.

Но мяч, как радиоуправляемый, резко изменил траекторию. Свернул вправо, описал дугу и влетел в верхний угол ворот.

Девяносто тысяч человек на мгновение замолчали. Просто выключились. Стадион погрузился в абсолютную тишину — такую, что я услышал, как мяч шелестит в сетке.

А потом раздались крики радости от моих партнеров. Кобзев первым налетел на меня, обнял. Шавло, Савичев, Добровольский сбежались со всех сторон. Мы праздновали гол в полной тишине девяноста тысяч онемевших португальцев.

1:0. «Торпедо» вышло вперед.

Но тишина длилась недолго. Через несколько секунд трибуны взорвались еще более яростным ревом. Свист, вой, проклятия. «Порту» подбадривали так, будто от этого зависела судьба всей Португалии.

Заваров вернулся на поле. Правая рука была перебинтована, пальцы туго замотаны. Он бежал, морщась от боли, но глаза горели.

— Играешь? — спросил я.

— Играю, — процедил он. — Куда ж вы без меня.

«Порту» бросился отыгрываться с удвоенной яростью.

После пропущенного гола португальцы атаковали еще агрессивнее, еще злее. Футре проходил по флангу раз за разом. Гомеш был везде и в атаке, и в обороне, и в центре поля. Капитан «Порту» играл как одержимый.

На 33-й минуте Магальяйнш прострелил с правого фланга в штрафную. Футре в касание скинул на Гомеша. Тот с разворота пробил мяч влетел в угол. Харин прыгнул, но не дотянулся.