Князь Голицын - Дмитрий Лифановский

тогда и получить можно больше. Он уже высказался, что знает как и где можно использовать двигатель, — и митрополит указал взглядом на доклад, — А как это возможно без понимания, что такое двигатель и его устройства? Видимо механика он к Костовичу послал, чтобы скрыть свои знания. Двигатель якобы Огнеслав Степанович изобретет, а Петр Алексеевич им только воспользуется. Я думаю и письмо к Менделееву написано, только чтобы числиться его учеником. Он и его на нужные ему мысли натолкнет. А сам воспользуется якобы их открытиями.

— Отец Иоанникий, Вы можете предположить для чего ему так необходим двигатель? — поинтересовался Сергей Александрович.

— Судя по рисункам Петра Алексеевича и заказам которые он делает, — задумчиво проговорил митрополит, — он пытается создать летательный аппарат тяжелее воздуха, так часто сейчас обсуждаемый в обществе.

— Вот видите! — восторженно воскликнула Александра Георгиевна, — А вы говорили, что он не учится летать!

— Так ведь не за счет своей силы, Ваше высочество, — с улыбкой развел руками митрополит, — А за счет техники. Но небо все таки его тянет, раз первым делом за это взялся.

— Продолжайте Ваше Высокопреосвященство, — поощрительно кивнул Александр Третий.

— Ну в общем-то и все. Знать бы еще, что сказал Петр Алексеевич, раз в имении и Янковский, будучи в Москве, в панику ударились. Но судя по датам в телеграмме указанным, — митрополит указал на телеграмму, — Это не предсказание, а точные знания. И раз он ими поделился, то они имеют большое значение. Нельзя от них отмахиваться. Видимо Петр Алексеевич знает, что можно изменить что-то.

— Хорошо. Нам есть что обдумать, — прихлопнул ладонью по столу Александр, — сейчас расходимся. А завтра, ознакомившись с посылкой, будем решать, — и поднялся из-за стола. Все встали вслед за Императором.

Глава 11

На следующий день по прибытии посылки все собрались в кабинете у Императора. Отложив в сторону посылку предназначенную Менделееву Дмитрию Ивановичу, стали изучать отчеты. Мария Федоровна, Ольга Константиновна и Александра Георгиевна взялись читать «Сказ про Федота стрельца» присланный Янковским Евгением Осиповичем. Постоянные вспышки веселья и громкие обсуждения сказки, постоянно отвлекали от серьезного дела мужской половины собрания. Наконец Александр Третий не выдержал и попросил зачитать сказку в слух, для всех. Читать взялась Ольга Константиновна. После прочтения установилось легкое веселье. И обсуждение сказки пошло в непринужденной обстановке.

— Вот ведь шельмец. Какой стиль, и слог выбрал, — хохотнув заметил Александр.

— Ну по чему же, стиль и слог очень хороши, — с улыбкой возразила Мария Федоровна, — Тут не придерешься. Надо было отложить чтение на вечер.

— А мне нравится! — восторженно воскликнула Александра Георгиевна, — Я и вечером с удовольствием послушаю.

— Вы знаете, Ваше Величество, — осторожно подметил отец Иоанникий, — Петр Алексеевич в защиту своего произведения привел «Конька горбунка» Ершова Петра Павловича. Как он сказал, сколько лет ее читают и за политику не привлекают.

Все рассмеялись, а император, покачав головой, серьезно сказал:

— «Конек горбунок» — полностью детская сказка. И то, есть к ней претензии. Сказ написанный Петром для более взрослой аудитории и политический. Тут явный бунт и крамола. Потому и рассматриваться должен более пристально и со всей строгостью. Ладно, раз жандармское управление взяло на себя труд написать рецензию, то не будем им мешать, — и, подумав, добавил, обращаясь к Победоносцеву — И, Константин Петрович, Ваше заключение и подпись там тоже понадобится. Мы свое мнение тоже составим и в соответствующей рецензии выскажем, но только вечером. А то, так и не удастся нам изучить отчеты. Я сейчас прикажу сделать несколько копий. Тогда хватит на одновременную работу Вячеславу Константиновичу с Константином Петровичем, и нам.

— А ведь действительно, Ваше Величество, — заговорил задумчиво митрополит, — это может быть и в сам деле бунт. Или хулиганство со стороны Петра Алексеевича. Он ведь нам вполне безобидный отрывок зачитал. Ему все таки двенадцать лет. А здесь как-то демонстративно все сделано. Петр Алексеевич знал, что сказка неодобрительно встречена будет. Потому и потребовал рецензию в рамочке. Может быть, даже надеялся на вашу отрицательную реакцию. Он ведь ясно сказал, что родство признает, но Романовым и тем более Великим Князем не будет. Даже законы наши на свою защиту повернул. А они ведь наоборот Трон Российский защищать должны. Может так на него знания давят? Вот и мечется не зная как быть, — и помолчав продолжил, — нельзя нам Петра Алексеевича терять. Он с семьей Вашей должен быть, да и покровительство ему Ваша семья наилучшее обеспечит. Это ведь чудо и спасение наше, — и митрополит с ненавистью посмотрел и показал рукой на последние отчеты, где было описано пророчество.

— Скажите, Ваше Высокопреосвященство, — спросил Император, — песни у него такие же бунтарские?

Митрополит пододвинул к себе доклад с прибывшими донесениями и заглянул в него.

— Нет, Ваше Величество. Вполне пристойные и приятные на звучание. Одну песню он даже выделил, сказав что в его возрасте и с его голосом только такие исполнять.

Император, тоже просмотрев доклад, проговорил:

— Вот и их надо переписать. Сегодня вечером так же прослушаем. Хоть какое-то мнение составить можно будет.

— Но Ваше Величество, там где две копии, там может быть и три, — Забеспокоился Плеве, — Еще до рецензии вся Гатчина будет их читать.

Император махнул рукой:

— Пустое. Судя по всему, запрета на сказ мы не дадим. Не стоит привлекать лишнее внимание к Петру. Да и думается мне, что в имении у них все поголовно этот сказ уже наизусть знают. Пусть читают, — и он вызвал адъютанта, чтобы отдать переписать сказ и песни в нескольких экземплярах. — Но все-таки что с этим всем делать? — раздраженно воскликнул Александр и, взмахнув отчетом, бросил его на стол, — Все эти проблемы из-за образования и изобретателей! Они как будто первые бунтари. Вся крамола из учебных заведений идет. Такое ощущение, что мы сплошных революционеров готовим. И еще иностранные представительства уже петиции начинают приносить. А у нас Петр оказывается бунтовать собрался, в революционеры и изобретатели нацеливается. Нет у него должного воспитания, а время уже упущено. Наставники сейчас мало что исправить смогут. Он, я так понимаю, уже свою политическую линию вести начал. Неплохо бы спрятать его на время, в Петропавловскую крепость, пока не образумится и ажиотаж не уляжется. И с фамильной принадлежностью тоже надо срочно что-то решать.

— Ваше Величество, — начал отец Иоанникий, — По всем отчетам у Петра Алексеевича проходит мысль, что прогресс не остановить. Так же он утверждает, что он нужен Российской Империи. И действительно, Петр Алексеевич, как он утверждает, собирается забрать излишки людей из центральной России, обучить и направить в Сибирь. Так ведь