"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Найтов Комбат

– Речь не мальчика, но мужа, полковник. Признавать опасность и достоинства врага, но стремиться к бою с ним, это тевтонский дух. Ваших объяснений достаточно. Я смягчу формулировки. Но срока я не изменю. Фельдмаршал требует ключи от города, мои войска стоят у его стен ближе всех.

Во время второго и третьего нашего налета на позиции 18-й армии противодействия со стороны немецких истребителей не было. Они притихли и ожидали пополнения. В середине дня начался отвод их войск с плацдармов. Наши войска занимали утерянные было позиции на Ижорском рубеже, вновь зарываясь в землю, убирая мины-ловушки, поправляя блиндажи и дзоты. Артиллерия «Авроры» перенесла огонь, выселяя непрошеных жильцов из музея.

В 16.00 из Стаханово прилетела вторая эскадрилья полка во главе с новым батальонным комиссаром Алтуфьевым. К сожалению, большая часть летчиков – сержанты выпуска сорокового – сорок первого годов, в основном – двухгодичники. Их еще учить и учить требуется. Доложились начальству, Смирнов, Кузнецов и, главное, Самохин, приказали отправить всех, не имеющих боевого опыта, во 2-й и в 3-й ЗАПы флота, в Паголду под Тихвином и в Богодухово. Вместо них из Кронштадта и Левашова перевели безлошадных летчиков.

Нам же требовались срочно блоки переключения каналов связи для этих машин и кварцы. С этим вопросом Петр обратился к Кузнецову, так как в отличие от остальных, он имел высшее образование. В результате в полк передали из города автомашину М-1, с водителем, который привез пропуск, с комплектом каких-то хитро зашифрованных отметок, которые открывали доступ на различные объекты, в том числе склады ВМФ и оборонные заводы. Уже после решения этого вопроса стало известно, что Гудков на большинстве машин поставил РСИ-3м1 и РСИ-3м2, а к остальным прислал недостающие комплектующие. Но Петр поездку не отменил, и сразу после прихода машины выехал на Лесную сторону, к заводу «Светлана». Завод встретил его запустением, но он охранялся, его цеха использовались как продовольственный склад. Начальник караула внимательно прочел удостоверение.

– А сюда зачем?

– Здесь кто-нибудь из руководства завода остался? И где его найти?

– Один цех работает, есть люди в техникуме и в Отраслевой лаборатории. Остальное все – склады различные.

– Замечательно. В лабораторию разрешите пройти через территорию?

– Нет, там закрыто и опечатано. Обходить придется, в цех пойдете?

– Да, конечно.

– Вас сопроводят.

Женщина в синем ватнике, с неизменным наганом и с карабином провела его закоулками до цеха. Основной его продукцией были именно мощные радиолампы. Там он представился двумя фамилиями и показал орденские книжки с исправлениями. Официальный характер разговора мгновенно ушел в сторону оксидных катодов, новых методов нанесения и прожига, в прочие конструкторские дебри.

– Такой вопрос: здесь на «Светлане» выпускались магнетроны для РЛС «Наяда»: МИ-202д.

– Делали такие, здесь и делали.

– Так, отлично, а что из этого списка можете сделать здесь.

– Вот эти пятнадцать позиций, остальное – это «маломощки», третий цех. Его оборудование не вывозили, он к взрыву подготовлен.

– Макар Иванович, а люди, заводчане еще есть?

– Ну, как не быть? Увозили только тех, кто хотел, и тех, без кого не сделать ничего, а так вокруг стариков полно, с руками и головой, а рабочий паек много больше иждивенческого. У меня очередь стоит из тех, кто хотел бы поработать. Но пока заказов нет. Будут – народ найдем. Голодно, товарищ Ночных.

– Спасибо, Макар Иванович, увидимся.

– Как там немец? Жмет? Что-то второй день нет бомбежек.

– Бомбежки мы сорвали. Теперь хотим локаторы делать. «Наяду-Б» и «Наяду-М».

– Ну, по части сборки – это не ко мне. Это на Лесном и на Ваське. Я позвоню им, поговорю. У них тоже ремонтируют радиостанции поврежденные, и тоже заказов мало.

Вохровка, как только вышли, сразу поинтересовалась:

– А правда, что бомбить больше не будут?

– Постараемся, правда постараемся.

– Господи, страх-то какой был. Лишь бы не бомбили!

Политотдел флота базировался не в Кронштадте, а в городе на Исаакиевской площади, в здании бывшего германского консульства в Ленинграде. Большую часть здания занимал госпиталь, а Политотдел ютился, без всякого смеха, в двух комнатах отдельного домика во дворе, предназначенного для охраны. Перед войной их перевели в Таллин, который стал главной базой флота. Старое здание нашло новых хозяев, готовят им «хоромы» в Адмиралтействе, но туда они переедут много позже. Кажется, в сорок третьем. Там Петр нашел Смирнова и рассказал ситуацию.

– И зачем? Я понимаю, что вы специалист в этом вопросе, но какую пользу это может принести городу и флоту?

– Три станции могут надежно запеленговать место, откуда бьет вражеская батарея. И корректировать огонь по ней. Нас тут трижды гоняли бомбить батареи у Красногвардейска, бомберы отчитываются: снайперским ударом разнесли в щепки. И ведь не врут. По бревнышкам раскатывают ложные позиции, а батареи как били, так и бьют. И еще, «Риф», «Залп», «Заря», «Редан» – отличные станции, но они корабельные, а «Наяда» – три и пять машин в разной комплектации. Она мобильна. Может быть использована как в авиации, так и в артиллерии. Она нужна, как хлеб. А город мы удержим, а это – рабочие места. Люди есть хотят. Мне на заводе так мастер и сказал: дайте заказы, людей мы найдем сами, без всякого отдела кадров. Рабочие говорят, товарищ дивизионный комиссар.

Смирнов оперся на стол локтями, молчал и о чем-то думал, потирая большим пальцем правой руки левую.

– Закурить есть?

Петр достал пачку «Беломора».

– Вот что, заседание по этому поводу будет на днях. Я сообщу Щербакову и Кузнецову о ваших предложениях. Почему Кузнецову – потом узнаете, забирают его от нас. Жаль, но, конечно, масштаб для него мелковат. Есть такое. Если ответ будет положительным, то оборонпром обкома с вами свяжется. Вы на машине? Захватите с собой для полка, там подарки летчикам-орденоносцам. Именные. О действиях 13-го ОРАП ВМФ в двадцать один час Совинформбюро будет говорить. Готовится приказ Ставки о вашем переименовании. Но это пока секрет.

– Попросите номер не трогать, пожалуйста. Он нам удачу приносит.

Смирнов ухмыльнулся, ничего не ответил, что-то пометил карандашом у себя в бумажках.

Отсюда до дома – рукой подать, но главная дверь в квартиру заколочена крест-накрест. Спустился вниз, на одной из дверей увидел листочек «уполномоченный домкома». Им оказалась пожилая пенсионерка.

– Ночных? Девочки выехали в Пермь вместе с детсадом, 3 сентября, обе. Вот запись. А мать твоя в ополчении. Заходила один раз, когда девочек отправляли. Зенитчица она. Придет – что передать?

– Запишите мою полевую почту. Я здесь, на севере, напротив Кронштадта.

– Телеграмму приносили. Она на почте. Грохочет, когда ж это все кончится? Закурить есть?

Передав женщине несколько папирос, Петр повернулся и вышел к машине. Его путь лежал через Стрелку, поэтому я перед ней подал ему мысль постоять у парапета, там, где их всей семьей снял на второй день после приезда в Ленинград батальонный комиссар Ночных. Тоска, что не успел и, может быть, никогда больше не увидит родных, глодала Петра, он вытер глаз и попросил водителя остановиться у Стрелки. Магический пропуск на часового подействовал, он козырнул и разрешил пройти на батарею. Стрелку не узнать! Вся в брустверах, землянках, две когда-то песчаные дорожки покрыты дерном. Шесть орудий в орудийных двориках, наблюдательные посты на самих колоннах. Аккуратные штабели больших ящиков. Молоденький лейтенант обратился:

– Товарищ капитан, разрешите узнать цель вашего прибытия на батарею?

– Вон там постоять. Вот, видишь? Это – я. А это мама и две сестры. Тридцать шестой год. Вернулся, дверь заколочена, и никого.

Лейтенант щелкнул фонарем, быстро посмотрел на фото. Чему-то улыбнулся.