Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров

цирковая собачка. Неважно, кто держит свисток, мой или твой отец, или ты сама в качестве жены. И не надейся, — ухмыльнулся я, заметив легкую улыбку, промелькнувшую на губах Лизаветы. — Между нами все кончено, так понятней? Или тебе татуировку на лбу набить, чтобы каждое утро, глядя на себя в зеркало, ты читала: «Мы с Егором чужие», — грубо пошутил я. — На этом все? Это единственное, ради чего ты приехала ко мне черти куда?

— Почти… — пискнула Елизавета, вскинула на меня повлажневшие глаза, прижала руки в груди и нервно заговорила. — Егор… тогда… на той вечеринке… я все понимаю, правда-правда, но и ты пойми… это все Павел… я невиновата, правда! Ты все неправильно понял! Я люблю только тебя одного! Паша… Павел он меня заставил! Сам полез! А ты не понял и все неверно расценил! А я обиделась! Да, мне стало так больно, что ты не веришь своей любимой! И я вспылила! Мы тогда погорячились! Оба! Ситуация была…

— Ситуация была как в плохом кино, в этом я с тобой согласен, — кивнул взволнованной девчонке. — Но это ничего не меняет. Честно говоря, мне без разницы, спала ты с Павлом, или не спала, случайно он тебя поцеловал, зажав в углу, а ты не хотела. Или ты хотела и флиртовала сознательно. Мне плевать, Лиза. Мы расстались. Точка. Навсегда. Еще одна точка. Хочешь даже восклицательный знак поставлю, если тебе так будет понятней, — усмехнулся я, не отводя прямого взгляда.

— Егор! Но ведь ничего не было! Он сам ко мне пристал! — воскликнула Лиза. — Почему ты мне не веришь? Ведь ты из-за этого сейчас, да? А ты… ты так грубо себя повел! Тогда… Вместо того, чтобы защитить меня от домогательств этого… Павла… ты хлопнул дверью и ушел! А мне пришлось отбиваться самой! — страдающим тоном закончила Лиза. — Да, я обиделась. Но согласись, ты заслужил такое отношение. И потом, в письме, я все наврала. Я думала, ты одумаешься! Извинишься! А ты… ты даже не ответил! Как ты мог! — патетически воскликнула Елизавета, еще больше подавшись вперед.

А хороша, чертовка. Глаза сверкают, волосы рассыпалась по плечам, грудь в вырезе вздымается, раскраснелась, прям хоть картину пиши. Эротическую.

— Это ты виноват в том, что все так получилось! Ты и твои вечные исследования! — внезапно выпалила Лиза. — Я оказалась совершенно одна! И вот! А тут Паша… Павел… мы просто друзья, Егор! Честное слово! — торопливо заверила Лиза. — В конце коноцв. Я девушка. мне хочется внимания!

— Угу, на ручки, вина и платьичко, а еще желательно сыра с плесенью и машину без крыши, — усмехнулся я, припомнив популярный женский статус из соцсетей.

— При чем здесь машина? — опешила Баринова.

— Елизавета, остановись, — проигнорировав вопрос, прервал я поток обвинений. — Мне все равно, так понятней? Между нами ничего нет и быть не может. Я не люблю тебя. И никогда не любил, — отчеканила я. — Страсть, влюбленность, признаю, было дело. Голову ты мне знатно заморочила. Но любви не было, Лиза, — мягко закончил я. — Увлечённость, она прошла, едва я оказался далеко от твоего яда.

— Яда? — озадачилась Елизавета.

— Твоего влияния, — пояснил девушке. — Ты ж Егору вздохнуть не давала, контролировала каждый шаг. Только с любимой работой не получалось вертеть так, как тебе хочется, правда Лиза?

— Егору? Почему ты говоришь о себе в третьем лице, — нахмурилась Баринова.

— Чтоб донести до тебя простую истину, Елизавета Юрьевна, — холодно отбил подачу. — Ты мне житья не давала, Лиза. Своими капризами и претензиями. Тебе хотелось замуж за престижного золотого мальчика? Так выходи за Пашу, он будет рад. Кто там у него папаша? Тоже ведь чиновник не из последних? Ну, так в чем дело, породнитесь и двигайте юношу наверх. А я как-нибудь сам справлюсь, без высокого внимания и протекций. Все. Хватит. Разговор из пустого в порожнее, давай спать. Завтра рано вставать. Тебе на автобус, у меня много дел, — закончил я разговор, поднялся и принялся застилать простынь.

Бежать из собственного дома из-за какой-то московской дряни? Да к черту, не дождется. Это старый Зверев мог бегать, а новый решает проблемы по мере их поступления раз и окончательно.

— Но, Егор, я не смогу уехать… — жалобно простонала Лиза. — У меня нога… и чемодан… как я с такой ногой поеду? Позволь мне остаться на несколько дней, пока станет полегче, и я уеду, обещаю, — всхлипнула Баринова, умоляюще протянув ко мне руки.

— Спать, Лиза, спать, — отрезал я. — Утром автобус. Сейчас занесу твой чемодан и выйду покурить, а ты переоденься, приготовься ко сну. Зайду через десять минут и выключу свет. Ясно?

— Егор! — воскликнула Лиза.

— Я просил: задача ясна? — оборвал стенания.

— Какой ты… хорошо, утром поговорим, — Лиза тряхнула волосами.

— Не о чем говорить. Все обсудили. Держи чемодан, я пошел.

— Помоги, пожалуйся, нога… — залепетала Баринова.

Я придвинул стул к кровати, взгромоздил на него чемодан гостьи, развернулся и вышел, не слушая лепет вперемешку с возмущениями, которые неслись мне в спину.

Остановился возле окна, убедился, что Лизавета роется в чемодане, а не шарится по комнате как в прошлый раз, и уселся на крылечко покурить, подумать.

Подумать было о чем. Педагогическими инновациями я мало интересовался в той своей жизни, не до того было, да и профессия не располагала. Только на пенсии, окунувшись в школьную жизнь, я начал читать и изучать вопрос. Очень впечатлился поэмой Макаренко, заинтересовался трудами Кан-Калика, одно время сильно увлёкся педагогикой сотрудничества. Вот последняя как раз таки плотно засела в моей голове.

Но если на пенсии все мои теории разбивались в прах, потому как ни рылом, ни образованием я не вышел, да и поздновато для научных изысканий. То здесь, в стране советской, получив второй шанс на жизнь, можно попробовать что-то изменить. Не просто сохранить Советский Союз, но вырастить и воспитать нового человека. Того самого, который в далеком будущем не продаст Родину за шапку сухарей, а приведет страну к процветанию. Для этого всего-то и надо, что немного изменить систему восприятия, не позволить верхам заплыть жиром от жадности, и помочь низам, то бишь нам, простым людям, сделать правильный выбор.

Глава 19