Рысюхин, надо выпить! - Котус

чтоб «по шарам било», сам видел такое. Но это напитком уже не назовёшь.

— Согласен.

— Ну, за согласие!

Поскольку содержательная часть, на мой взгляд, закончилась — я оставил деда «у руля», а сам отправился спать, даже «мультики» смотреть не стал.

В Могилёв приехали с опозданием всего на полчаса, я был выспавшимся, тело тоже не слишком потрёпано дедом, но вот выхлоп наличествовал. К Маше таким не пойдёшь. С другой стороны — и деду надо давать отдохнуть, и информацию о творящихся вокруг делах узнать важно.

Надо что-то пожевать, чтобы запах отбить — не хочу расстраивать Петровну.

«Без толку жевать — запах из лёгких идёт, продуты распада спиртного из крови выводятся частично через них. Не из желудка, так что любые чудо-средства могут только смешаться с перегаром, пытаясь его перебить. А на самом деле — просто смешиваются. И сами по себе выдают, что ты хочешь что-то скрыть».

«А кто это у нас проснулся? А кто это у нас командированного набухал и мне амбре обеспечил?»

«Да сколько мы там выпили — бутылку на двоих за три часа. Мы последние сто пятьдесят уже после Тальки накатили, для сугреву».

«Ага, ага… А мне теперь что делать⁈»

«Кофе выпей. Запах кофе утром — вполне естественный, подозрений не вызывает, а маскирующие свойства имеет».

«Угу, у лихача в пролётке кофейня имеется, конечно! А запах вокзального варева выветрится ещё на полпути, гораздо раньше перегара».

«Значит, пройдёшь мимо Надежды в глубокой задумчивости и задержав дыхание!»

Петровны на месте не оказалось, ключ из шкафчика я взял сам, под испуганно-завистливыми взглядами парочки стоявших в ожидании студентов. И это не наглость, а договорённость!

В своей комнате я выложил остатки привезённой с собой еды, что на стол, что в тумбочку, а что и в холодный ящик за окном, развесил вещи и пошёл на кухню, варить себе кофе. После кофе, душа и снова кофе почувствовал себя человеком. Делать было катастрофически нечего и я, нацепив уже не такой ненавистный меч, отправился на лицо, звонить Машеньке. Но дед отговорил — мол, она позовёт в гости, а я пока не в форме, и как буду отказываться, чтобы не обидеть? Логично, хоть и огорчительно. Ну, раз уж всё равно почти вышел — позвоню в лабораторию, там, скорее всего, дел накопилось немало.

Но и этим планам не суждено было сбыться, во всяком случае — не сразу. На выходе охранник, вежливо уточнив моё имя, попросил подойти в «лицевой» кабинет ректора. Интересно, зачем? Бумаги на стекольный завод уже подготовили, что ли? Хорошо, если так. Хоть узнаю, что за завод и смогу поручить узнать подробности о нём. Спрашивать я счёл невежливым, в духе «дарёному коню в зубы не смотрят».

Секретарь впустил меня в кабинет ректора сразу же, как только я доложился о явке, только заглянул к шефу. Граф Кайрин встретил меня радушно.

— Господин Рысюхин, проходите. Вижу, вы решили приехать заранее, не дожидаясь конца каникул?

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство. Да, есть кое-какие дела в городе.

— Без чинов, Юрий Викентьевич, без чинов. Проходите, присаживайтесь.

Граф повёл рукой к гостевому креслу, стоявшему у кофейного столика, сам устроился напротив.

— Сразу скажу — документы на стекольный завод готовы, укладку с ними заберёте у секретаря, когда будете уходить. Кроме этого есть ещё несколько дел. Начну с выполнения приятной обязанности. Три дня назад я был в Москве, где Его Императорское Величество, будучи в старой столице проездом, удостоил меня аудиенции. И в ходе неё он, помимо прочего, просил передать вам его подарок.

Граф встал и подтянулся. Я, разумеется, тоже вскочил и вытянулся «смирно». Ректор взял стоявшую на столике коробочку и открыл её. Содержимого я пока не видел.

— Его Императорское Величество, Император Всероссийский Пётр Алексеевич Кречет, просил передать вам, в благодарность за деятельность, направленную на торжество справедливости, в качестве подарка на прошедший Новый год, а также в знак своего Высочайшего расположения этот подарок, а также пожелание всяческих успехов во всех ваших начинаниях, направленных на благо Государства Российского.

После этого он подошёл ближе и протянул мне раскрытую коробку. Там лежали карманные часы с цепочкой, золотые. Причём с Императорским вензелем. У меня аж дух захватило. Наградные часы, например, «За отличную стрельбу» с изображением мишени и двух винтовок, «За фехтование» и прочие служебные достижения, либо за выслугу лет и без того ценились. Но гораздо выше по статусу шли часы, входившие в перечень кабинетских подарков — с Императорской короной, с гербом, с Императорским вензелем, украшенным камнями и, самые ценные — с портретом Императора. То есть передо мной — почти самый ценный вариант. Но за что так много⁈

— Не робейте, Юрий Викентьевич, возьмите, откройте.

Я взял часы, нажал на кнопочку и крышка распахнулась с мелодичным перезвоном. На внутренней стороне было выгравировано: «Господину Рысюхину с искренней благодарностью. Е. И. В. Кречет». И дата — второе января этого года. В день снятия опалы с академии.

«Часики зачётные, но с чего ты так возбудился?»

«Издеваешься⁈ Кабинетский подарок!»

«И?»

«Вот же! Это — государственная награда, официальная, вносимая в послужной список или заменяющий его документ. Плюс — приравнивается к Высочайшему благоволению, со всеми вытекающими».

«Ага, значит, в этом году тоже налоги не платим!»

«Как ты можешь быть таким циничным и меркантильным⁈»

«Ну, должен же кто-то из нас думать об интересах рода, пока второй пребывает в восторженной прострации?»

— Я считаю, за это нужно выпить! — Услышал я голос графа.

Пока я предавался размышлениям и внутренним разговорам, секретарь ректора успел внести ведёрко с шампанским и два бокала, более того — открыл бутылку и разлил вино.

«Ну, хоть запах будет легализован!» — мелькнула дурацкая мысль.

— Я, конечно, в восторге и глубоко благодарен Его Императорскому Величеству, но не слишком ли много?

— Думаю, Императору виднее. Не стоит сомневаться в Его воле, даже в случае награды.

— Разумеется. — Я глотнул шампанского в попытке хоть немного унять сухость в горле и с удивлением заметил, что бокал пуст. Секретарь тут же наполнил его.

— Думаю, если вы решите посмотреть время по этим часикам в кабинете какого-нибудь чиновника, его отношение к вам резко улучшится.

Кайрин хохотнул и продолжил:

— Ну, с обязанностями разобрались. Теперь вернёмся к нашим делам. Вы ещё помните тот участок под Клайпедой?

— Да, конечно.

— Нашу семью заинтересовали ваши идеи его развития. Вы не могли бы принять участие в