Последний Герой. Том 9 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Что ж… я тоже охотник. Посмотрим, кто кого.

Луч фонарика выхватывал из мрака камни, обвалы, тёмные углы. Я двигался шаг за шагом, проверяя каждый закуток, каждый валун. Автомат наготове.

Старался ступать осторожно, чтобы не дать ему шанса ударить из-за угла.

Вдруг сверху что-то тихо зашуршало и посыпалось мне за шиворот. Песок.

— Чёрт… — выдохнул я и поднял голову.

Надо мной тянулись балки — бревенчатые подпорки, державшие потолок. И тут по спине пробежал холодок.

Эти подпорки были подпилены. Старое дерево — и белые черточки подпилов. Совсем свежие.

Назад — и быстро!

Я прыгнул, развернулся почти в воздухе. Так быстро я, кажется, ещё никогда не бегал. Но далеко уйти не успел — за спиной что-то загрохотало. Подпорка ушла, и потолок начал рушиться.

Камни обрушились с гулом, один ударил мне по плечу, будто великан кулаком. Автомат вылетел из рук. Всё вокруг грохотало так, будто сама пещера хотела меня проглотить.

Я упал, перекатывался, пытаясь уйти из зоны обвала. Успел. Наглотался пыли, кашлял, плечо ныло — может быть, вывихнуто.

— Сука… западня… — прохрипел я. — Тварь!

— Макс! — раздался голос. — Макс! Макс!

— Сиди там! — крикнул я. — Не ходи сюда!

— Ты где⁈

— Не лезь, — гаркнул я, держась за плечо и поднимаясь на ноги. Фонарик разбился, оружия нет.

Всё стихло. После грохота тишина была гнетущей. Пыль стояла в воздухе, на зубах скрипел песок.

Кромешная тьма.

И вдруг — удар. Сильный и тяжёлый. По касательной, чем-то вроде доски. Я услышал шорох, попытался отклониться, но всё равно задело. Боль взорвалась в боку.

Я перекатился, погасил инерцию, встал. И тут же рефлекторно пригнулся. Инстинкт сработал — и вовремя. Над головой просвистело то же оружие — доска или палка.

— Твою мать… как ты видишь-то в темноте?.. — выдохнул я, отпрыгивая в сторону.

Перекат. Пыль. Тьма.

— Яровой! — раздался гулкий голос, полный издёвки. — Ну как тебе мой сюрприз? Ты ведь пришёл за своим дружком, да? Готов поспорить, сейчас ты гадаешь — почему в такой тьме я вижу лучше тебя?

Глава 18

Темнота. Кромешная, гулкая и давящая.

Я молчал — пусть думает, что я сломлен и напуган. А рука тем временем судорожно нащупала зажигалку в кармане. Быстро выхватил — чирк! Щелчок по кремнию. Робкий огонёк озарил крошечный клочок пространства, но этого хватило.

Я увидел его. Крюков стоял в нескольких шагах, с деревяшкой в руке, а на голове — прибор ночного видения.

— Сука! — выкрикнул он и ринулся на меня.

Рука у меня только одна занята зажигалкой, вторая свободна. Но противостоять так вооружённому палкой практически невозможно. Пришлось бросить зажигалку, она тут же потухла.

Первый раз в жизни я пожалел, что у меня не старая бензиновая, с крышкой — такую герои в фильмах бросают, поджигая всё вокруг.

Темнота снова сомкнулась, но всё-таки теперь я запомнил картину. По крайней мере, теперь я знал, где он и откуда ждать удара.

Пальцы быстро нащупали камень. Я метнул его туда, где секунду назад стоял Крюков, а сам сразу нырнул в сторону.

Свист от доски, пролетевшей над моей головой, рассек воздух, и одновременно с ним я услышал звон разбившегося прибора.

Попал. Камень угодил прямо в морду, в объектив. Жаль, не в череп — но зато теперь он так же слеп во тьме, как и я. Крюков зло выругался, что-то брякнулось о камни, наверное, он сорвал с головы ставший ненужным тяжелый прибор.

В следующее мгновение в его руке вспыхнул луч фонарика. Он развернулся и побежал.

— Врёшь, не уйдёшь! — рявкнул я и кинулся за ним.

Пляшущий лучик прыгал по стенам, терялся в темноте. Он двигался слишком быстро. Физически подготовлен, не зря же физрук. А вот меня после обвала ещё шатало.

Он оторвался. Скрылся в боковом проходе и исчез. Я двинулся дальше осторожно, на ощупь. Ползком выбирался наружу. Впереди забрезжил слабый свет. Я вылез на поверхность.

Ночь. Лес. Тишина. И где-то поодаль виднелся тусклый огонёк фонарика, мерцающий, как маленькая упавшая звезда.

Вот ты где, гад!

Я подобрал палку потолще, двинулся туда, где виднелось слабое мерцание, осторожно ступая. Вот до светящегося огонька осталось всего несколько шагов, и я подошел еще ближе, осторожно раздвинул кусты. И тут понял, что фонарик просто лежит на земле.

Сзади раздаётся шорох, я разворачиваюсь, чтобы нанести удар палкой, но не успеваю.

Физрук виснет у меня на спине, вцепившись в шею сзади, и душит. Мы валимся с ним на землю, перекатываясь, я пытаюсь скинуть его руки, но захват становится еще крепче, все туже и сильнее. В глазах темнеет, и я уже не вцепляюсь в него так сильно, готовясь к решающему рывку.

Крюков воспринял это как победу. Поднял меня за шею, не выпуская захвата. Давил, душил.

Зря он это сделал.

Раз! Удар затылком ему в нос, что-то хрустнуло. Тут же удар пяткой в его стопу. Он вскрикнул. Одновременно я захватываю одной рукой его локоть, другой — кисть. Выворачиваю руку, вжимаясь собственным подбородком себе в грудь, как учили.

Наклоняюсь резко, прохожу назад под его руку и выворачиваю его руку, не выпуская, вывожу на рычаг. Но Крюков силен. Извернулся и ударил меня в висок — так, что из глаз искры.

Я пошатнулся, и он ударил еще раз. Под подошву попался камешек, я не удержался на ногах и завалился на землю. И тут же инстинктивно откатился в сторону. Вовремя, потому что там, где я лежал, в скалистую почву уже ударил ботинок Крюкова. Тогда я схватил его за ногу и прижал к себе, как самое дорогое.

Снова перекат — поджимаю его ногу под себя, тяну. Крюков падает, и вот мы уже сцепились лежа, я давлю его, прижимаю к земле, пытаюсь выйти на болевой, он вдруг с рыком вонзает зубы мне в руку, словно бешеный пес.

Мои пальцы разжимаются от адской боли.

Пользуясь моментом, он оттолкнул меня. Вскочил и убежал в лес. Не уйдёшь!

Я бросаюсь за ним. Тропа идёт вниз по склону. Его знатно потрепало — дыхание сбито, движения неровные. Теперь я не отстаю.

Внизу — поляна. Он резко сворачивает, обходит её по дуге.

Было дикое желание рвануть наперерез, но внутренняя чуйка удержала. Я тоже пошёл по дуге, повторяя его траекторию.

Он ускорился, но и я почти догнал. На ходу захлестнул его ногу своей, подсечка — короткая и точная. Он перекувырнулся, вскочил, собираясь броситься на меня, но не успел.

Раз-два — удар. Сразу двоечка ему в голову. Нырок, снова удар. Раз-два — хрустнула челюсть противника.

Он пошатнулся, отступил, сделал пару шагов назад и не удержался — рухнул на спину. Попытался подняться. Уже почти встал, когда я ударил ногой в грудь. Удар вышел точным. Его отбросило на несколько шагов, прямо на ту поляну, что мы только что обогнули.

И тут я понял, почему он её обходил, и понял слишком поздно. Там была ловушка. Очередная западня, приготовленная им заранее на случай отхода. Все предусмотрел, гад.

Крюков упал навзничь — и почва под ним в тот же миг провалилась. Раздался мокрый шлепок, будто на мраморный пол бросили мягкую тряпку.

Крюков захрипел. Тяжело дыша и пошатываясь, я подошёл к краю ямы. Она была неглубокая, но, как и прежняя в пещере, с торчащими со дна арматуринами — ловчая яма, устроенная по тому же принципу.

Один прут теперь пробил грудь Крюкова. Второй пронзил бедро. Третий вспорол ключицу, вывернув её наружу.

Но он ещё был жив. Смотрел на меня вытаращенными глазами. И впервые в его взгляде я увидел ужас.

— Добей… — прохрипел он. — Больно… прошу… добей…

Я плюнул в яму.

— Гори в аду, Крюков.

Развернулся, чтобы вернуться к Сальникову, оставшемуся в пещере из-за обвала.

За спиной послышался протяжный, похожий на волчий вой, стон маньяка, нанизанного на арматурины, как кусок мяса на шампур. Он не мог пошевелиться и умирал мучительно, медленно.

Когда мы с Сальниковым выбрались к спецназовцам, и уже с бойцами я вернулся обратно, на склон, к яме, Крюков, конечно, был уже мёртв.