Война, торговля и пиратство… (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

В общем, в этот день я домой едва приполз. Но деваться некуда, карма у меня такая — каждый ноябрь на войну отправляться. И с каждым годом задача всё круче. Теперь предстоял штурм настоящей крепости, куда круче, чем колхские «Пять дорог». И, как минимум, одной башни, ничуть прошлогодней твердыне не уступающих. Поэтому и вооружение наше пришлось делать более мощным, способным работать на расстоянии.

Правда, план старших родичей сработал лишь частично. Датви хотел покончить с местным Советом Старейшин одним могучим ударом и выпросил у моей родни поставку в кредит, под будущие доходы, восьмисот комплектов доспехов и оружия, а также множества других вещей, нужных для войны — наконечники для стрел и дротиков, лопаты и мотыги, рессоры, железные оси и обрезиненные колёса для повозок, чтобы возить раненных… сотни подков, спички и аспирин, медные котелки и вёдра…

Короче, три полностью загруженных корабля получилось. Вот только груз этот перехватили какие-то пираты. И встал вопрос ответственности. Формально-то поставка шла для царя Колхиды! А гарантом по кредиту выступал придворный тамкар Аку по имени Вахтанг из Фасиса. По договору, оплату перевозки кредитовали уже Арцаты, но право собственности на груз переходило к колхам в момент отхода кораблей от пирса.

Начались разбирательства и поиски виноватого. Датви вызвали ко двору, и тут начиналась тёмная история. Уже во дворце группа заговорщиков с кинжалами напала на царя и военачальника. Охрана оплошала и оба были тяжело ранены. А затем была совершена ещё одна ошибка — ни одного из покушавшихся не взяли живым.

В результате бразды правления перешли к наследнику Куджи, который начал действовать весьма решительно. Начал он с того, что обвинил в организации покушения придворных, не желающих видеть его у власти. Быстро арестовал, судил и казнил, а имущество отобрал в казну. После чего подчинил себе войско Датви и договорился с царём Кавказской Иберии[2], а теперь совместными усилиями «множил на ноль» Совет Старейшин.

Поэтому нам и приходилось спешить: если к середине декабряне возьмём под свой контроль земли вокруг Трапезунда, юный наследник сможет перебросить войска. И победить станет куда тяжелее.

Дома я наскоро отмылся, после чего София с Розой начали со всей тщательностью подбирать мне одежду для пира. Проблема заключалась в разнородных ожиданиях участников. Родичи, как принимающая сторона, требовали, чтобы я выглядел наследником достойного рода, то есть, одет был богато. Гости с Апшеронского полуострова ожидали увидеть успешного мага, одетого богато, но загадочно. А к грекам, собранным почти со всех полисов Таврии, должен был выйти элегантно и стильно одетый юный философ, человек, которому недавно написал сам Аристотель, учитель божественного Александра Великого.

Примирить эти требования казалось почти невозможным, но совместными усилиями мы справились. Элегантный наряд традиционных для Еркатов голубого и белого цветов с лёгкими вкраплениями красного. Разумеется, драгоценные пуговицы, элегантные золотое ожерелье и браслет на левой руке, украшенные полированными сапфирами.

А в качестве «магических» элементов — неброская вышивка и короткий жезл в правой руке, украшенный несколькими крупными рубинами.

Мне этот наряд всё равно казался эклектичным, но София уверяла, что в глазах греков перебора с варварской пышностью быть не возникает, так, умеренная эксцентричность. А то, что облик «достаточно богат», я и сам видел.

— Ну что, я пошёл?

— Идея с посадкой крупных семян мне понравилась, тоже так будем делать. А вот ваше трёхполье нам не надобно! — уверенно произнёс Барти, старейшина самого крупного из сёл Апшеронского полуострова. Судить об его возрасте было затруднительно ибо был он лыс, как коленка, но при этом борода и усы были чёрные, как смоль. Я даже заподозрил, что крашеные. — Это у вас земли мало, вот и стараетесь с каждого клочка урожай побольше собрать. А у нас пустошей полно!

— Это ненадолго! — дружелюбно улыбаясь, моментально ответил Гайк. — Полису кушать надо? Им будете продавать. Да и вообще… К хорошему привыкают быстро. Свиней и прочий скот заведёте. Птицу всякую, сады и виноградники…

— Опять же, детей нарожаете! — подхватил староста. — И родственники понаедут. Оглянуться не успеете, как тесно станет.

— Вот я и говорю! — тут же встрял другой гость, типичный мидиец по виду. — Не надо нам вашего полиса! Одни проблемы от него и вонь!

Тут он демонстративно сморщил нос. Это он зря, конечно. Хотя химия и металлургия пахнут не очень приятно, но гостю не стоит топтаться на предмете гордости хозяев.

— И то верно! — для вида согласился дед. — Лучше пиратскую базу содержать. Никакой вони не будет. И дома устаревать не успевают, их раньше сжигают!

— Вы — вольные люди! И можете отказаться от полиса! — вступил в беседу Агапетос[3], предводитель греков. — Тогда мы подождём лет пять-десять и договоримся с царем Албании[4].

— Нет никакого царя Албании! — по-мальчишески выкрикнул скептик. Потом устыдился, потупился и стал нервно теребить рукав.

— Пока нет! — согласился грек. — Но еще пару лет назад и Иберии не было!

Апшеронцы не нашли, что на это возразить.

— Мы хотим, чтобы полис назывался Апшерон, так же как сожжённая Варданом Рыжим деревня! — заявил «мидиец» с таким видом, будто спор и шёл только об этом. — На нашем языке «аб» означает «вода», а «шерон» — «солёная».

— Мы и хотим назвать его Херсонес Апшеронский! — ответил один из греков.

— Нет, — упёрся оппонент. — Просто Апшерон! Или ждите, пока албаны царством станут и нас завоюют!

— Действительно, почему бы и не сохранить название? — поддержал апшеронца Гайк.

— Вы не понимаете! — проникновенно сказал Агапетос. — Полисы — они как живые существа. Почему-то многие считают, что достаточно принять нужные законы, и всё! Но это не так. Важно ещё собрать нужных людей. Потому и гражданство дают лишь немногим, что важно сохранять дух. Мы и так слишком сильно рискуем…

Я понимал, о чём он говорит. Херсонес Таврический в последние годы подмял под себя большинство полисов Тавриды, и это не понравилось очень многим. Что удивительно, множество недовольных было из самого Херсонеса, но хватало их и в подчинённых полисах. Вот дядя Изя и затеял интригу, уговорив Софию списаться с подругами и иными «знакомцами» из прежней жизни. А дальше, слово за слово, письмо за письмом, и образовалась небольшая фракция, готовая основать новый полис. Лишь бы сделать там «всё по-старому».

Но смущало их многое. Прежде всего — то, что Восточное море было изолированным, из него невозможно поплыть ни в Грецию ни в иные греческие города-колонии. А второй причиной был «сбродный» характер полиса. Греки только начинали объединяться, даже койне как единый язык греков только зарождался.

— Херсонес основали жители Гераклеи Понтийской, Пантикапей — милетцы, Калос Лимен[5] — ионийцы. Вы поймите, мы все — разные! А вы хотите ещё фиванцев с тирцами к нам добавить.

А это была уже моя идея. Шесть лет назад жители города Фивы поверили ложным слухам о смерти Александра македонского и восстали. Месть была страшна, убито около шести тысяч человек, около тридцати тысяч продали в рабство. Аналогичная судьба три года назад постигла финикийский Тир.

Некоторое время назад по моему предложению Еркаты начали выкупать их мастеров и философов, чтобы пристроить к делу. Теперь некоторым, самым толковым и инициативным мы предложили свободу немедленно, если они поучаствуют в основании полиса. При этом долг на них продолжал висеть, но они уже стали свободны и имели равные права с выходцами полисов с Тавриды.

— Не только их, ещё айков, колхов и персов. А кому сейчас легко? — философски заметил мой дед. — Нам тоже постоянно людей не хватает. И ничего, выкручиваемся. Придётся и вам постараться.