Ирландские танцы (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Зато после этого пошел на нее смотреть, — упрекнула мужа Ольга Сергеевна.

— Так надо же было посмотреть — к кому ты меня ревнуешь? — парировал тесть.

— И как она, купеческая вдова? — заинтересовался я.

— А, — отмахнулся граф Комаровский. — Как говорят в народе — ни кожи, ни рожи.

— Так, дорогой, а если бы у нее была и кожа, и рожа, тогда бы ты увлекся? — заволновалась теща.

Мы переглянулись с супругой и нам стало весело. Ладно, что не прыснули, но тогда бы это уже совсем несолидно. Все-таки, мы не так молоды, чтобы вести себя как влюбленные подростки.

— Володя, а почему я должна выйти замуж за кавказского долгожителя? — спросила Наталья. Явно отвлекает родителей от интересной разборки. — Там что, таких много?

— Слышал, что на Кавказе имеются люди, живущие по сто двадцать, а то и по сто тридцать лет.

— А… — протянула супруга, а теща спросила: — Олег, а зачем тебе еще где-то учиться? Ты и так умный, а должность статскому советнику соответствует, а то и действительному статскому советнику.

Тут возмутился тесть, имевший перед выходом в отставку как раз чин статского советника. Кстати, тоже немалый чин. Как-никак, когда-то он соответствовал бригадиру, говоря по западному — бригадному генералу. Но Комаровский-старший до сих пор переживает, что не дослужился до генеральского «градуса».

— Нет, если бы Олег имел ранг посла, то его бы тогда и сделали действительным статским советником, но из-за выслуги лет он бы пока в надворных советниках ходил.

— Пап-мам, в Советской России чины и звания отменены еще в семнадцатом году, — вмешалась Наталья.

— Вот и ладно, — хмыкнула теща. — Я про то и говорю — зачем Олегу учиться, если он и так умный? Если в Советской России от образования чин зависел, так ведь нет. Помню, как твой отец гордился, что по окончанию императорское училища правоведения получил не коллежского советника, а титулярного. У Ленина с Троцким какое образование? А у твоего начальника?

— У Ленина, как я помню, закончен Казанский университет, а вот что там у Троцкого, даже не знаю, — пожал я плечами и посмотрел на жену. Уж она-то должна знать.

— У Льва Давидовича закончено училище святого Павла в Одессе, а у начальника Олега — Санкт-Петербургский университет, — сообщила Наталья.

У Феликса Эдмундовича закончен университет? Тьфу ты, Наташка же про Чичерина говорит. Для Комаровских-старших именно он и является моим начальником.

Посмотрев на часы, висевшие в простенке, увидел, что минутная стрелка уже дошла до половины восьмого, а в восемь меня телохранитель будет ждать.

— Андрей Анатольевич, вы начали про Коллеж де Франс рассказывать, — напомнил я тестю.

— Да, — кивнул граф, опять разворачивая бумажку. — Коллеж основан еще в шестнадцатом веке. Обучение там бесплатное, безо всяких ограничений по подданству, полу, возрасту или вероисповеданию. Правда, диплом об окончании курса не выдают, и ученую степень не присваивают. Нынче там сорок кафедр, но естественные науки тебя вряд ли заинтересуют. А вот для тебя бы подошло… — Комаровский-старший уткнулся в бумажку и начал читать. — Сравнительная грамматика, египтология, еврейский и халдейский языки, история латинской литературы, средневековый французский язык, средневековая французская литература, эстетика и история искусства, историческая география Франции, история религии. Есть целых семь кафедр по философии, обществознанию и этике… А, да, имеется кафедра славянских языков, но там уклон в чешский и польский.

Я растерянно захлопал глазами. Наверное, тесть обо мне слишком большого мнения, коли считает, что мне подошло бы изучение еврейского и халдейского языков или египтологии.

— А нет ничего попроще? — жалобно поинтересовался я. — Истории римского права, например, или истории науки и техники?

— Имеется курс по истории медицины, — сообщил тесть. — Его ведет доктор Огюстин Кабанес. Правда, сам он по образованию не историк, а фармацевт, зато у него есть интересная книга про медицинские загадки. А еще он написал про Наполеона на острове Эльба. Будет время, обязательно прочитай. И, вообще, в Коллеже де Франс нет академического образования. Полная свобода преподавания! У профессоров нет ни плана лекций, ни программ. Полная свобода исследования, преподавания.

— Это не как наш университет Шанявского? — поинтересовался я.

— Не совсем, хотя он очень похож. В университете Шанявского и плату за обучение, пусть и небольшую, но брали, а программа в нем утверждалась министерством просвещения.

Кажется, до меня стало доходить. Свобода исследования — нечто вроде преподавания того, что стукнет в голову преподу. Можно толкать фольк-историю, а то и лжеисторию в духе Фоменко с Носовским. А ведь пожалуй, что этот вуз для меня подойдет[1]!

Ух ты, а ведь уже без двух минут восемь. Быстренько допив кофе, поцеловал Наташку, раскланялся со старшими Комаровскими и выскочил.

Около дома уже ожидало такси, а возле него стоял хмурый Коновалов. Кажется, он тоже не выспался.

— В торгпредство? — на всякий случай поинтересовался телохранитель, открывая мне дверь, хотя я вчера обозначил мой утренний маршрут.

— Благодарю вас, — автоматически поблагодарил я, усаживаясь на пассажирское место.

— Олег Васильевич, телохранителей за такое не благодарят, — наставительно произнес Елисей. — Это моя работа.

Ага, знаю. Открывая для шефа дверь, заодно прикрываешь его от пули.

Пока ехали, я раздумывал — а чего это я решил учиться? Впрочем, в Сорбонну бы я с удовольствием на лекции походил. Скажем — записался бы на курс по старофранцузской литературе, изучал бы рыцарские романы и фаблио. А еще лучше — поучиться бы у основателей «школы анналов». Походить бы на лекции Люсьена Февра и Марка Блока. Но эти ученые, скорее всего, пока в Сорбонне не преподают, а свою научную школу еще не создали[2].

Ну а все-таки, зачем мне нужно получать образование? То, что у меня имеется из того мира, не в счет. Разумеется, время от времени лекции, читанные мне когда-то мои профессорами, пригождаются, но не настолько, чтобы эти знания имели какую-то решающую роль. Я все равно, при всем желании, не смогу вспомнить деталей биографий или исторических событий, что совершаются в этом мире. Да и мир, нужно сказать, уже не тот, что был прежде. Вон, Игнатьев передал свои миллионы Красину в двадцать пятом, или в двадцать четвертом году, а двести восемьдесят миллионов франков двадцать четвертого года — совсем не те миллионы, что в двадцать первом. В двадцать четвертом и восьмой части того, что я сумел прикупить, мы не сумели бы приобрести. А кто «ввел» в эту реальность фигуру Семенова-Семенцова, умудрившегося единым махом рассчитаться с французскими долгами? И кто бы подумал, что Финляндия станет не буржуазной, а социалистической республикой, а Крым, напротив, обретет независимость?

Стоп, опять отвлекся.

Итак, зачем мне нужно образование? Или же мне нужен диплом?

В этом мире, насколько помню, ценили не дипломы, а именно образование. Выдающийся советский генетик Тимофеев-Ресовский, завершив обучение в университете, тратить время на получение какой-то бумажки, подтверждавшей его образование, просто не стал, а отправился работать. И один из моих любимых писателей-фантастов, а заодно и известный ученый-палеонтолог Иван Ефремов, сначала по совокупности научных работ получил ученую степень кандидата биологических наук, а лишь потом обзавелся дипломом о высшем образовании.

Надо посмотреть правде в глаза. Нужно быть честным и перед собой, да и перед своим читателем. Высшее образование, вернее — диплом, мне нужны для удовлетворения собственных амбиций и для карьеры.

А еще для того, чтобы мне перестали тыкать в нос моим семинарским образованием.

Граф Комаровский сказал, что Коллеж де Франс, в отличие от Сорбонны, не выдает выпускникам дипломы. Это плохо. Но хоть какую-то справку мне должны дать. Вроде — прослушал курс лекций. И можно будет писать в анкете, в графе «образование» — мол, по социальному происхождения крестьянин, зато имею титул виконта, образование высшее, закончил учительскую семинарию и исторический факультет Коллежа де Франс.