Сын помещика 2 (СИ) - Семин Никита

Времени на все у меня ушло много, уже и вечер настал. В итоге поездку в Дубовку пришлось отложить на завтра. И отправляться ни свет ни заря. Даже пришлось с родителями поспорить по этому поводу. Все-таки воскресенье, утренняя служба в церкви проходит, а я ее пропускаю. Но именно потому, что не хотел терять полтора часа на пустое стояние в толпе прихожан, я и настаивал на раннем отъезде. Убедил их конечно в итоге, но нервов они мне, особенно мама, потрепали изрядно.

В этот раз отправился на тарантасе. И картины к седлу особо не приторочишь — я их в рамки вставил, да и обратно когда поеду, у меня изрядно вещей ожидается. Тут и новый костюм, что мне должна Маргарита Игоревна уже сшить, и ткани, которые хочу Пелагее на матрас и простынь купить, да и иных покупок предстоит не мало. Мама попросила некоторые специи посмотреть, а то у нас закончились. К празднику готовится.

— Ты посмотри какой-нибудь подарок для Вали, — напутствовала она меня. — Если она тебе нравится, обязательно надо показать это при визите Уваровых! Поверь, личный подарок будет отличным символом!

— Спасибо, подумаю, — ответил я, но сам все же был в сомнениях.

Стоит ли и дальше сближаться с девочкой, или просто стараться лишь поддерживать пока дружеские отношения, не переводя их в более близкое знакомство? Я все еще не терял надежды, что могу встретить кого-нибудь поинтереснее племянницы Леонида Валерьевича.

— К Зубовым править, барин? — спросил меня Митрофан, когда мы въезжали в Дубовку.

— Нет, давай сначала к госпоже Угорской.

До Маргариты Игоревны мы добрались быстро, и я надеялся, что она находится дома. Время в принципе было еще раннее — до обеда часа два, так что несмотря на выходной день были все шансы застать ее дома. Одного я не учел — что женщина она хоть и одинокая, но не чурающаяся мужского внимания.

Когда Угорская открыла мне дверь, на ней был накинут лишь домашний халат. Увидев меня, ее брови взлетели вверх в удивлении, после чего она тут же украдкой кинула взгляд себе за спину.

— Кто там, Марго? — услышал я из глубины ее квартиры мужской бас.

— Извините, кажется, я не вовремя, — хмыкнул я смущенно.

— Это за заказом! — прежде чем ответить мне, крикнула мужчине Угорская. После чего досадливо поджав губы, уже вновь посмотрела на меня. — Да, Роман Сергеевич, к сожалению, сейчас я… немного занята. Ваш костюм готов. Он вам срочно нужен? Было бы неплохо провести примерку, — тут же пояснила она, — прежде чем вы заберете его.

— Тогда я заеду к вам… — сделал я паузу, позволяя женщине самой назначить время.

— После обеда, — облегченно улыбнувшись, кивнула она.

Попрощавшись с Маргаритой, я вернулся в тарантас. Мда. Неудобно получилось. Ну, ничего не поделаешь.

— Вот теперь — к Зубовым, — скомандовал я Митрофану.

А ведь так хотелось встретить тетушку в новом костюме! Удивить ее своим видом. Что поделать, я похоже все больше вхожу в роль этакого «эпатирующего публику» человека. В приятном плане все же надеюсь, а не как скоморох какой-нибудь.

Тетя тоже еще из кровати не выползла. Встретивший меня на входе Архип предупредил, что госпожа изволит еще почивать. Ну да, вчера же суббота была — очередное выступление ее театра. Но уже скоро она начнет ставить новую постановку и тогда на месяц выступления прекратятся. Зато Владимир Михайлович был дома и уже на ногах. Вот с ним я и пообщался, попутно похваставшись новыми картинами. Они получились разного размера — первая примерно формата А3, если использовать термины будущего. Вторая с птичкой — маленькая, с обычный лист бумаги. А вот последняя — в пол моего роста. И она произвела на отставного офицера самое большое впечатление.

— Как бы София не приревновала тебя к Повелецкой, — посмеялся в усы мужчина. — Такие картины для ее соперницы рисуешь!

— Так ведь не задаром, — развел я руками. — Ну и пробую новые «жанры» в рисовании. А то скучно одни лишь портреты писать.

— Творческая натура не дает покоя, — понимающе покивал Владимир Михайлович. — Ты только сразу Валерии Павловне эти картины не неси. Дождись, пока Софья встанет, и ей покажи. А то иначе — точно обидится.

— И не думал по-иному делать, — успокоил я мужчину.

Вообще я конечно немного боялся, что тетушка приревнует меня к Повелецкой. Что для той я вон какие необычные картины написал, а для нее — лишь простой портрет. Но тут я оказался неправ. За меня и мой талант тетя радовалась больше, чем думала о более красивой картине для соперницы. В который раз убеждаюсь, что повезло мне с ней.

Пообедав, я снова отправился к Маргарите Игоревне. В этот раз она встретила меня в платье, спокойно впустила за порог, и даже чай к моему приходу уже был у нее готов.

— Еще раз извиняюсь за утреннее вторжение, — сказал я, попивая горячий напиток.

— Пустое, — отмахнулась она. — Я больше переживаю, что ваш костюм будет вам не в пору. А то с каждым визитом вы словно раздаетесь вширь в плечах на пару пальцев.

Я лишь посмеялся от такой грубой лести, однако Угорская не сильно-то и утрировала. Когда я надел костюм, он и правда чуть жал мне в плечах. Совсем немного, но все же. И после нового снятия мерок оказалось, что я действительно чуть раздался вширь. Не настолько, как говорила дама, но все же… Благо перешила она пиджак быстро. Шов у нее был лишь намечен, прострачивать до примерки она его не стала. Вот и еще одна причина выяснилась, почему она отдать мне костюм сразу не могла. Но зато покинул я квартиру Угорской в новом виде. Даже Митрофан оценил.

— В ресторан правь, — скомандовал я, поудобнее устраиваясь.

— Обновку обмоете, барин? — весело ухмыльнулся мужик.

— По работе туда нужно, — отрезал я.

Тот понял, что поддерживать разговор я не намерен, потому смолк. А мне просто не понравилось, что тот посчитал, будто я пьяница какой-то, который любую вещь «обмывать» стремится.

Валерия Павловна с самого утра была на ногах. Большинство в воскресенье отдыхают, но только не она. Вчерашние посетители театра никуда не уезжают на ночь глядя и очень часто с утра идут как раз к ней — подкрепиться перед дорогой, а кто-то и закрепить вечерние договоренности с новым партнером. В каком-то смысле это выглядело как «объедки» встреч аристократов со стола Зубовой, но женщина старалась о таком не думать.

Свой портрет она повесила в зале ресторана. На это было две причины: сразу показать, как выглядит хозяйка заведения и дополнительно украсить зал. Вот только неожиданно открылась другая сторона этого решения. По ее же просьбе Роман Винокуров сделал на портрете ее стройнее. И она видела благожелательные взгляды, которые кидали мужчины на портрет. И даже вполне заинтересованные. Что льстило женщине. Так они потом стали чаще просить позвать ее, чтобы выразить свое восхищение. И все бы хорошо, но когда Валерия Павловна подходила к ним, то тут же замечала разочарование в их глазах — ведь в реальности она проигрывала своему собственному изображению! Что ее злило и заставляло задуматься, как бы исправить такой эффект. Единственное, что ей пришло в голову — похудеть. Для чего поменьше есть, да сесть на диету. Что она и сделала. Но чувство появившегося следом голода еще сильнее ухудшило настроение Повелецкой. И у нее стали появляться мысли, что Роман над ней так тонко поиздевался в угоду своей тетушке.

Разум пока одерживал верх, напоминая, что решение повесить портрет в зале — ее собственное, как и просьба изобразить ее на нем помоложе и стройнее. Но с каждым новым разочарованным взглядом он отступал все сильнее. И когда ей доложили, что пришел Роман Винокуров, женщина еле удержалась, чтобы не послать мальчишку куда подальше, или подольше потомить его ожиданием.

— Роман Сергеевич, — величественно кивнула женщина из-за стола своего кабинета, куда провели юношу.

— Вижу, вы не в духе, — вскинув бровь, заметил ее состояние Роман.

Повелецкой захотелось высказать ему все, что накопилось за последние два дня из-за написанного им портрета, но она все же сдержалась.