Гений АЗЛК - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Со свойственной мне скромностью я пообещал Даниеляну революцию в армянском автомобилестроении и взлёт объёмов производства, подробности — при встрече. Валю заставил взвеситься перед вылетом, ибо предстоит пытка кавказским гостеприимством, возврат в прежнюю звонкую форму потребует времени и сил. Дражайшая, подумав, сунула в чемодан просторный сарафан, пригодный даже для беременной.

Ереван встретил ярчайшим солнцем и ветром. Две «волги» и, надо же, белы-белы «березина» подкатили к трапу, темнолицый милиционер взбежал наверх, отсекая пассажиров, пока первыми не спустятся два самых высоких гостя.

— Ты в Генеральные секретари, часом, не выбился?

— Ты первая заметишь, когда полетим на персональном самолёте.

В ожидании личного Ил-62, а не обычных мест в «тушке», Валентина выпятила грудь и гордо шагнула на ступеньки. Армяне-заводчане снизу смотрели на её ноги из-под короткого подола, я больше заботился, чтоб не полетела носом вниз из-за рекордно высоких каблуков, коими решила поразить кавказскую публику.

Рукопожатия, объятия, комплименты спутнице… Взмолился:

— Альберт-джан, поехали быстрее в гостиницу, на бетоне чувствую себя как на сковородке.

Генеральный, очень выделяющийся на фоне соотечественников пышной кучерявой шевелюрой, отчасти седой, взметнул ко лбу густые «брежневские» брови.

— Зачэм гостиница, слушай! Едем на озеро Севан. Там будем шашлык кушать, гини пить, разговоры разговаривать. Ночевать будем. Ара, дэла потом.

Поехали. Нам с Валей выделили места в лучшей машине — «березине», конечно. Впереди сидели сам Даниелян и водитель.

— Прости, Серго-джан, поедем мэдленно. За нами «волги».

Медленно по-кавказски, когда водитель знает, что на заднем сиденье ёрзает мастер спорта международного класса и раллийный гонщик, отчего хочется произвести на гонщика-пассажира впечатление, это что-то. Зато доехали быстро.

По дороге, невзирая на протесты и увещевания «не говорить о дэле», обрисовал вкратце картину. Готовится секретное постановление ЦК и Совмина о разукрупнении хозяйств и развитии мелкой сельхозкооперации, что наверняка затронет и кавказские хозяйства — овцеводческие, выращивающие фрукты и цветы, мелких ремесленников, перерабатывающих сельхозпродукцию. Под эту программу выделяются средства, сколько и на что именно — пока непонятно. Но я рассчитывал одним выстрелом убить трёх зайцев: быстро внедрить первый проект Конструкторского центра, выбить деньги на запуск производства малых дизелей на Минском моторном заводе и коробок передач под них на одном из агрегатных, а также запустить сборку грузовичка-полуторки в Ереване, наподобие несуществующей пока «Газели».

— Альберт Айрапетович! У нас есть отличный шанс сделать рывок на финансировании от Министерства сельского хозяйства. При всём уважении к нашему министру, денег на перевооружение производства на ЕрАЗе он не выделит. По крайней мере — в ближайший год, репутация качества ваших автобусов всё портит.

— Это прэувеличение! Берут ЕрАЗы и ездят!

— Берут и ездят, но матерят. Когда протрезвею от вина, обсудим три вещи, если вам интересно: разработку грузовичка на базе вашего бусика под дизельный агрегат, постановку на производство и обеспечение контроля качества. Без третьего пункта никак.

— Мы сами справимся.

— Не получится, как у и меня не получилось на МАЗе. Мы приглашали японцев, они тыкали меня в недостатки процесса как щенка. Горько, обидно, но мужчина должен признать проблему и найти решение. Верно, Альберт-джан?

— Абсудим.

Всё, дела закончились. Мы любовались через окно машины проносящимися пейзажами, а потом не менее живописным местечком на самом берегу озера. Воздух наполнял одуренный аромат шашлыка из баранины, а ещё были кусочки рыбы, тоже запечённой на мангале, сыр, оливки, много зелени и куча разных блюд, которым не знал названия, хозяева говорили, но я не запомнил. Всё это красовалось на огромном столе в беседке, дававшей спасительную тень. Иногда налетал ветерок, тащивший от воды благословенную прохладу.

Расселись кругом, прозвучали первые тосты, естественно — за гостей в первой топ-тройке. Я шепнул Вале:

— Купальник взяла?

— Конечно. Но вода, говорят, холодная.

— Минутку выдержим. Я как раз в трусах типа плавок.

— Сообщаешь как сюрприз. Будто не я тебе их дома выдала.

В том особенность жизни с женщиной, когда делишь с ней кров, а не встречаешься только во время свиданий. Ничем не удивить! Даже мужскими трусами.

Дальше пошли тосты за всё на свете. За гору Арарат, что когда-нибудь вернётся из Турции в Армению (слово «Турция» прозвучало как ругательство), за русско-армянское братство, за маршала Баграмяна, академика Амбарцумяна, композитора Хачатуряна, авиаконструктора Микояна, писателя Мелик-Акопяна…

— Мне начинать произносить тосты за Пушкина, Лермонтова, Толстого, Чайковского?

— Даже не думай! — тихо проскрежетала моя спутница. — Мы столько не выпьем!

Примерно через час она была готова нырять хоть в Карское море — ради перерыва. Мы переоделись в машине и кинулись в ледяную воду, никто из местных компанию не составил. Холод обжигал из-за температурного контраста, на берегу, хоть солнце клонилось к закату, было не просто жарко — горячо. Июль в Армении не знает жалости. Разбежались, держась за руки, погрузились… Первое ощущение — шоковое, но довольно быстро тело привыкло, думаю, там градусов 16–17, не Арктика. Поплескались и быстренько выбрались на берег.

На меня вряд ли кто особо засматривался, кому интересен мужик под тридцать, весь в пупырках. А вот на Вале кожа едва не задымилась от восхищённых взглядов.

Случается, одетая женщина выглядит шикарно, потом приглушил свет, сорвал одежду, влетел в неё как Чингисхан в захваченный город, поймал кайф неземной, а наутро смотришь — рыхловата. Валя, постоянно занимающаяся гимнастикой, крайне выигрышно смотрелась нагая, точно как в тот раз в минской квартире, когда сблизились впервые. В купальнике тоже потрясная.

— Я вам толком не представил партнёршу. Валентина — известная автогонщица, в числе победителей заезда грузовиков на ралли Париж-Дакар, кандидат в мастера спорта. И моя невеста.

Понятно, что привезённая мною дама — моя. Но столь явное заявление прав было не лишним.

Переоделись в сухое, ещё пили, ещё ели. Ночевали с Валей в большом частном доме, прижавшись друг к другу боком и стараясь не шевелиться, чтобы не расплескать. Ужасно вкусно и ужасно много.

Субботу и воскресенье нас просто катали по Армении, показывая достопримечательности — потрясающие горные ландшафты, величественный собор в Эчмиадзине и храм Гарни. Пили минеральную воду в Джермуке. Гуляли по Еревану. Воспоминания об Армении сохранились как подёрнутые дымкой от постоянного угощения местным вином, его называют «гини», оба непрерывно пребывали в состоянии лёгкого или среднего опьянения.

Во время застолья в Джермуке один пожилой армянин начал засыпать вопросами:

— А знаешь, кто такой маршал Баграмян?

Странно было не знать через сутки пребывания Армении, его фото я видел не реже, чем