Сельский стражник (СИ) - Путилов Роман Феликсович

А потом Громов сделал «предъяву» Мариам, поставив последнюю «на счетчик», четко обозначив последствия, и даже блестяще реализовал первую угрозу, взорвав посредством радиовзрывателя самодельный, но от этого, не менее действенный, взрывпакет.

Когда Максим, через полчаса после происшествия, ворвался в квартиру Мариам, полную обескураженных оперов, коммерсантка навзрыд рыдала в ванной комнате, наотрез отказываясь выходить. Самое обидное, что Громова в этот день ждали во дворе, но он сумел осуществить свою угрозу, не попавшись на глаза наблюдателям. И теперь, для сопровождении на работу, с работы, и охрану по месту работы и дома, рядового, в принципе директора, приходиться выделять силы, как диктатору какой-нибудь небольшой страны, да еще и проверять по полной программе обширную прилегающую территорию. Парни недовольны — они сюда пришли зарабатывать деньги, а не бегать по грязным подвалам и вонючим, от голубиного помета, чердакам. Старшие товарищи тоже недовольны, так как «крыша» Мириам приносит пока только убытки…

Маму Максим увидел на лестничной площадке между этажами. Женщина была растрепана и заплакана, судорожно сжимала в руках трубку радиотелефона.

— Сыночек…- женщина бросилась к своему мальчику, прижалась всем телом: — Хорошо, что ты пришел… Скажи, а куда надо звонить, чтобы саперы приехали?

— Мама…- Максим, который вновь получил возможность дышать, вышел из квартиры и шагнул к матери, протягивая ей небольшую картонную коробку: — Мама, ты об этой бомбе мне говорила?

Женщина осторожно подошла, заглянула во внутрь картонки, долго рассматривала содержимое, после чего часто-часто закивала.

— Да, Максимушка, это она и есть. Самое главное, такой вежливый мальчик ее принес, сказал, что для тебя лично сувенир к Новому году. А это не опасно, держать ее так?

— Мамочка, ты не волнуйся. — чуть не плача от жалости к матери, прохрипел Максим: — Это игрушка, просто игрушка, граната пластмассовая, не настоящая. Она никогда не взорвется. Мама, а зачем ты коробку стала открывать? Этот… этот же сказал, что это для меня.

— Ну просто, я подумала. Что ты мне французские духи заказал на Новый год, вот и открыла. Я бы не вытерпела столько ждать. — пожала плечами мать: — Ой, я пойду, а то отец скоро с работы приедет, а ужин еще не готов.

На мать Максим сердится не мог, а вот Громов, тварь, за такие шутки еще ответит.

Максим хотел со злости швырнуть коробку с муляжом гранаты «Ф-1» вниз, между перил, когда через приоткрытую дверь квартиры раздался голос матери:

— Максим! Подойди к телефону.

— Ну что, получил мой подарок! — раздался в трубке ненавистный голос Громова: — так что знай, я знаю, где ты живешь…

— Это я знаю, где ты живешь! — заорал максим, выбежав с трубкой на застекленную лоджию, как помещение. Максимально отдаленное от кухни, где мать, что-то мурлыча про себя, жарила котлеты для своих мужчин: — Ты знаешь, что моя мать нашла твой подарочек и почти час просидела в подъезде, на холодной лестнице!

— А зачем она полезла в коробку? Я ее скотчем несколько раз перемотал, и сказал, что это тебе лично…- задал резонный вопрос, несколько обескураженный Громов.

— Я тебя найду, тварь. Ходи и оглядывайся! — Максим нажал кнопку «Отбой связи» и прижался горячим лбом к холодному стеклу, до крови кусая губы.

Центр Города. Дом «Под лозунгом».

Еще один звонок я осуществил вечером, когда на город опустилась темнота. Звонить куратору Максима не хотелось, дядька был в более серьезной вестовой категории, но иного выхода у меня не было. Завтра утром, на «Поезде здоровья» приезжает Ирина, и у меня остается два дня на решение всех вопросов. Максим, после досадного инцидента с его матерью неадекватен и недоговороспособен. Я его, в чем-то, понимаю. Но кто мог предполагать, что мама взрослого сына настолько любопытна, что, без сомнений вскрывает его корреспонденцию? Вот и я не предполагал. Предполагалось, что максим вскроет картонку, безошибочно определит муляж и поймет, что это намек, на то, что неприятности могут появится и у порога его собственного дома, после чего его парни перестанут пасти меня у моих ворот. Но все пошло, как пошло, и мне нужен иной вариант.

Получив номер телефона куратора Максима, я проверил его по старому телефонному справочнику, выпуска семидесятого года, а потом перепроверил по контрафактной базе городских номеров. Фамилия абонента телефонной сети была мне незнакома, но вот адрес был один и тот-же в обоих случаях. А информация, полученная из двух источников считается достаточно достоверной. А вопрос с фамилией, как раз имел свое логическое объяснение. Вопрос с квартирными телефонами в годы Советской власти стоял настолько сурово, а телефонная мафия была настолько крута, что лишний раз с ней старались не связываться даже большие начальники. Возможно, что данный телефон был установлен в квартире еще при заселении дома, в пятьдесят седьмом году, выделенный на тогдашнего ответственного квартиросъемщика. Шли годы, менялись поколения, люди уходили в иной мир, тогдашний хозяин квартиры мог отправиться в лучший из миров, а в квартиру вселится нынешний куратор Максима, тогда еще не самый крутой начальник. При попытке переоформить телефонный номер на нового владельца, связисты вполне могли отключить квартиру от сети, поставив данный номер более нужному товарищу, поэтому телефоны. В большинстве своем, продолжали числится на людях, бывших по факту покойниками уже не одно десятилетие. Ладно, это все лирика.

Я набрал номер телефона из записной книжки, порадовался, что в трубке на загудел узнаваемый сигнал определителя номера, а когда в трубке ответил начальственный мужской голос, затараторил:

— Это сторож с дачного общества беспокоит. У вас на участке ваш домик горит, вот я вас, по инструкции, и уведомляю. Сейчас пожарным буду звонить.

Не слушая вопли собеседника, я бросился к машине и въехал под арку большого старого двора, после чего потушил фары. Через пять минут из подъезда выбежал худощавый мужчина лет пятидесяти, одетый в спортивный костюм и накинутое на плечи, элегантное пальто. Мужчина нырнул в припаркованный у подъезда темный джип и, не прогрев двигатель, рванул к выезду.

Судя по всему, куратор максима помчался за город, смотреть на пожар. Откуда я узнал о наличии у него дачи? Да ни откуда. Сейчас каждый, уважающий себя начальник, имеет загородную дачу.

Загородное шоссе. Южное направление.

На хвосте у, безумно скачущего по шоссе, джипа я держался с большим трудом. Хорошо, что сегодня забрал со стоянки у отдела милиции свой «Ниссан», иначе, на старенькой «копейке», я бы безнадежно отстал. В одном месте мы промчались мимо экипажа ГАИ, которые торопливо вскинули руки в шапкам, отдавая честь, видимо, знакомой машине и несколько растерянно посмотрели на мой автомобиль, который явно мчался за джипом милицейского начальника, но ничего предпринимать не стали. Отлепился от машины фигуранта я, когда он резко свернул с трассы, чуть не улетев в кювет. Я проскочил дальше, чтобы не вызвать подозрения, после чего развернулся и, потушив фары. Поехал в сторону дачного общества.

Сначала мужчина в пальто долго орал, вызывая сторожа и тряся, запертую по зимнему времени, калитку, но дом правления оставался темным и глухим к призывам члена общества. Затем мужчина, вспомнив молодость, неловко полез через забор, боясь зацепиться за штыри полами нового пальто. Благополучно перебравшись на ту сторону забора, человек побежал по заваленной снегом дороге, проваливаясь в сугробы и оскальзываясь на коварном льду.

Нужный мне участок я обнаружил загодя, увидел темную распахнутую калитку, хорошо различимую на фоне белого снега.

Я спрятался на соседском участке, слушая, как человек бегает по садовому домику и вокруг него, не веря, что его имущество вполне себе целое.