Колхозное строительство 2 - Андрей Готлибович Шопперт

хорошая пословица — курочка по зёрнышку. Так и развернём страну с пути в бездну. Или пословица про другое? Курочка по зёрнышку клюёт, а весь двор в помёте? Когда ж навоз-то начнётся? Накаркал.

Событие тридцать третье

Один в поле не воин, а путник.

Телевизор вещал про начало посевной на Ставрополье. Громко вещал, Пётр специально добавил, чтобы не пропустить чего про посадку первого «Союза». Номер был двухкомнатный, и во второй комнате Маша показывала Тане лунную походку. Наверное, в сотый раз, и в сотый раз звучали пошлости Глюкозы. Музыка раздражала и мешала слушать, потому и увеличил громкость.

— Пап, там тебя к телефону дядя Петя зовёт, — приоткрыла дверь и почти прокричала дочь, стараясь вытеснить осанну великим трактористам.

Вообще в стране победившего социализма полно Петров. Был даже Пётр I, затем второй — умер от оспы, говорят. Не очень хорошо закончил и Пётр III Фёдорович, который на самом деле обзывался Карл Петер Ульрих. По официальной версии, причиной смерти был приступ геморроидальных колик, усилившийся от продолжительного употребления алкоголя и поноса. Но бог с ними, с Петрами. Дядей Петей был только один Пётр. Пётр Оберин, он же — танкист, он же — майор, он же — шофёр-телохранитель, он же — подельник массовой казни. «Тьфу, не туда понесло», — Штелле сплюнул и пошёл к телефону. Бугаи вернулись с соревнований в Ленинграде, сейчас в фойе гостиницы. Номеров нет. Что делать? Вопрос. Кого на уши ставить? Так-то полно народу можно подключить, но уже восемь вечера, а значит, все эти люди дома, а не на работе. А ни одного домашнего телефона благодетелей Пётр не знал.

Набрал на удачу Люшу. Тоже только гудки — в Переделкино, должно быть.

Попробовал в очередной раз дозвониться до номера Марка Яновича. Нету.

Пришлось спускаться и разводить руками.

— Ну хоть поесть-то тут можно? — насупился тёзка.

— Не думаю, столики давно заказаны. Стоп! Тут в двух минутах ходьбы видел столовую. Было написано, что она до девяти работает, если поторопимся, то успеем.

— Пошли, — Вадим Кошкин взял спортивную сумку и стал надевать лямки на плечо. Сумка была из будущего. Пётр нарисовал, а в ателье пошили из парашютного шёлка, что каким-то образом удалось добыть Петросу Мушеговичу. Плюс вставки и аппликации в виде эмблемы «Найк» из голубой болоньи, тоже предоставленной директором рынка.

— Подожди. Девушка, ладно поселить не можете, но присмотреть за двумя сумками-то сподобитесь? — Штелле спустился в вестибюль почти при полном параде, только галстука не хватало. Галстука-то не было, а вот иконостас на пиджаке был. И медаль лауреата Ленинской премии на левой стороне груди поблёскивала золотом.

— Оставляйте уж, — махнула милостиво ручкой, понятно, глядя на медаль.

— Вот теперь пошли. Думаю, не замёрзну — тут недалеко, да и тепло на улице, — лень было в номер за курткой подниматься.

В столовой был полный кворум. Члены профсоюза сидели за столами, стояли в очереди и курили в предбаннике, да и перед входом тоже курили. Зашли, пробившись через клубы дыма и хиленькие плечи электората. У прилавка, или как это называется в столовой — в общем, возле кассы стояло человек пять. Все заказывали одно и то же — пельмени и пиво. Классика.

— И нам по четыре порции, компот, и по три хлеба, — поведал прекрасной незнакомке Пётр, когда до них дошла очередь.

Про незнакомку — это не сарказм. Девушка была на пять с двумя плюсами. Даже Наталья Варлей нервно курит в сторонке. Чуть азиатских кровей, роскошные, почти воронова крыла, волосы, миндалевидные ярко-карие глаза, припухшие губки (устала), и даже родинка маленькая над губой. Высокая.

Пётр расплатился, повернулся к бугаям, и тут наткнулся взглядом на «хвост». Мужик в кепочке тоже зашёл в столовую, и теперь делал вид, что стоит в очереди. Плохо. Или хорошо? Нужно подумать. Пока уминали вполне вкусные пельмени, бугаи делились новостями. Пётр слушал вполуха — думал о пропаже Макаревича и о хвосте. Тем не менее, информацию о первенстве РСФСР по классической борьбе усвоил. Тёзка занял шестое место. В его весе до 87 кило победил некто Валентин Оленик из «Спартака», сибиряк из Новокузнецка. Пётр обратил внимание — странная фамилия. Единственное, что ещё запомнил Штелле из рассказа танкиста, так это то, что его шестое место на общей России и призовое по ЦС «Труд» позволяют принять участие в Первенстве СССР. Круто для человека, который на самом деле не классик, и, кроме того, вместо тренировок последние годы посиживал на нарах.

У Вадима было больше поводов хвастать — он опять стал третьим и показал бронзовую медаль. А что, почти как настоящая. Колодка, ленточка красная с синим краешком (цвета РСФСР), бронзовая кругляшка с двумя борцами, вписанная в многоугольник. Красиво и престижно. Немного в Краснотурьинске таких медалистов. Сам же Кошкин скромничал. Не повезло его конкуренту по ЦС — дагестанец Султан Надирбегов попал сразу на Василия Меркулова из «Спартака», ставшего в итоге первым, а во втором круге — на серебряного призёра Александра Юркевича из ЦСКА. Ну а Кошкин столкнулся с ними только в полуфинале. Естественно, и он попал на Первенство СССР по классической борьбе.

Мозги в это время решали задачку. Надо как-то изъять из окружающей действительности хвост и в тихом месте поспрашивать, что же происходит. Это в Москве-то — тихое место! Дом, может, какой строящийся или готовящийся под снос? Но ничего такого рядом не наблюдалось — и тут кто-то за соседним столом произнёс: «Запорожье». Ну конечно же. Пётр знал всего в трёх-четырёх минутах ходьбы отсюда это самое «тихое место». Откуда?

Летом 1978 года он с родителями был у родственников в Запорожской области. Ездили туда довольно часто, там жила сестра матери. Лето, юг, Днепр шириной с море. Фрукты и всякие арбузы с дынями, пока не лопнешь. И всё бесплатно. Мечта! Вот оно — счастливое детство. Плюс рыбалка. Но не об этом. Именно тем летом к соседям тётки приехала ровесница из Москвы. Вместе ходили на пляж, купались, загорали, поглощали фрукты, потом переписывались. Так, по приколу, показать в школе одноклассникам, мол, вот какая у меня подруга — «масквичка». На весенние каникулы, как и героя песни Высоцкого, Петра отправили в столицу за шмотками. Понятно, что не одного — с дядей.

И вот нашёл мальчик Петя этот дом, позвонил в нужную дверь, а в ответ — тишина. Спустился, пошлялся вокруг дома — может, подруга гуляет. Нет. Немае. Хай вина сказится. А на улице хоть и весна, но холодно.