Наука и магия: Попаданец в мир фэнтези - Александр Шуравин

ты пока поразмысли, что мне предложишь. Потом, может быть, я тебя развяжу.

Глава 46

Сергей еще раз осмотрел место своего пленения. На этот раз он заметил чуть больше деталей: труба, тянувшаяся от кровати вдоль стены, поворачивающая и уходящая в круглое отверстие; подсвечник с догоревшей свечой, стоящий на столе;дверь, обитая какой-то тканью, в том числе и ручка.

'Интересно, для чего труба? — удивленно подумал Сергей. — И как ее изготовили в условиях средневековья? Хотя… я, даже живя среди ирду, смог изготовить кусок керамики в форме тубуса. Не сильно ровный, но кусок трубы. Да и тут она не идеальная. Да далась мне эта труба! Как мне это поможет бежать? И, самое главное, как я найду Айриэль, когда сбегу? Племя прячется в лесах. Я понятие не имею, где вообще его искать и как ориентироваться в этом мире.

Годфрей, хоть он и гнусный тип, но он — единственная ниточка, через которую я могу получить хоть какую-то информацию, необходимую мне для принятия решений. Как он говорил: поразмысли, что мне предложишь? А что я ему могу предложить? Выплавку железа? Клезонцы это умеют. Порох? На фоне магии его возможности выглядят как-то очень тускло. А все остальное…

Тут нужны современные технологии, большинство наших достижений не реализуемы в условиях средневековья. Хотя… наверняка можно внедрить какие-нибудь инженерные решения, где-то что-то улучшить, оптимизировать, может быть, удастся создавать что-то на основе местной магии. Правда, для этого я должен знать этот мир на уровне коренного жителя. В идеале, конечно, самому развить в себе магические способности. Тогда, соединив науку и волшебство, я действительно смогу совершить в этом мире технологический прорыв'.

А потом Сергей вспомнил про оставленную в деревне Айриэль и ему стало очень грустно.

— Не хандри, — сам себе сказал Звягинцев, — лучше думай, как выкрутиться. К ней ты попасть все равно не сможешь, смирись с этим.

— Пока не смогу, — Сергей продолжил разговаривать сам с собой, — но потом, когда разбогатею…

— Оптимист ты, Серега, большой оптимист. Ты лежишь связанный на кровати, черт знает где, и строишь наполеоновские планы.

«Ладно, — попаданец решил прекратить внутренний диалог и начал думать, — Годфрей просит его удивить. Ну что ж, расскажу ему о некоторых потенциалах применения сведений, хранящихся у меня в компьютере. А потом скажу, что я тоже должен знать кое-что о его мире, чтобы действительно применить это эффективно. Да, еще надо спросить о гарантиях. Как мне быть уверенным, что он снова не заточит меня в башню?»

Пока Сергей размышлял, вернулся Годфрей.

— Ну, что скажешь? — спросил он.

— А что мне сказать. Атомную бомбу не обещаю. В вашем мире ее создать невозможно. Но вот улучшить где-нибудь технологию смогу. Вполне возможно, это можно будет даже выгодно продать. Ирду я научил выплавлять железо и рассказал им о математике. Как оказалось, до этого они умели считать только до семи. А еще я научил их делать миниатюрные печки из кирпичей, чтобы отапливать зимой их хижины, а не греться у костра на улице. Для них это действительно технический прорыв. Но и для вас найдется много интересного. Надо только поискать. И, самое главное, чтобы найти знания, из которых мы можем извлечь выгоду, я сам должен неплохо разбираться в вашем мире. Так что, и у меня к тебе будет много вопросов.

— О! — маг довольно улыбнулся. — Вот это я понимаю, вот это деловой подход!

— И, самый первый вопрос, который я задам: почему я должен тебе верить? Где вообще гарантия, что ты меня не кинешь, не убьешь, в башню не заточишь? И когда ты меня уже развяжешь, в конце концов?

— Ну, убивать мне тебя невыгодно. Это как зарезать курицу, несущую золотые яйца.

Сергей недовольно сморщился, услышав такое сравнение.

— Что касается заточения… Ну, тоже не особо выгодно. Рабство у нас сохранилось только в Скеалии и еще в некоторых отсталых государствах. Да и там, если раб обладает какими-либо полезными навыками, им дают относительную свободу. Да, формально они числятся как рабы — кто же отпустит такой ценный товар. Но обращаются с ними как со свободными. Люди уже давно поняли, что иметь рабов не так уж и привлекательно, как кажется на первый взгляд.

— Тогда зачем ты держал меня на цепи?

— А ты представь, какой переполох случился бы в замке, если бы ты сбежал? Извини, конечно, но так было нужно. Я сожалею. Честно.

— Не верю! Сожалеет он…

— Твои проблемы… Но не суть. Нравится тебе это или нет, я не мог тебя отпустить, потому что ты находился в моей башне нелегально. Сейчас ситуация другая. Мы оба на нелегальном положении. Мы равны.

— Только вот я почему-то до сих пор связан.

— Ну, это понятно. Откуда я знаю, как ты поведешь себя, когда действие морока закончится. Перестраховка. Сейчас я вижу, что ты готов сотрудничать. И скоро я тебя освобожу. Сначала, правда, на всякий случай пороюсь у тебя в голове.

Внезапно у Сергея возникло ощущение, словно на него упала бетонная плита. Он растерянно взирал на мага, который пристально смотрел на него и, казалось, проникал взглядом в самые потаенные уголки его души. Каким-то образом в мозгах завертелись образы и воспоминания, мысли и переживания. Все ходило калейдоскопом.

Когда Звягинцева «отпустило», он понял, что лежит на кровати, уже не связанный. Годфрей сидит за столом, что-то ест и попивает из кружки какой-то напиток.

— А, очнулся. Присаживайся.

Маг хлопнул по стоящему рядом с ним стулу. Сергей поднялся. Его все еще немножко мутило.

— Извини, на этот раз я вторгся слишком грубо, — сказал Годфрей. — У нас мало времени, пришлось делать все быстро. Мне нужно было узнать, не замышляешь ли ты какую-нибудь глупость, и не осталось ли на тебе неизвестных проклятий. Теперь я вижу, что все в порядке.

Маг ел сушеное мясо, коим поделился с Сергеем, оставив ему также полкружки пива, которое оказалось на редкость горьким.

— Фу, гадость, — проговорил тот.

— Привыкай, — усмехнулся маг, — это тебе не твой мир с розовыми соплями и кисельными барышнями. Тут все по-взрослому.

Они некоторое время молчали.

— Подожди меня здесь, никуда не выходи, — вдруг сказал Годфрей и куда-то ушел, громко хлопнув дверью.

Сергей ждал, преодолевая искушение выглянуть за дверь.

«Запрет выходить лучше не нарушать, — думал