Боксер-5: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

Поняв, что просто так от стражей порядка не отвяжешься, я решил добавить в нашу версию правдоподобности. Но не до конца, а частично. Как известно, охотнее всего верят в ту ложь, которая содержит в себе максимальное количество правдоподобных деталей.

— Понимаете, товарищ милицоинер– заговорщицки понизив голос, сообщил я, — мы действительно немножко поспорили. Ну, просто не поняли друг друга, такое бывает. Но конфликт уже давно исчерпан. Можно сказать, мы пришли к взаимопониманию.

— Пришли, — с готовностью кивнул главный кавказец. — И этих, как их… ну как вы это называете, а? Эксцессов, вот! Их — никаких!

— Ну да, ну да… — задумчиво закивал головой милиционер. Затем он придирчиво оглядел обе части нашей толпы и остановил свой взгляд на ее динамовской части.

Мы непонимающе переглянулись между собой.

— Значит, так, — с интонациями Григория Семеновича заявил мент. — Товарищи спортсмены, гости нашего поселка. Добро пожаловать в нашу машину. Шагом марш!

— Мы? — начали возмущаться динамовцы. — Да за что?

— Было бы за что — посадил бы, а пока только задерживаю, — быстро парировал милиционер. — Давайте без лишних вопросов.

— Почему только нас-то? — наши никак не могли успокоиться, и я их, надо сказать, понимал.

— Потому что потому, все кончается на у, — уже сердито отозвался мент и показал пальцем на машину. — Бегом марш, я сказал!

Нам ничего не оставалось, кроме как послушаться представителя органов и направиться к машине.

— Может, еще наручники на нас наденете, — негодовал Шпала. — И в обезьянник закатаете, как особо опасных преступников.

Я ткнул в бок этого неудавшегося драчуна.

— Вот тебе бы лучше вообще помолчать сейчас, — вполголоса сказал я ему. — И постараться не привлекать к себе повышенного внимания.

— Это почему еще? — недоуменно уставился на меня он. — Я что, по-твоему, рецидивист какой-нибудь, что ли?

— Рецидивист — не рецидивист, а если милиция унюхает, что ты выпивший, то это ничем хорошим не закончится, — не выдержал я. — Если нас сейчас заберут в отдел, а выдадут завтра и только тренерам, то мы сразу поедем домой. И ты в том числе. И не видать нам никакого «Динамо» и никакого бокса, как собственных ушей.

— Да? — вдруг насторожился Шпала. — А что, так сильно заметно, что я выпил?

— А как ты собирался сделать это незаметным? — ответил я вопросом на вопрос. — Не дышать?

Шпала смутился. Видимо, понял, что в его планах на вечер было слишком много неучтенных пробелов.

Между тем милиционер, снова везший нас за рулем, как ни странно, не проявлял к нам такого отношения, какое обычно бывает к уже надоевшим хулиганам, задержанным в стотысячный раз. Его напарник остался возле клуба — видимо, во избежание эксцессов на месте. Ну а наш знакомый, кажется, решил провести с нами воспитательную работу.

— Короче, слушайте сюда внимательно, — деловито заговорил он, ловко ведя машину по витиеватой дороге. — Я все прекрасно понимаю и травить вас тут не собираюсь. Но и забрал я вас сейчас оттуда не просто так.

— Так мы же вроде не… — начал было Шпала, но я снова пнул его в бок, и он замолчал.

— Во-первых, — продолжал милиционер, — если вы не планируете соблюдать местных обычаев, то нечего шляться по местным клубам и вообще по любым общественным местам. Ну честное слово, как маленькие! Вы бы еще в гости к кому-нибудь пришли и наплевали на стол за обедом!

— Ну мы же не знали, — жалобно пискнул Шпала.

— Чего? — милиционер от удивления едва не выпустил руль из рук. — Это ты-то не знал? Слушай, я не нянька и не воспитатель тебе, конечно, но совесть-то надо иметь! Конкретно тебя, точнее, в том числе и тебя я предупреждал сам, лично! Потом еще просил повторить Григория Семеновича вашего — попозже, когда вы все соберетесь. Тренер ваш, насколько я понял, мужик серьезный и обязательный, не сомневаюсь, что он вам все, что надо, рассказал. А может, даже и не по одному разу. И я уже не знаю, насколько нерабочие уши надо иметь, чтобы даже после этого говорить, что вас не предупреждали. Или не уши у тебя нерабочие, а что-то еще? А? — милиционер глянул на Шпалу в зеркало над лобовым стеклом.

Шпала отвернулся и снова промолчал — попытка отмазаться не прошла. Я уж не стал подливать масла в огонь и добавлять, что третье серьезное предупреждение было от меня — перед самым походом в клуб. На Шпалу и без того сейчас было жалко смотреть — он был похож на человека, поставившего на карту все и за одну секунду все проигравшего.

— Ну теперь-то мы все поняли, — примирительно сказал я. — Вы же видели, что мы уже помирились, что никаких конфликтов больше нет…

— А я вот, знаешь ли, не очень в это верю, — откликнулся милиционер, делая очередной крутой поворот рулём.

— Почему? — притворно удивился я. — Мы же не бандиты какие-нибудь, которые враждуют между собой всю жизнь.

— Потому что я давно на службе и слишком много таких историй видел, — объяснил милиционер. — Вот так «помирились», «конфликт исчерпан» — а ночью выезжай на происшествие! И хорошо ещё, если просто один на один, а то ведь и до массовых драк иной раз доходило, причем с порчей имущества! — мент многозначительно поднял палец вверх. — А мне, знаете, происшествия на участке не нужны. Я сюда поставлен, чтобы их, наоборот, не было. А лучший способ снизить уровень преступности — это предотвращать неприятности, а не разгребать потом их последствия.

В принципе, наш милиционер говорил все правильно, и поспорить с ним было трудно. Я попытался поставить себя на его место — и с ходу даже не смог сообразить, как бы я держал в кулаке весь участок. Да ещё и с таким сложным контингентом. Только нам-то что было теперь делать? Нужно было срочно придумать какой-нибудь способ вернуться на базу, иначе последствия могли быть намного хуже любой массовой драки.

— Скажите, — заговорил я. — А нас обязательно прямо в отделение везти?

— А куда же вас? — хмыкнул водитель. — В санаторий, что ли?

— Ну… — я сделал извиняющимся вид. — Может быть, можно нас высадить на нашей спортбазе?