Глашатай бога войны - Тансар Любимов

— Пустое, — Ицкоатль отмахнулся от его извинений. — Но я смотрю, ты совсем молодцом держишься. Провожать тебя уже не нужно?

— Сам дойду, — парень широко улыбнулся. — Ох и страшно было… Господин Ласло обещал, что кошмары меня сучить не будут, амулет вот дал…

Он показал подвешенное на шнурке небольшое кольцо, заплетённое нитью наподобие паутины, с несколькими бусинками, сверкающими, как капли росы.

Ицкоатль кивнул. Амулеты он уважал, в силу их верил, и не сомневался, что спать Миклас будет хорошо и крепко.

— Господин Саркан! — подлетел к ним поварёнок. — Господин барон велел вам, как вернётесь, к нему в кабинет идти!

— А что случилось? — спросил Ицкоатль, жестом разрешая Микласу идти куда ему заблагорассудится. — Зачем его милость меня хочет видеть?

Матьяс знал всё и всех в этом замке. Было бы полезно расспросить его о причине интереса барона к своей персоне. Для заверенного королём договора было рановато… Игнака отпустили. Что ещё могло понадобиться Баласу?

— Не знаю, господин Саркан, но утром приехал посланник от барона Бертока… — с этими словами поварёнок удрал на кухню.

Что ж, так было понятнее, чего ждать. Либо объявления войны, либо требования выдачи виновника гибели баронского сына. И что решит господин барон?

Глава 19

На удивление, в кабинете не было никого, кроме барона. Даже неизменный стражник остался за дверью. Видимо, Балас Ботонд решил, что может доверять своему наёмнику. А может, разговор предполагался настолько секретный, что он решил рискнуть даже собственной безопасностью?

— Звали, ваша милость? — спросил Ицкоатль, прикрывая за собой дверь.

— Звал, — кивнул барон, указывая на свободный стул. — Садись. Поговорить надо.

Обсидиановый Змей послушно уселся и приготовился слушать, но Балас обратил внимание на его приобретение.

— У тебя обновка, я смотрю? — он протянул руку. — Покажи.

Ицкоатль поднялся, отстегнул ножны от пояса и протянул ему рукоятью вперёд — так, судя по памяти Саркана, требовал поступать этикет. Нельзя было обнажать оружие в присутствии барона, если только речь не шла о защите его жизни. А рукоять, обращённая к сюзерену, показывала, что подающий оружие ставит свою жизнь в зависимость от его милости.

Балас жест оценил — взгляд его смягчился. Он выдвинул талвар из ножен, полюбовался узорами на клинке, вернул его в ножны и отдал владельцу.

— Не самая частая вещь в наших краях. Я думал, ты больше по мечам. Почему вдруг сабля?

— Она дешевле стоила, — ответил Ицкоатль, не покривив душой. — К обеду доставят ещё бахтерец. Тот и вовсе недорого обошёлся.

Барон покачал головой.

— Не знаю, зачем нужна эта безделица, но тебе носить… Я тебя за другим позвал. Как продвигается обучение?

— Мои люди делают успехи, — уклончиво ответил Ицкоатль. — Всего несколько дней прошло, о серьёзных успехах говорить рано, но они стараются, и у них начинает получаться.

— Мне сказали, ты учишь их захватывать в плен, — Балас с интересом смотрел на собеседника. — Зачем тебе это? Это сложнее, опаснее наконец.

Ицкоатль улыбнулся. Этот вопрос он затрагивать не собирался, но раз барон интересуется… Почему бы не укрепить собственные позиции?

— Потому что на рынке говорят о скором походе, ваша милость, — пояснил он. — Государь собирается подавить мятеж. Но для этого ему потребуются солдаты, много солдат. И вряд ли королевских вербовщиков устроит мой плохо подготовленный отряд. Они захотят ваших обученных бойцов… И во всех окрестных владениях будет то же самое. Они заберут лучших. Что останется баронам? Те, кто похуже обучен, послабее, и даже этих солдат будет мало…

— И? — любопытство во взгляде барона стало заметнее.

— Это время — возможность, ваша милость. Что, если у кого-то на полсотни таких доходяг больше? Он вполне может решиться на захват ваших земель, чтобы потом сказать в своё оправдание: "Ваше величество, барон Ботонд вам изменил и собирался ударить в спину вашим войскам, я опередил предателя". Ему, пожалуй, сойдёт с рук такая выходка, а вы уже будете мертвы и не сможете себя оправдать.

— А чем мне поможет странная выучка твоих людей? — с недоумением спросил Балас.

— Убить — просто, ваша милость, — ответил Ицкоатль. — Но это обескровит ваше войско. Нас ведь тоже будут убивать. Рано или поздно ваши соседи могут договориться друг с другом, объединить усилия и напасть — и мы уже не отобьёмся. Но если мои люди будут захватывать в плен вражеских бойцов, пленников можно будет нанять для вас, ваша милость. Живые — они станут намного более ценными, чем просто убитые. Ваша армия будет расти и становиться сильнее за счёт пленных. Эти люди быстро поймут свою выгоду: служить вам и жить намного лучше, чем быть убитыми, а противостоять нападениям в составе более сильной армии — куда безопаснее, чем эту армию пытаться победить.

Взгляд барона стал задумчивым.

— Умно придумано, — признал он наконец. — Пожалуй, я отвечу барону Бертоку отказом.

— Я слышал, барон Берток прислал гонца, — Ицкоатль снова улыбнулся. — У него два выхода: объявить вам войну, за что его не погладит по голове король накануне похода, либо требовать мою жизнь — и ваши слова говорят, что ему нужна моя голова. Что бы он ни выбрал, он подпишет себе приговор.

— Почему ты так думаешь? — спросил Балас. — Я ведь всё ещё могу приказать отрубить тебе голову, чтобы решить дело миром.

— Потому что тогда Берток решит, что вы слабы, ваша милость, и можно продолжать свои набеги на ваши земли, — прямо ответил Ицкоатль. — Вам это ни к чему. Но предположим, вы отдадите такой приказ… Я ведь не стану ждать, пока меня казнят. Я совершу побег, проберусь в замок Бертока, убью его и предложу его голову вам в знак моей преданности.

— Вместо того, чтобы убить меня, пока я не отдал такого приказа? — этот разговор начал забавлять Баласа. Расслабленная поза говорила, что он не считает такой исход дела возможным. Но ему хотелось знать, что ответит наёмник.

— Потому что мне это не нужно, ваша милость, — Ицкоатль слегка пожал плечами. — Убить вас, захватить ваши владения, несколько лет провести в непрерывных войнах с вашими соседями, которые захотят отхватить себе кусок от ваших бывших владений, погрязнуть в горах документов, — он кивнул на стопку бумаг на рабочем столе барона. — Зачем мне всё это? Вы мне дали землю. Я собираюсь заняться ею, мне вполне её хватит. А всю эту тягомотину оставьте себе, у вас оно лучше получается.

Балас не выдержал и расхохотался. Ицкоатль подождал, пока он просмеётся и утрёт рукавом навернувшиеся от смеха слёзы.

— Каждый хорош на своём месте, — закончил он свою речь. —