Прыжок "Лисицы" (СИ) - Greko

— Ни на кого не положил пока глаз? — по-доброму спросил Таузо-ок.

— На отца была вся надежда! — вздохнул осиротевший Курчок-али.

Мы тоже вздохнули. Парня было очень жаль.

— Не кручинься, князь! — решил я сменить народу настроение. — Еще перевернется на твоем пути арба с медовухой!

— О-хо-хо-хо-хо! — залились все смехом. — Как-как ты сказал⁈ Арба с медовухой⁈

Даже княжич не удержался и захохотал вместе со всеми.

— Ну, кунак! Ну, змей подколодный! — вытирая слезы, веселился Юсеф. — Теперь ты у нас главный шутник. Давай, выдай нам еще что-нибудь! Для закрепления, так сказать!

— Война план покажет! — тут же отозвался я.

— Это как?

— Как-как? Приедем на место и будем глядеть в восемь глаз. Что-нибудь да высмотрим! Может, отпустят Тамару к реке постирать. А мы — тут как тут!

— Урум! — не выдержала душа воина Джанхота моего дилетантского трепа! — Ты полагаешь, в имении Фабуа безглазые сидят⁈ Не успеем лагерем под аулом встать, нас с ходу высмотрят!

— Ты знаешь, Молчун, что такое маскхалат?

… Джанхот не знал, ни что такое маскировочная накидка снайпера, ни что такое — «война план покажет». Первое не пригодилось. Второе попало прямо в точку. Не успели мы подобраться к аулу, стало ясно: все плохо. Все очень плохо!

Треск ружейных выстрелов. Клубы дыма, вздымавшиеся над долиной прямо по курсу. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: аул атакуют. Абхазы пришли мстить! Прилетела ответка Эбару и Эдик-бею!

Ну, а кого еще было ждать с огнем и сталью в качестве гостинцев? Русским дела пока нет до затерянного в предгорьях аула. А вот кровникам сам бог велел наведаться к убыхам, пока гагринско-адлеровско-сочинская братва пытается сбросить русских в море. И так врезать братьям Фабуа, чтобы разом закрыть тему! Идеальный момент!

Вопрос был лишь в том, какими силами располагали нападавшие? Немедленно требовалась разведка, как бы ни рвалась душа лететь на выручку Тамары с Бахадуром!

Джанхот долго не раздумывал.

— Придержи его! — кивнув на меня, приказал он кунаку. — Курчок-Али! Давай по дуге забирайся повыше и нам сигнал подай: что да как!

Княжич гикнул, посылая коня вверх по склону сквозь редкий кустарник и мелкие ручейки.

На наше счастье, аул размещался не в узком ущелье. В нашем распоряжении имелось немалое пространство для маневра. Впрочем, как и у нападавших. Чем ближе мы были к аулу, тем было очевиднее: нападавшие окружали имение братьев полукольцом. И жителей аула не опасались. Все убыхи, блин, ушли на фронт!

— Я — вдоль реки! — мгновенно сориентировался кунак, убедившись, что я не рвусь очертя голову в атаку. Припустил по-над берегом в поисках спуска к воде. Через метров пятьдесят исчез из виду.

Продвинулись с Джанхотом на сотню метров. Прижались к купе густых самшитовых кустов. Осторожно осмотрелись. Молчун радостно фыркнул.

Перед нами, в ложбине, прямо на дороге, стоял табун лошадей в двадцать. Охраняли его двое хануриков, позабывших про тылы, но с интересом высматривающих, как поднимаются дымы за холмом, за которым терялась дорога.

— Пора выучить несколько знаков и тайных слов, брат! — тихо молвил Джанхот.

— Ты издеваешься? — зашипел я.

— Смотри за склоном слева. Курчок-али подаст знак. Если такой, — он показал, — отступаем. Если такой, — снова показал, — поднимаемся к нему по склону.

«Ты еще скажи: 'Учись, студент!» — я постарался передать взглядом и мимикой максимальную степень возмущения.

— Напомню твои же слова: как Молчун будет учить языку? Вот так и буду!

Туше!

— Твоя железка, которой ты Бейзруко уконтропупил, с собой?

Я кивнул.

— Снимаем этих тихо. Не стреляем. Орем — но молча!

Вот же любитель оксюморонов!

Джанхот напряженно всматривался в склон впереди слева. Я уже давно потерял из виду княжича. Вот вам и маскхалат!

— Ходу! — хрипло прошептал Молчун, рассмотрев долгожданный сигнал.

Тронулись разом. Кони послушно побежали ноздря в ноздрю. Джанхот занес руку с шашкой, а я не решился метать нож на ходу. Ничего лучше не придумал, как перехватить дорогущую подарочную винтовку с инкрустированным костью прикладом как дубинку. И оказался прав! Противник Джанхота почти увернулся, а я своего снес как кеглю. Только пластинки-инкрустация из собачьей кости брызнули в разные стороны!

— Уводи коней! — закричал Джанхот, мигом позабыв о конспирации.

Он выдернул лук из сагайдака и принялся шпиговать стрелами несчастного абхаза с разрубленным плечом. Я замер в голове табуна, не понимая, что делать. Лошади же стреножены!

Поворотил коня вправо, перекрывая лошадям налетчиков дорогу. Джанхот, чертыхаясь на мою безмозглость, уже ползал меж лошадиных ног, сдергивая ремни-треноги.

— Следи за дорогой! — отдал он приказ.

Я развернулся в седле. Поскольку оказался в высшей точке подъема дороги, аул был как на ладони. Пустая сторожевая вышка в двухстах метрах от палисада. Толпа нападавших, скучковавшихся у ворот и использующих плетень ограды как баррикаду. По очереди абхазы выглядывали из-за нее, чтобы пустить пулю по одному из жилых домов. В ответ тут же раздавался выстрел. Братья отбивались в два ружья, как могли. В усадьбе вспыхивали хижины рабов. Одна за другой. Как спички.

— Половина отвлекает, вторая — сзади заходит, — прокомментировал Молчун, присоединившись ко мне верхом. Он уже отвел табун подальше и вернулся. — Дистанция для винтовки не подходящая. Далековато. Давай так: я спущусь на своих двоих до вышки. Начну их отстреливать. Как только они сообразят, что атакованы с тыла и побегут ко мне, скачи им навстречу с моим конем.

— А наши?

— У них другая задача. Вторая группа. Ее тоже нужно отвлечь.

Я протянул спешившемуся Джанхоту свою винтовку. В два ствола его атака с тыла станет эффективнее, когда счет идет на секунды. Сам же вооружился револьвером. На улице сухо. Даст Бог, не будет осечек, как в Мокрых Горах.

Джанхот кинулся вниз, не особо скрываясь. Лишь старался двигаться в тени кустов вдоль обочины. Добежал до вышки. Залег, скрывшись из виду. Выждал пару минут, чтобы восстановить дыхание.

Выстрел!

Один из штурмовой группы упал.

Я не удивился точности выстрела. Молчун был мастером стрельбы. Показал свою подготовку еще во время соревнования со Спенсером.

Выстрел! Еще один готов.

Семеро оставшихся в живых абхазов сообразили неладное. Заозирались. Молчуна мигом вычислили по клубочку дыма рядом с вышкой. Рассредоточились и залегли. Открыли огонь на подавление.

Я напрягся. Что делать, если абхазы разделятся?

Двое вскочили и, пригибаясь, рванули вдоль изгороди. Один — влево, в сторону реки, другой — вправо.

Джанхот тут же выстрелил два раза подряд. Использовал, наконец, мою винтовку. Оба бежавших абхаза покатились по земле.

Оставшаяся в живых пятерка сообразила, что лучше момента не придумаешь. Пока Джанхот перезаряжает, они успеют до него добежать. Дружно кинулись к вышке, где Молчун устроил свою позицию.

И я на месте не стоял. Поднял своего Боливара в галоп, увлекая за собой лошадь натухайца. Когда до него мне оставалось метров десять, отпустил повод. Изготовился к стрельбе, правя коня на набегавших. Хотел попытаться кого-нибудь стоптать.

Вся пятерка нападавших сбилась с шага. Порскнула в разные стороны, разрядив в меня свои ружья. Попали, не попали — потом разберусь. В горячке боя ничего не почувствовал.

Сбил одного конем. Другого, изготовившегося запрыгнуть мне за спину, остановил выстрелом в прыжке. Пронесся мимо уцелевших, не рискуя, как сделал бы настоящий джигит, развернуться в седле на 180 градусов, чтобы продолжить стрельбу. Просто стал поворачивать коня.

Выстрел!

Это Молчун уложил еще одного, успев перезарядиться, и теперь кинулся с шашкой на оставшуюся парочку.

— Сдаемся! — закричал один по-турецки, отбрасывая свое ружье.

Второй скрестил свою саблю с Джанхотовой. Завязалась рубка. В ход пошли и кинжалы. Чтобы не терять времени, подскакал поближе и выстрелом в спину уложил смельчака. Тому, кто оказался потрусливее, крикнул: