Вещий Андрей. На грани - Эд Качалов

- Нет. Ты уже убил авалонца с полчаса как? Вот его уже, как полчаса нет. Сгорел вместе с носителем. Что же касается самой этой магии. Так, она еще с час подействует и рассеется. Подпитки-то эфиром магическим нет.

- Вот ты и выдал себя, что ты не настоящий князь-кесарь! – закричал Первый. – Я бы никогда этого не рассказал! Это же государственный секрет!

- Чей это секрет? Авалонский? Зачем мне хранить авалонские секреты? Этим ты себя и выдал. Тем, что защищаешь Секреты Авалона, - ответил Второй.

Дальше они вступили в спор, переходящий иногда в крик. Будь они развязаны, наверняка вцепились бы друг другу в волосы. И не стесняются ведь, того, что один объявил себя князем-кесарем, а другой — им является.

Но пока они так припирались, я понял две вещи. Что у меня осталось около часа и как придумать сигнализацию о начале применения ими магии.

История про временной колпак, заставил меня вспомнить рассказ Арсения Павловича адъютанта-инженера о принципах устройства того колпака, которым орки накрыли Ригу при ее штурме.

Я осторожно активировал свой Дар и выстроил вокруг Ромодановских легкий невидимый магический щит. В полуметре от них. Теперь, если кто-нибудь вздумает применить магию, сначала ее уловит щит и станет препятствием. Это, как я надеялся, позволит мне выиграть несколько секунд, и я хотя бы успею уйти с линии огня. Или чем они там будут нападать.

Была у меня еще одна идея, как использовать этот щит, чтобы выяснить, кто из них настоящий. Но пока я вздохнул немного спокойнее и прервал перепалку Ромодановских вопросом:

- Ваши Сиятельства, так я и не понял, почему кого-то из вас посетила идея, что царь настоящий, хотя все указывало, что нет. Авалонец в свите царя, удушение цепью, ну и все прочее, о чем я уже говорил?

На этот раз заговорил Первый. Он сказал, что Шадрах действительно советник царя Ивана Пятого. И золотые цепи он царю презентовал.

Оказывается, эльф продал царю Ивану идею, что с помощью этих цепочек император лучше сможет контролировать своих ближников, а значит, защитит себя от заговоров. Собственно, за это Иван и сделал авалонца своим советником. Ну а то, что душить стал Ромодановского, так на все царская воля. Значит, с его точки зрения, было за что. Хотя князь-кесарь и не ведал за собой особых грехов, но не его холопье дело интересоваться.

Что же касается появления царя в Тайной Канцелярии, то да раньше за Иваном Пятом такого не водилось, но лиха беда начало. Вон царь Петр начиная со стрелецкого бунта регулярно наведывался в Тайную Канцелярию и на допросах был, а иногда и сам их вел. Так что визит особого удивления у Ромодановского не вызвал. В общем, Первый разбил все мои аргументы о вопиющем несоответствии появления царя в Тайной Канцелярии.

Первый продолжал еще что-то объяснять про традиции и обычаи двора, но мне надоела вся эта болтовня, тем более она все никак не позволяла мне установить, кто же из них настоящий Ромодановский. Время между тем утекало.

Я решил попробовать пошарить у них в головах, может и удастся понять, кто из них настоящий князь-кесарь. Хотя особых надежд я не питал, здесь как я уже успел убедиться, умели защищать свои мысли от прослушки, но чем черт не шутит, пока господь моргает. Попробовать стоит.

Я аккуратно пустил по выстроенному вокруг Ромодановских щиту дополнительную энергию и сделал так, чтобы тонкий как волосок, луч протянулся к голове Первого с противоположной от меня стороны. Надеялся, что если вторжение будет обнаружено, то Первый не сразу сообразит, откуда оно.

Мой магический луч аккуратно проник в голову Первого, и на меня сразу нахлынула головная боль. Казалось, от нее голова сейчас треснет как арбуз.

Возникло новое ощущение, которого раньше не было. Будто вместе с моим Даром в голову Ромодановского проник и я. Раньше такого не было. Раньше я будто наблюдал за чужими мыслями, будто смотрел кино. Сейчас я сам стал частью этого кино. Нет, я видел окружающий мир, но одновременно был там, во внутреннем мире Первого. Во всяком случае, я так думал.

Но кругом была только боль. Боль и белый шум. И больше ничего. Такое ощущение, что я оказался в белом вакууме. До рези в глазах белом. Кругом все белое и только иногда мелкие темные черточки, как в конце старой пленки. Я уже готов был разорвать контакт, тем более что уже начинал терять связь с реальностью. Лаборатория и сидящие напротив Ромодановские стали постепенно терять объём и становиться плоскими картинками.

Все, с меня хватит, пора выныривать назад. Только я собрался это сделать, как в белом шуме развезлась многоцветная воронка и оттуда ударил столб яркого белого света. Как такое, может быть, не знаю. Но было.

Я слегка приблизился к этому столбу света, и он меня втянул в эту воронку. В следующее мгновение я оказался под мрачным низким небом посреди широкого каменного моста. Мост был старый и был весь покрыт дырами и провалами. Сквозь эти провалы далеко внизу была видна субстанция. Она одновременно была похожа на беснующуюся лаву в жерле вулкана и поверхность солнца.

На мосту шла битва двух армий. Кто был в составе этих армий, я не понимал и не мог разглядеть. То я отчетливо видел рыцарей, то внезапно эти рыцари превращались в амеб, тянущих в свои ложноножки к противнику. Противник, только что бывший гренадером с базукой в руках, превращался в топор в руках великана, отсекающий эти ложноножки, которые уже превратились в пистолетные дула. С обеих сторон летели молнии и сгустки энергии.

Убитые, кто изломанными трупами, а кто и каплями слизи падали в лаву. Время от времени лава выбрасывала из себя протуберанец, и тот сам находил себе жертву на мосту.

Стояла неимоверная какофония звуков и воняло тухлыми яйцами. Куда это я попал.

Я оказался в гуще боя, и обе армии старались меня извести. Однако тонкий луч моего Дара, уходящий туда вовне, давал мне приток магической энергии. Эта энергия позволяла мне держать оборону и даже убивать особо лихо нападавших. Но одна коварная тварь догадалась перерубить луч магической энергии, и он ушел туда – во внешний мир.

Я понял, что я обречен. Я уже видел то клыкастое чудовище, что в следующую секунду проткнет меня своим шипом.

И тут раздался треск ломающегося дерева. Меня словно подбросило, и в следующее мгновение я ощутил себя сидящим