Принцесса-геймер: Битва за Ардор - Александр Светлый

— Благодарю, благодарю, Ваше Величество, что поверили мне. Теперь мне будет не обидно умереть.

— Не надо мне тут умирать. Яда в тебе уже нет или очень мало. Лучше скажи, откуда этот кувшин?

— Колодец во внутреннем дворе. Из него все пили вчера, и все было хорошо.

— Ясно, спасибо за информацию.

Я подскочил на ноги и побежал по лестнице к казарме, где оставил вчера Кордию, чтобы предупредить об опасности. Она тоже проснется с перепоя и накинется на первую же, доступную всем воду.

Я прибежал в казармы, а там на койках лежало несколько уже похолодевших трупов стариков с пеной у рта. Поздно. Они уже окочурились и произошло это еще утром. Сейчас же был почти обед. Я поискал глазами Кордию. Она валялась на полу. Подбежал к ней, думал она тоже того… но нет. Она просто свалилась с койки и продолжила дрыхнуть тяжелым, пьяным сном.

Пришлось её растолкать и очень старательно объяснять, чтобы никакой воды в замке не пила. Вода отравлена, возможно, вообще вся.

— Давайте выбираться отсюда. Без воды — в замке смерть, — потирая опухшие, заспанные глаза, предложила девушка.

— Согласен.

Пробежавшись по замку, я понял, что ко мне комендант пришел одним из последних. Пленники в тюрьме уже не подавали признаков жизни и имели характерные следы белой пены у рта. Все уже испили угощения Мопса. Но было непонятно, почему он решился на массовое отравление только сейчас. Мог бы еще вчера всех в замке уморить или в еду яд добавить. Хотя, возможно, он и сам его получил только сегодня, но от кого? Не проще ли было открыть ворота, нас бы всех, как ягнят во сне перерезали. Хотя, ворота падают с очень громким звуком, но даже так, вряд ли бы мы смогли оказать вооруженным убийцам достойное сопротивление. Погоди-ка, а может всё дело в том, что он тоже боялся моего «Духа Возмездия», о котором наврала Кордия. В таком случае, эта ложь меня и спасла. Он боялся, что я проснусь при открытии ворот и окажу убийцам достойное сопротивление. Никаких других объяснений, почему потребовалось использовать именно яд, мне в голову не приходило.

А где мой кулон вообще находится? Я попытался напрячь память и вспомнил, что оставил его валяться на столе дозорной башни, в самодельном рукаве-сумке, там же где Кордия разбросала содержимое своей.

С трудом выбравшись на верхушку дозорной башни, собрал свои и Кордии вещи в её походную сумку, а собираясь спускаться вниз, увидел терпеливо ожидающий открытия замковых ворот караван. Повозок десять, не меньше. И рядом ещё около двадцати человек. Они выглядели простыми, мирными горожанами. Повозки все завалены до краев доспехами, оружием и прочей утварью. Что с этими людьми не так? Они могли бы оставить все это себе или продать и зажить припеваючи. Зачем напрягаться, везти всё это в королевский замок? Разве не логичней было просто продать и подзаработать.

«Наказание за мародерство — смертная казнь», — напомнила о себе принцесса.

«Понятно. Но почему тогда они везут всё сюда? Пусть отдадут командирам той армии, что захватила город. „Цапле“ и „ключу“. Разве не логично поступить именно так?»

«Эти люди напуганы. Началась война вассалов, обернувшаяся горем и разорением для обычных горожан. Они боятся быть обвинены и казнены за мародерство. Неизвестно, кто победит, а королевский замок и принцесса, выступают сейчас гарантом стабильности и мира», — заявила Теона.

Я понял, что просто так прихватить с поля битвы и попытаться продать чьё-то оружие и доспехи — опасное, подсудное дело. Не чураются брать трофеи с убитых лишь победители. А победителей, как известно, не судят. Я сам собирался покинуть замок, ставший опасным для жизни, поэтому открыл ворота и выслал к людям Кордию, с приказом возвращаться в столицу и передать пригнанный ими обоз на попечение городского гарнизона.

Помятая магесса вышла, быстро перетерла с людьми и крикнула мне, наблюдающему за её действиями со стены, что в городе тоже массовые смерти из-за отравления. Вчера городская аристократическая верхушка во главе с бароном Брандербургом и отбившие нападение бандитов воины из Лейкшора праздновали победу, а на утро почти все они оказались мертвы. Подозревают, что всему причиной отравленное вино, что последние привезли с собой.

Блин. Всё один в один, как говорила принцесса Теона. Кто-то из васслов вывел на борьбу за власть свою армию, а кто-то воюет, подсовывая противнику отравленные продукты и вино. Не долго думая, я сходил за Лидией, которая уже немного оклемалась и смогла почти без посторонней помощи, сама спуститься на внутренний двор. Вместе с ней я сел в ещё одну повозку, помахал королевскому замку ручкой и вместе с лжемагессой Кордией и горожанами, прибывшими из столицы, отправился назад в город.

Надо людям объяснить, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Если они будут уповать лишь на милость Всеблагого отца, сами не вооружатся и не встанут на защиту города, а будут лишь безвольно ждать, что их спасет чья-то армия, то все погибнут от рук захватчиков.

* * *

На море поднялись высокие волны. Северо-западный ветер прекрасно подходил для отплытия. Нужно было поторопиться, чтобы успеть до отлива, но нанятые в столице Ардора многочисленные носильщики, никак не могли закончить погрузку шести тысяч бочек воды и солонины. Команда начала нервничать. Вода отходила слишком быстро, а бесконечная вереница носившихся от складов к трем лучшим, быстроходным и вместительным кораблям графа Оушена людей, никак не прекращалась.

Наконец, распорядитель дал отмашку и последний носильщик забежал на борт, бросил меха с водой прямо на палубу и в спешке спрыгнул на пирс. Дольше погрузку продолжать было опасно. Корабли сядут на мель и до следующего прилива станут легкой мишенью любой наземной армии. Граф не желал рисковать, хоть и не успел загрузить столько воды, чтобы хватило с большим запасом. Три корабля синхронно опустили белоснежные паруса и, подхваченные попутным ветром, понеслись наперегонки по пенящимся барашками волнам к бесплодным заморским владениям графа на востоке.

— Едва успели, отец! — взбежав по лесенке на капитанский мостик, воскликнул младший и любимейший из сыновей графа, Ортис.

Он был копией отца и не только внешне, а по повадкам и огромной любви к морским путешествиям. Граф Оушен сильно отличался от других аристократов королевства своими бесшабашными выходками, демонстративной независимостью и открытым нежеланием участвовать в подковерных интригах. Во фракции Герцога Вартана он числился лишь формально, чтобы