Археологи против пришельцев - Алексей Юрьевич Елисеев

Она тяжело вздохнула, бросив на меня взгляд, полный привычного раздражения, но в его глубине я уловил тень улыбки.

— Апоп. В египетской мифологии — Изначальный Змей. Воплощённый Хаос. Вечный враг миропорядка и бога солнца Ра. Его миссия — поглотить свет и ввергнуть всё сущее в первозданную тьму. Он — собирательный образ всех врагов бытия.

Я хмыкнул, скрестив руки на груди. Камень, прямо сказать, не впечатлял.

— По мне, так это не на сердце похоже. Скорее, на окаменевшую раковую опухоль…

Она едва заметно качнула головой, её губы сжались в тонкую линию, но она продолжила, проигнорировав мой выпад. Она была в своём мире.

— Он не целый. Здесь отсутствует примерно четверть. Но даже в таком виде… это переворот. Конец всей известной нам истории.

Я обвёл взглядом камеру. Тесное, душное пространство. В углу лежала небольшая горка песка, будто кто-то в спешке пытался что-то засыпать. Инстинкт, отточенный годами недоверия к миру, дёрнул меня подойти. Я смахнул песок ладонью, и под ним обнаружился ещё один осколок этого проклятого камня. Такой же угольно-чёрный, с такими же зловещими ртутными прожилками. Пока я его разглядывал, Стелла продолжала вещать, её голос наполнял гробницу, как эхо из другого мира.

— Апоп обитает в Дуате, в подземном мире. Каждую ночь, когда Ра плывёт по подземному Нилу на своей ладье, Апоп пытается его остановить, выпивая всю воду из реки. Но Ра и его защитники каждый раз побеждают змея, заставляя его изрыгнуть воду обратно.

— В Нил? — уточнил я, поднимая холодный, тяжёлый осколок. Он был неприятно-липким на ощупь.

— Да, — коротко бросила она, поглощённая своей лекцией.

— То есть, технически, вся великая египетская цивилизация была построена на рвотных массах гигантского космо-червя? — я ухмыльнулся, глядя на неё искоса. — Забавно. Уверен, на истфаке в методичках об этом не пишут.

Она закатила глаза, но я заметил, как дрогнул уголок её губ.

— Эх, Егор… Ни капли романтики.

— Отчего же? Ты, я, Западная пустыня, попа… Очень даже романтично, — я пожал плечами, внутренне наслаждаясь её бессильной злостью, — Продолжай, пожалуйста, мне дико всё это интересно.

Она не могла не рассказывать, это было сильнее её.

— Есть и другая, еретическая версия мифа, — добавила она, и её голос стал глубже, мрачнее. — Где Апоп — не разрушитель, а демиург. Тот, кто создал Вселенную из Хаоса.

— Хм… Ну, смотри, Стелла. Кажется, я нашёл недостающую часть пазла твоего апокалипсиса, — я подошёл к ней, протягивая осколок.

Её глаза расширились.

— Егор, ты дурак? — вспылила она. — Эти камни археологическая ценность! Их нельзя трогать без перчаток. Понимаешь?

— Ой, да ладно тебе, — хмыкнул я. — Это ж камни. Чего им сделается?

Я поднёс кусок к тому, что был её пьедестале, чтобы примерить. В этот момент острая, как скальпель, грань камня полоснула по моему пальцу. Резкая, злая боль. Я только стиснул зубы. Капля тёмной крови сорвалась с пальца и упала на стык двух частей.

И тут произошло нечто. Камень зашипел. Осколки с неестественной скоростью втянулись друг в друга, срастаясь на моих глазах. Стыка не осталось. Теперь на древнем, покрытом бурыми пятнами засохшей крови пьедестале лежал целый, монолитный, пульсирующий артефакт. Живой.

Стелла замерла. Её лицо преобразилось, на нём отразился священный ужас вперемешку с экстазом безумной жрицы, дождавшейся своего бога.

— Егор… ты… ты видишь⁈ Это… невероятно! Символы… они изменились! Они старше первых династий! Они говорят о Вратах… о тех, кто был до богов… о крови, что открывает путь! Это… это перевернёт всё!

Я сунул порезанный палец в рот, чувствуя солоноватый вкус собственной крови, и криво ухмыльнулся.

— Надеюсь, у этих твоих «тех, кто был до» была прививка от столбняка…

И тут камень запульсировал ярче, издав низкий, вибрирующий звук, похожий на удар в гигантский бронзовый гонг. Звук, который прошёл не через уши, а сквозь кости. Стелла, потрясённая до глубины души, покачнулась, едва не упав, взяла меня за руку.

— Землетрясение! Держись! — инстинктивно рявкнул я и рванулся вперёд, хватая её за руку.

Но это не помогло. Ещё один толчок бросил нас на странный артефакт. Мои пальцы коснулись её бархатистой кожи и гладкой, солоно бы живой поверхности камня одновременно.

Мир взорвался.

Инвертированный свет, слепящая тьма ударила по глазам. Меня охватило омерзительное ощущение деконструкции, будто моё тело протаскивали сквозь мясорубку реальности. Время рвалось, как ветхая тряпка. В ноздри ударил густой коктейль из запахов меди, гниющей органики, озона и чего-то невыразимо сладкого, как запах разложения. Ультразвуковой визг скреб по внутренней стороне черепа, смешиваясь с грохотом первобытных барабанов и леденящими душу завываниями, доносящимися отовсюду и ниоткуда.

Но ничто не длиться вечно. Верно? Мы рухнули на горячий песок. Я вскочил и огляжелся. Это был не наш лагерь и не раскоп. Над нами, пронзая больное, фиолетовое небо, возвышались зловещие чёрные пирамиды неправильной, неевклидовой геометрии. Вокруг ютились кривые глинобитные хижины, а между ними двигались фигуры нагих людей. Их кожа была серой, покрытой ритуальными шрамами, а взгляды — пустыми, как глазницы черепов. Воздух был тяжёлым, как расплавленный свинец.

Я лежал на песке, чувствуя,