Владимир, сын Волка (СИ) - RedDetonator

Душман молчал, глядя на него с ненавистью и страхом.

Как и ожидалось, он не обладает даже минимальными познаниями из священного писания — Директор цитировал перед ним Коран и даже Библию, которые очень внимательно изучил, чем произвёл на него неизгладимое впечатление.

Он, несомненно, слышал что-то подобное от мулл, зачитывающих перед моджахедами нужные суры, поэтому не усомнился в том, что этот шурави владеет материалом не хуже, чем его духовный наставник.

Библию, переведённую на дари, он изучал для того, чтобы дополнительно удостовериться, что очень многие душманы тупо не владеют материалом — трёх-четырёх цитат достаточно, чтобы понять это.

— Пойми главное — для меня нет ничего святого, я — безбожник, — предупредил Директор душмана. — Но у тебя, как и у каждого воина Аль-Халика, есть шанс на спасение и избавление. И если ты будешь сотрудничать с нами, я даю тебе своё слово, что с нашей стороны не будет угрозы твоему посмертию. Если же нет, то пеняй только на себя… Ты будешь сотрудничать?

Душман молчал.

— Я жду ответа, — твёрдо произнёс Директор, слегка ожесточившись лицом.

— Да… — тихо ответил он.

— Как тебя зовут? — спросил Директор.

— Анварул Закир, — представился душман.

— К какому роду ты принадлежишь? — задал Директор следующий «протокольный» вопрос.

— Баракзаи, — ответил душман.

Опрос продолжился — Директор вызнал у пленного всё, что требовал Орлов.

Этого мальчишку, который не знает, сколько ему лет, но выглядит максимум на двадцать, взяли в плен во время боевой операции «Омеги» — КГБ сейчас «отрабатывает» бен Ладена, сведения о котором, судя по всему, попали к нужным людям.

В КГБ работают далеко не дураки, поэтому персону Усамы бен Ладена изучают со всей серьёзностью — идёт просев пленных, из них выпытывают любые сведения о бен Ладене, причём не без результатов.

Оказалось, что он частенько наведывается в Пакистан, где беседует с добровольцами, которых тренируют ISI и ЦРУ. У бен Ладена и двух этих спецслужб полное взаимопонимание и они помогают друг другу с различными задачами.

Орлов, как добытчик сведений о бен Ладене, вошёл в состав оперативной группы КГБ при Представительстве в ДРА, созданной специально под перспективную задачу. Ну и он, по-дружески, привлекает Директора в роли переводчика при допросах, а также делится некоторыми сведениями о ходе операции «Сфинкс».

Цель операции — поиск и уничтожение или захват Усамы бен Ладена. КГБ бы очень хотел захватить его живьём, но он будет доволен даже просто уничтожением, потому что нарытой информации достаточно, чтобы бен Ладен стал очень важной целью.

Выяснилось, что он, действительно, имеет связи с арабскими шейхами, сердечно сочувствующими моджахедам — от одного из захваченных моджахедов удалось узнать, что он даже привозил в тренировочные лагеря каких-то важного вида арабов и проводил экскурсии. Очевидно, что он показывал им, на что именно расходуются их деньги.

Просто раньше бен Ладеном никто из КГБ не интересовался, потому что его деятельность, пока что, имеет организационно-экономический, то есть, закулисный, характер, но Директор знает, что скоро всё изменится.

«Всё», — подписал он свой перевод. — «Теперь можно возвращаться к работе».

Наблюдатели со стороны ХАД и КГБ почти синхронно кивнули, когда он поднял на них вопросительный взгляд, и он покинул допросную.

Для Анварула Закира эта история с пленением ещё не закончилась, потому что его дополнительно допросят на основе данных из перевода беседы, то есть, раскроют дополнительные подробности его ответов на вопросы из списка, переданного Директору, а потом этого несчастного ждёт тюрьма Пули-Чархи, в которой он исчезнет бесследно.

«Скорее всего, расстреляют и прикопают в общей могиле», — подумал Директор, заходя в свой кабинет. — «Но то, что не отпустят — это гарантированно».

— Танцуй, Вольфыч! — ворвался вслед за ним Орлов.

— Зачем? — развернулся к нему Директор.

— Апробация пошла! — сообщил ему Геннадий.

— Не понял, — честно ответил Директор.

— Методику полковника Гаськова, в некоем «доработанном формате» собираются апробировать в высшей школе КГБ! — пояснил ему Орлов. — Это всё! Можешь уже начинать осторожно высверливать отверстия в погонах!

— А как так? — нахмурился Директор. — Неужели они успели её испытать? Времени же прошло всего…

— Так это и есть испытание! — ещё шире заулыбался Орлов. — Они увидели результаты — качество прибывающих в Балашиху офицеров из ХАД резко возросло и показывает стабильность! Там же не эти… как ты говоришь?

Он защёлкал пальцами, пытаясь вспомнить.

— Дебилы, имбецилы, дегенераты, идиоты? — предположил Директор.

— Имбецилы! — ткнул в его сторону пальцем Геннадий. — Там же не имбецилы работают — пусть это ещё не исследовано, пусть ещё не совсем понятно, почему это работает, но это работает. А это веский повод, чтобы провести апробацию — если методика докажет свою эффективность на наших, советских, людях, то её обязательно внедрят!

По мнению Директора, это не будет иметь особого эффекта, потому что костенеть система начала уже давно, что подразумевает постепенное укоренение непотизма, то есть, кумовства. Чьи-то родственники будут приниматься в ряды КГБ без каких-либо экзаменов или, что ещё хуже, ради них будут фальсифицироваться результаты экзаменов.

Но своим мнением он делиться не собирался, потому что времена нынче такие, что лучше держать любое своё мнение при себе, в любой ситуации с любыми людьми.

«Зато ХАД — это другое», — подумал он. — «Резидентура и Представительство КГБ заинтересованы, чтобы качество офицеров ХАД было высоким, так как нынешняя их некомпетентность и ненадёжность влечёт последствия в виде смертей».

Именно этот серьёзный настрой изменить сложившееся в ХАД положение вещей, проявленный руководством Представительства, внушал определённые надежды — ситуацию изменить реально, и ключевые шаги уже сделаны.

Более умные люди, проходящие обучение в учебных заведениях КГБ, ранее феноменально точно отсеиваемые Наджибуллой и его командой, покажут лучшие результаты. А уже это позволит снять часть нагрузки с КГБ — в этом заинтересованы все, включая Гаськова, Орлова и Директора…

— Я рад, что у вас всё получилось, — улыбнулся Директор. — Это хорошо, что методику, хотя бы, начали всерьёз рассматривать.

— А я как рад! — довольно улыбнулся Орлов. — Это же карьерный взлёт! Однокашники обзавидуются! Подполковник в тридцать четыре года!

— Так тебе только тридцать четыре… — произнёс Директор. — Молодой ещё…

— Ох, куда уж мне до тебя, почтенного старца тридцати семи лет от роду, ха-ха-ха! — саркастически рассмеялся Геннадий. — Но, спасибо тебе, Вольфыч — без тебя мы бы так не отметились!

— Сочтёмся ещё, — улыбнулся Директор. — А это точно, что нам ниспошлют дополнительные звёзды на погоны?

— Не сомневайся даже! — заверил его Орлов. — Ты не понимаешь масштаба — без санкции генерала армии Чебрикова ничего этого бы не было! Значит, он заинтересовался, а это, будь уверен, значит так много, что ты даже представить себе не можешь!

Виктор Михайлович Чебриков — это председатель КГБ СССР, поставленный Андроповым взамен ныне генерала армии и министра Внутренних Дел Федорчука. Федорчук был компромиссной фигурой, которую Андропов поставил вместо себя, чтобы выиграть время для подбора подходящей кандидатуры и потрафить Украине.

Но просто так освободить от должности Федорчука было нельзя, поэтому его назначили руководить МВД, чтобы украинские партийцы не сильно обижались.

«По большому счёту, в СССР уже происходит ровно то, что и в Афганистане — генсекам приходится балансировать между национальными партийными фракциями, которых официально нет, но фактически они уже давно есть», — пришла к Директору интересная мысль. — «Коммунистическая партия Украины — это одна из сильнейших фракций, поэтому Андропов вынужден с ней считаться. И Черненко будет считаться, и Горбачёв».