Егерь. Опасная Зона. Книга 2 - Николай Скиба

Я продолжал гладить обоих питомцев, пытаясь успокоиться и мыслить трезво. Раздражение — плохой советчик для охотника. Нужно анализировать, искать закономерности, находить слабые места противника.

Но что анализировать, если ничего не понятно?

Рысь не может предсказывать будущее — это абсурд. Магия магией, но есть же пределы возможного! Или нет? А может супер-чутьё? То, что я предполагал ранее? За мгновение до опасности?

Или какой-то магический эффект, когда её свобода подвергается угрозе? Возможно… Значит, она как-то читает мои намерения, мои действия, верно? Но как?

Я закрыл глаза и заставил себя прокрутить в памяти все попытки поимки.

Первая засада в ущелье. Я расставил питомцев, приготовился к броску сети. Рысь вошла в ловушку, но вдруг резко остановилась и посмотрела прямо на меня. Словно почувствовала опасность. Потом взмыла по отвесной стене, используя воздушные потоки.

Вторая засада у наблюдательного камня. Афина была в полной невидимости, затаилась в расщелине сверху. Рысь уселась на валуне, а потом… В последний момент отпрыгнула, за секунду до того, как Афина должна была прыгнуть.

Третья — погоня. Здесь она уворачивалась от каждой атаки моей кошки, словно видела её сквозь невидимость. Даже когда ветер дул в другую сторону, даже когда по всем законам природы она не могла знать, откуда прилетит удар.

Во всех случаях рысь реагировала не на меня, а на Афину. Она всегда знала, где располагается главная угроза.

Мой взгляд медленно сместился на лежащую рядом хищницу. Она уже дремала, её бока мерно поднимались и опускались. На шее, под густой полосатой шерстью, едва виднелась красная спиральная метка приручения.

Стоп!

Я замер, уставившись в огонь. Вдруг что-то кольнуло в памяти — острое, как заноза. Несколько раз во время последней погони мне казалось, что рысь мелькает в разных местах одновременно. Сначала справа от большого валуна, потом слева от искривлённой сосны, потом снова справа. Движения были слишком быстрыми даже для магического зверя её уровня.

Тогда я списал это на усталость, на адреналин, бурливший в крови. Глаза слезились от пота, сердце колотилось как сумасшедшее — в таком состоянии легко начать видеть то, чего нет. Азарт охоты играет злые шутки с восприятием, это знает любой егерь.

Но что, если дело не в усталости?

Я закрыл глаза, заставляя себя вспомнить каждую секунду той бешеной погони по скалам и ущельям. Восстанавливал в памяти каждый поворот, каждый прыжок, каждый миг, когда что-то показалось странным.

Вот рысь исчезает за валуном справа — я отчётливо видел, как её хвост мелькнул между камней. А потом её силуэт появляется слева от большой сосны…

Я ведь даже корректировал движения Афины, направляя её. Расстояние между этими точками… Даже с магической скоростью рыси она не могла преодолеть его за такое время. Физически невозможно.

А вот ещё момент — когда мы почти загнали её в тупик между скал. Я видел, как она рванула влево, к узкой расщелине. Видел своими глазами!

Но Красавчик уверенно погнался за следом, ведущим вправо, к зарослям колючего кустарника. Тогда я решил, что горностай ошибся, сбился, что его улучшенное чутьё дало сбой от усталости.

Но что, если нет? Что, если он был прав, а я… нет?

Память услужливо подсовывала новые детали: как рысь словно раздваивалась во время погони по карнизу над пропастью, как появлялась с противоположных сторон поляны, заставляя нас метаться из стороны в сторону. Как её серебристо-голубые всполохи мелькали то тут, то там, оставляя за собой едва заметное свечение в воздухе.

Слишком быстро она реагировала. Слишком точно предугадывала. Даже для магического зверя F-ранга шестнадцатого уровня это было… неестественно.

Воздух в пещере стал казаться спёртым, душным. Я провёл ладонями по лицу, чувствуя, как пот смешивается с копотью костра. Пламя начало затухать — поленья прогорели, языки огня становились всё меньше, отбрасывая более слабые и тревожные отблески на каменные стены. Тени плясали и колыхались, создавая иллюзию движения там, где его не было.

Треск тлеющих углей, мерное дыхание питомцев, далёкий шум ветра в расщелинах — все эти звуки складывались в убаюкивающую мелодию ночного леса. Но я не мог расслабиться. Разум лихорадочно перебирал детали, складывая их в мозаику, которая медленно обретала пугающие очертания.

Тот снисходительный взгляд, которым рысь одарила меня после провала первой засады в ущелье. В её серебристых глазах не было ни удивления, ни злости — только холодное превосходство хищника, который заранее знал исход игры. Поведение в том проклятом ущелье с медведем — слишком точное знание территории, слишком выверенный расчёт времени. Она привела меня туда не случайно, не импровизируя. Это был спланированный ход в партии, которую она разыгрывала с самого начала.

Где-то в глубине леса ухнула сова — далёкий, тоскливый звук, который эхом отозвался в каменных стенах пещеры. Листья шелестели на ветру, создавая едва слышимый шёпот, который в полудрёме мог показаться чьими-то голосами.

Да ладно? Нет, неужели?..

В голове словно тумблер переключился, и весь мир предстал в новом свете. Все кусочки головоломки вдруг встали на свои места с такой ясностью, что от осознания перехватило дыхание. Простая, элементарная истина, которая объясняла всё — каждую неудачную засаду, каждый промах, каждый момент, когда я чувствовал себя марионеткой в чужих руках.

Это ударило как обухом по голове.

Я выпрямился так резко, что Афина подняла голову и настороженно посмотрела на меня жёлтыми глазами. Красавчик тоже проснулся, его ушки встали торчком.

— Вот вы как… — выдохнул я, и губы сжались. Во мне смешались восхищение, злость и нечто похожее на профессиональное уважение.

Сердце заколотилось с новой силой, но от понимания масштабов обмана.

Красавчик не ошибался, когда следовал по «неправильному» следу.

Вот почему все мои ловушки проваливались. Вот почему рысь всегда знала, где и как мы будем атаковать. Поэтому она так легко предугадывала каждый ход.

Всё это время я охотился не на одного зверя.

Их было двое.

Если вам нравится книга, буду рад вашим отзывам в комментариях, спасибо!

Глава 16

Афина залечивала раны в ядре, а Красавчик свернулся клубком у плеча. Оба питомца были измотаны вчерашней гонкой, но я чувствовал, как они реагируют на моё пробуждение. Наша связь стала настолько сильной, что даже во сне они чувствовали изменения в моём настроении.

Я осторожно сел и начал мысленно восстанавливать картину.

Теперь, на свежую голову, всё встало на свои места с такой очевидностью, что стало даже смешно.

Их было двое. Всё время — двое.

Первая рысь — та, что мы видели