Право победителя (СИ) - Романов Герман Иванович

Что только не делали в бундесвере на шасси первого «леопарда», изгалялись как могли. Вот зенитная-самоходная установка «Гепард» с парой 35 мм пушек «эрликон», которая даже спустя почти полвека воюет на Украине. И в годы второй мировой войны в 1944 году немцы создали всевозможные ЗСУ, на которых ставили и 37 мм и 20 мм орудия, причем даже счетверенные «фирлинги». И все от полной безысходности — авиация союзников полностью господствовала в небе, как с запада, так и с востока, а заводы и города рейха беспощадно бомбились. Все усилия люфтваффе были направлены именно на усиление противовоздушной обороны, армии приходилось отбиваться самостоятельно…

Глава 54

— Не стоит напрасно лить кровь наших бойцов, Григорий — тут ты прав. Японцы слишком хорошо окопались, подкрепления из Китая потоком идут в Маньчжурию, да и с самих островов прибывают подкрепления. Штурмом их уже не взять. Много там самураев, как тараканов…

Странно было слышать последнее слово в устах Сталина, который еле слышно фыркнул. Иосиф Виссарионович закурил папиросу и снова прошелся по комнате — короткая летняя ночь давно вступила в свои права, но здесь, на «ближней даче» продолжался рабочий день. Кулик прилетел вечером из Харькова на «митчеле», короткий двухчасовой перелет не отбирал силы, удалось даже немного поспать. Его доставили на дачу, где маршал отдохнул и долго работал над документами, дожидаясь «хозяина».

— Будем продолжать бомбить Японию и Корею, благо американцы перебрасывают в Приморье целую воздушную армию. Тут Рузвельт прав — разрушив электростанции и заводы, мы с меньшими потерями добьемся победы над самураями, это не Германия, не настолько японцы сильны. Все правильно — не стоит штурмовать укрепрайоны, у нас просто не хватает сил, чтобы с полным напряжением вести войну на три фронта.

Маршал насторожился — впервые в голосе «вождя всех народов» послышалась горечь, и беспредельная, нечеловеческая усталость. Видимо, на самом деле с пополнениями для РККА не все так радужно, да и война сейчас идет действительно на трех важных стратегических направлениях. К протяженному советско-германскому фронту добавилось закавказское и дальневосточное направление, а это потребовало отвлечения восьмидесяти стрелковых дивизий и десятка механизированных корпусов. И при этом новых соединений уже не развертывалось, пополнение шло исключительно маршевыми батальонами, при этом дивизии уже крайне редко отводились с фронта на переформирование. Просто теперь не доводили соединения и части до таких потерь, когда оставались одни номера с тыловыми службами. Теперь при убыли до четверти личного состава в боевых подразделениях сразу же шло пополнение из полевых запасных батальонов, где постоянно аккумулировался подготовленный контингент. Максимум вся дивизия отводилась в тыл всего на несколько дней для отдыха и приведения в порядок — помыться, простирнуть обмундирование, кинофильмы посмотреть, причем не только советские, но и американские, вызывавшие немалый интерес.

Хотя это вызывало немалое беспокойство политотделов и НКВД, практика широко распространялась, в Приморье это стало уже обыденным явлением, как и в заполярье. Про Камчатку и говорить не приходится — она стремительно «американизировалась». Теперь «накрыло», если так можно сказать, этим явлением огромную территорию, от Владивостока до Иркутска, и не только военные, но и местные жители неожиданно увидели, что «буржуи» весьма неплохо живут, по-человечески, что ли.

Да и в Персии пошел тот же самый процесс, ведь советские бойцы воевали рядом с англичанами, и обычные солдаты быстро сделали соответствующие выводы. И что характерно, из всех «особых отделов» стали поступать доклады, что красноармейцы считают, что после войны нужно начинать жить «по-человечески», восстановить страну из разрухи, не голодовать, распустись колхозы, и трудится в них артельно. Чуть ли не обратно в НЭП возвратится, и такие разговорчики тоже пошли. И становилось ясно, что репрессиями этот процесс уже не остановить — слишком многие воюют на фронтах, проливают свою кровь, и к оружию привыкли. К тому же в той же Маньчжурии и Персии, где власть местных монархов осталась «нетронутой», несколько иная ситуация, что вызывает у нестойких духом бойцов нескрываемую зависть и соблазн, что раньше представить было страшно — симпатии к "прогнившему царизму' вытравились без всякого слюнтяйства. И чем дальше, тем больше будет изменяться настроение людей — когда весь народ станет мечтать о лучшей жизни после войны, то у властей начнут появляться проблемы, которые в одночасье и привычными методами не решить.

— Донбасс мы восстанавливаем, многие шахты дают уголь, получаем столь нужный стране антрацит и кокс. Ситуация понемногу улучшается, промышленность сейчас дает фронту все необходимое. Урожай уберем вовремя, хлеба теперь хватит, помощь не потребуется. Да и прибытие больших партий ленд-лиза позволило передать в войска значительное число автомашин, и паровозы с вагонами нужны для перевозок.

Сталин говорил медленно и негромко, словно самому себе перечислял. Выглядел Иосиф Виссарионович плохо, лицо посерело, в сорок первом и то был намного бодрее. А тут как Шапошников стал — что-то его явно надломило, и непонятно причиной тому болезнь или гибель Василия, который разбился на самолете. Вот такие штуки выдает изменившаяся история, в которой те, кто должен был погибнуть, сейчас здравствуют, и наоборот — смерть забрала тех, кто должен пережить войну.

— Это главное правило стратегии, Коба — максимальная концентрация сил и средств на направлении главного удара. Не нужно устраивать большой «котел», лучше получить много «котелков», окружить десяток, лучше полтора дивизий, и быстро их уничтожить — на лошадках немцы далеко не отступят. А с японцами ты прав — американцы начали их города в пепел и руины превращать, пока «хандра», а там и до «миллениума» дело дойдет. Проблемы с бомбами и бензином решены, янки проталкивают в Татарский пролив транспорты, пусть и небольшого водоизмещения. ЭОН в Архангельск отправили — Транссиб не в состоянии перевезти все грузы.

— Тебе командовать наступлением, Гриша, — Сталин словно не заметил его слов, или пропустил их. В голосе появилась отдышка — ощущение, что Верховный главнокомандующий говорит через силу, выдавливая из себя слова. Да и половина лица какая-то неподвижная, в чем странность.

— Опрокинь немцев, освободи Киев. С потерями не считайся, но лучше обойтись без излишних смертей, и так их много. Танки будут, у нас резервы достаточные подготовлены, авиации тоже хватает. Да, ты правильно сделал, что этих «летунов» вытянул, Берия мне не раз докладывал, что от них «душком» тянет. Пусть воюют, вижу, что пользу немалую в войне приносят. Кого вместо тебя на Дальнем Востоке оставить? И кого ты себе возьмешь?

— Апанасенко, — без малейших колебаний отозвался Кулик. — Он на своем месте, при нем Захаров — у того характер тоже не сахар, но дело вдвоем могут вытянуть. Или маршала Тимошенко — должен справится, опыт немалый. Генералы Рокоссовский и Малиновский на своих местах — как командующие фронтами выше всяких похвал. Но лучше их перевести сюда, а туда отправить Штерна, Козлова или Тюленева — им против японцев воевать будет намного легче, все же война пошла позиционная, и ошибок они не наделают, как раньше. Или на значимые должности в тыл убрать — как командующие фронтами они не на своем месте. С авиацией Жигарев с Гусевым вполне справятся, дело налажено, с американцами взаимодействие отработано. Флотские на своих местах — там союзники всем заправляют, они лучше разбираются, подвоз обеспечивают, вот и карты им в руки, пусть сами партию ведут, мы «вторым номером».

— Хорошо, подготовь нужные приказы. А там и дела примешь, после того как Киев освободишь, — голос Сталина прозвучал настолько отстраненно, что Кулик моментально насторожился…