Секунду, я что злодей? - Игорь Берков

Ливию и… Что там было третьим пунктом? Я не буду рассказывать ей про мангустов и боевых комаров. Вот так вот. Сигма в здании, детки.

Осталось только занять себя чем-то на ближайшие полтора часа. Я вновь уставился в темный экран смартфона и, дождавшись, когда он распознает мое лицо, вбил в поиск «Ливия Медея». Высветилась целая куча новостей. Вернее, новости было всего две, но они бесконечно дублировались разными вебсайтами.

Первой была: «Интервью с обаятельной скромницей из Академии взорвало интернет». Эту уловку я уже знал, верный признак того, что интервью набрало не больше десяти тысяч просмотров. Если бы оно и вправду взорвало интернет, то заголовок звучал бы так: «В интернет-пространстве произошел хлопок, причиной послужило интервью с обаятельной скромницей».

Я коснулся кнопки «плей», а затем перекинул видео на лобовое стекло машины. Откинулся в кресле и приступил к просмотру.

После непримечательной заставки и двух томных просьб дать денег на новые интервью передо мной появилась юная особа. Подогнув под себя ноги, она мирно сидела в центре солнечной поляны. Рядом стояла корзинка с фруктами, фарфоровая чашка и еще целая куча съестного на расстеленной скатерти. Голубые волосы девочки струйками стекали вниз, на внезапный военный китель. «Ливия, выпускница Академии, 20 лет, не верит в любовь», — сообщил вылезший титр.

Двадцать лет ей ну никак не дашь, личико у нее было, как и сказала Алиса, прямо-таки ми-ми-ми. Военная форма обычно накидывает пару годков и дает плюс два к серьезности, но не в случае Ливии. Китель лишь подчеркивал ее детскую, невинную натуру. Казалось, будто он задает немой вопрос: ну во что вы деток вырядили, ну какая им война, они же в «Кал оф дюти» и «Зе симс» еще не наигрались. Война — дело взрослых, а не этих вот.

Затем кадр сместился на интервьюера. Вытянутый тощий мужичок походил на запытанную в застенках Белого дворца селедку. Не тратя времени на ненужные вступления, он с ходу начал засыпать Ливию вопросами.

Выяснилось, что девочка, как и я, с Четвертого Кольца. В ноль лет она родилась. В пять научилась читать, но, как заметила сама Ливия, читать ей давали только меню из одного древнего ресторана. В десять она осознала свой магический потенциал. В пятнадцать смогла сбежать из сектантского поселения, в котором и жила. Дикари-наукоотступники поклонялись огромной букве «М», если я правильно понял.

Пару дней девочка скиталась по пустошам, а затем вышла прямиком к лаборатории. Добрые ученые подобрали ее и провели тест, подтвердивший наличие магических способностей. Под слезы радости от докторов и ассистенток отправилась Ливия в Академию. Далее шла скучная часть с расспросами про школьную жизнь, друзей и успехи.

В обычной ситуации я бы все это перемотал, но уж больно мне нравились мимические ухищрения юной колдуньи. Она и правда пробуждала непреодолимое желание тискаться, неудивительно, что Алиса не удержалась.

Верх няшности наступил в тот момент, когда ведущий задал девочке нескромный вопрос: «Когда дрочишь, что бормочешь?» Ливия неловко улыбнулась, затем открыла рот и забавно фыркнула, похоже, она хотела ответить, но голос сорвался в самый неподходящий момент. Лицо девочки мигом налилось краской, она поджала губки и зажмурилась, сделавшись похожей на маленькую домашнюю лисичку. Клянусь, в этот момент мои руки сами полезли к лобовому стеклу, чтобы потрепать эти румяные щечки.

«Э, глаза открыла», — гаркнул на нее мужской голос из-за кадра. Ливия глаза открыла, но сразу же отвела их прочь от камеры. Голубые водопады волос скрыли ее лицо. Дальнейший разговор прошел холодно.

Спустя десять килограммов вопросов в духе «что бы ты сказала тому-то» и «что ты думаешь о том-то», истинная причина интервью явила себя.

Интервьюер поменялся в голосе и задал заготовленный заранее вопрос: «Что для тебя значит быть колдуньей?».

Ливия на секунду растерялась, затем встала на ноги, гордо выпятила грудь вперед и торжественно произнесла: «Мой дар — это не то, что принадлежит лично мне. Это ответственность. Ответственность перед всем человечеством. И раз уж мне повезло стать колдуньей, то я обещаю. Пока во мне пульсирует жизнь, я буду сражаться за людей, буду противостоять монстрам, какие бы формы они ни приняли. Обещаю вам, я уничтожу Сердце Схождения!»

«Как же наши зрители могут помочь тебе?»

И Ливия продолжила: «Очень просто, сейчас на ваших экранах высветится кьюар-код, он ведет прямо к анкете добровольца в Легион Эклипсис. Вступайте к нам и сражайтесь со мной в одном строю. Я не верю в любовь, но, может, именно ты, — Ливия посмотрела прямо на меня, — может, именно ты сможешь растопить мое ледяное сердце. Да не угаснет сияние Райз!»

Затем суровый мужской бас принялся озвучивать все преимущества вступления в Легион. Помимо чая с печеньками и дружного коллектива, меня заинтересовал вот какой момент. Тем, кто вступал именно через этот кьюар-код, обещали выдать не обычную солдатскую винтовку, как всем прочим, а разукрашенную в морозные цвета.

Сообщили, что дизайн разработал очень уважаемый рисунок-креатор, а называется композиция «Холодное сердце» в честь одного древнего мультфильма. Предполагалось, что именно так Ливия будет отличать тех, кто пришел ее поддержать. Не упусти момент, солдат, и бла-бла-бла.

Водительская дверь джипа открылась, и в салон ввалилась АйСи с двумя бумажными пакетами.

— Купила? — я потер ручки.

— Тю-ти-ля? — собезьянничала роботесса. — Вот твои чипсы, — она вытащила цветастый цилиндр и небрежно швырнула его мне. — Вот твои латексные перчатки… Вот твои мочалки… Вот…

— Какие еще мочалки? — в непонятках я уставился на упаковку из шести посудомоечных мочалок. — Нахрена они?

— Ты сам сказал купить, — наехала АйСи. — Чипсы, резиновые перчатки, молоко, мочалки, огурец…

— Я сказал, — перебил я. — Молоко мычалки. Мы-чал-ки, понимаешь.

— Кого?

— Зверь такой есть. Здоровый, белый с черными пятнами. На голове рога. Мычалка называется.

Приставив указательные пальцы к голове, я изобразил рога. Покрасовался ими.

— Мычалка, да? — переспросила АйСи.

— Да, мычалка, — вздохнул я. — Расширяй кругозор, что ли…

На этот раз перебила меня АйСи, прыснув смехом:

— Это называется «корова», дурик! — она захохотала и истерично забила рукой по рулю. — Мычалка, ха-ха-ха, вот ведь деревенщина. Даже не знает, что такое корова. Мычалка, блин… Мычалка…

— Так, а ну не смейся, конечно, я знаю корову, — соврал я, понадеявшись, что это не уловка с несуществующим словом. — Просто ее можно и так и так называть. И мычалка, и корова, оба варианта верны.

Корова точно существует, я уже слышал о ней. Вот только где именно, вспомнить не могу. Кажется, так называют понравившихся девушек. Но при чем здесь мычалки?

Перестав хохотать, Айс смахнула с глаз выступившие слезы и опять залезла в