Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

Наконец, спустя мучительно долгую паузу, сухой голос прозвучал снова:

"Задание выполнено. Награда: +1.0 к Силе"

Ярослав дернулся от неожиданности. Награда вроде бы была, но странная. Опять Сила? Он недоумённо сжал кулак. Да что за невезение-то такое…. Почему не Ловкость? Что это за кривое распределение? У меня Ловкость всё ещё отстаёт, а Сила уже ого-го! Через пару таких квестов стану в три раза сильнее обычного мужика, аля Арнольд, что мягко говоря будет бросаться в глаза. А бегать всё так же буду, как пьяный медведь….

Мысль об этом его даже позабавила, но недолго. Реальность напоминала о себе.

В карманах куртки звякнули пластиковые горлышки – две бутылки воды, добытые ранее ценой половины рыбы. Спрятать их как следует не получалось: ткань топорщилась, словно кричала всем вокруг "вода здесь".

И вот, как назло, к нему подкатил Людвиг Булавкин. Щёки у того были серые, губы потрескались, глаза горели жадным блеском.

- Продай мне бутылку за тысячу рублей, – сипло сказал он, облизывая губы.

Ярослав посмотрел на него холодно:

- Не продаётся.

- Две тысячи! – взмолился Людвиг, делая шаг ближе. – Две тысячи рублей, слышишь? Я отдам, клянусь! Пить хочу, спасу нет как горло дерёт, будто гвоздей насыпали!

Он говорил сбивчиво, нервно. В голосе уже слышалась истерика.

Ярослав молча сжал бутылку в кармане. Пластик хрустнул под пальцами, будто напоминая: "ты хозяин – решай".

Косой сразу понял, что Булавкин говорит серьёзно. Тот смотрел так, будто готов был вцепиться зубами в бутылку, если бы получил шанс.

- Деньги тут ничего не стоят, – спокойно сказал Ярослав, встретив его взгляд. – В пустоши рубли – просто бумага. А вот еда и вода бесценны. Хочешь пить – иди сам, набери у реки.

Голос его прозвучал твёрдо, как камень.

На лице Людвига дрогнула гримаса – смесь злобы и отчаяния. Он явно хотел сорваться и наорать на Косого, но сдержался. В глубине души он понимал: те времена, когда он распоряжался и имел власть, закончились. Теперь всё зависело от Ярослава. И Станислав Хромов, этот осторожный и прагматичный человек, в случае конфликта точно выберет Косого, а не его.

Булавкин вспомнил, как ещё недавно, в крепости, он был уверен: "беженцы – это расходный материал, а люди из крепости всегда будут верхом пищевой цепочки". Но реальность разбила эту уверенность в пыль.

Ярослав же, отмахнувшись от всей этой сцены, вытер ладони о широкие влажные листья, только что сорванные с дерева. Листья пахли зеленью и слегка горчили, сок липнул к пальцам. Он направился искать раненого солдата – парень нуждался в уходе, и каждый жест заботы приносил Косому новые жетоны благодарности.

Однако вскоре стало ясно: халява закончилась. Сколько бы Ярослав ни возился с парнем – подправлял повязку, подносил кусок еды, поднимал настроение – жетоны больше не капали. Ваня Лей смотрел на него с благодарностью, но в его взгляде мелькнула тень подозрения: "А не слишком ли ты добрый, Косой?"

Пришлось признать, что добывать "очков благодарности" от него больше не выйдет. На счету у Ярослава их было уже 84, и это само по себе было неплохо, но жадность подсказывала, что хотелось бы больше.

Днём, когда солнце стало клониться, воздух раскалился и над камнями вился маревом, Станислав Хромов посмотрел в небо и сказал:

- Здесь лагерь ставить нельзя. Слишком открытое место. Любой зверь, даже самая поганая тварь, подберётся незаметно. Нужно идти дальше, пока не найдём хоть какое-то укрытие. Потерпите, придётся ещё пройтись.

Слова его были резонны. Ярослав кивнул. Накануне они разделали дикого кабана и устроили настоящий пир. Но запах жареного мяса пропитал воздух и теперь тянул за собой всё, что ползает и бродит по этим местам. Днём это было незаметно, но ночью, когда оживают ядовитые змеи, жуки с жёсткими хрустящими крыльями и агрессивные муравьи с ядовитыми укусами – лагерь рисковал превратиться в братскую могилу.

В памяти всплыла картина: дохлая крыса, которую они бросили в кусты днём раньше, за считанные часы превратилась в голый костяк, облепленный сотнями блестящих насекомых. Вот и думай после этого, безопасно ли здесь ночевать.

Хромов подошёл к носилкам, где лежал раненый, и кивнул Ярославу:

- Давай, возьмём его вместе.

Косой хмыкнул, недовольно дёрнув плечом:

- С какой радости мне его тащить?

На лице Хромова мелькнуло изумление, а рядом стоявший раненый округлил глаза. Секунда тишины повисла между ними, будто даже ветер стих, чтобы услышать, чем всё закончится.

Косой метнул взгляд на Булавкина и сказал сухо, с холодком в голосе:

- Иди бери носилки. Если не понесёшь – возьму тебя и ножом на куски порежу.

Людвига словно ударило молнией. Он отшатнулся, едва не споткнулся о камень. "Он что, рехнулся совсем?!" – пронеслось в голове.

В лагере воцарилась гнетущая тишина. Остальные замерли, уставившись на Косого: - Ты что, шизик? Ещё утром сам же орал, что порежешь любого, кто посмеет отнять у тебя право нести его! А теперь что?!

Станислав Хромов устало провёл рукой по лбу и твёрдо сказал:

- Хватит цирка. Носить будем по очереди. Женщин не трогаем – остальным придётся тянуть. Завтра любой из вас может оказаться на носилках. Если сейчас откажетесь помогать, кто вас потом потащит, когда сами рухнете?

Ярослав с удивлением отметил про себя: Хромов, несмотря на всё, оставался человеком рассудительным. Что бы ни происходило в группе – он умел направить её в нужное русло.

Но пока они двигались вперёд, напряжение только росло. Несколько солдат снова полезли к Любови Синявиной. Те делали вид, будто случайно задевают её, проходя мимо, и отпускали сальные шуточки, перемежая их мерзким смешком. Люба упрямо отстранялась, старалась держаться в стороне, будто не слышит, но напряжение в её лице выдавало страх.

Казалось бы, Людвиг Булавкин должен был вмешаться – у него с Любой ещё недавно были неплохие отношения. Но он даже не пошевелился. Как он мог рискнуть и нажить себе врагов среди солдат?

Ситуация становилась всё отвратительнее. Люди, доведённые до грани, начинали срывать человеческую оболочку и показывать звериные морды. Страх, голод, опасность – всё это вылезало наружу в самых мерзких проявлениях.

Ярослав же решил не вмешиваться. У него были свои заботы. Он вспомнил о свитке дублирования навыков, припрятанном в вещах. "Интересно, – мелькнула мысль, – смогу ли я стянуть с Ярославы Журавлёвой её боевые приёмы?"

Он поднял глаза, ища её среди людей, и тут застыл: Ярослава держала пистолет у виска одного из солдат. В её глазах