Сопротивление - Алексей Витальевич Осадчук

и убедительно объяснил их позицию, Самире Клеман нечего было возразить. По сути, она и сама покинула гильдию по тем же причинам.

За последние две недели она стала тем центром, вокруг которого начали собираться маги, решившие последовать за маркграфом. И здесь не было ничего удивительного — Самира лично знала Макса и даже сражалась с ним плечом к плечу в первой бергонской кампании. Все рассчитывали на ее посредничество.

Единственное, что Самиру беспокоило в сложившейся ситуации, это, как отреагирует сам Макс на их появление. Все произошло слишком быстро и спонтанно. По уму, ей следовало встретиться с ним еще в столице, но она боялась привлечь к себе внимание магов из ее гильдии. Узнай Гильбер де Амбрель об этой встрече, у Самиры возникли бы серьезные проблемы раньше времени.

Поэтому она сама, а также остальные маги тайно покидали Эрувиль по отдельности. По одному, либо малыми группами. И уже потом встретились в небольшой деревушке в двух днях пути от столицы, чтобы продолжить путь уже вместе. По сути, это был самый настоящий побег.

В общем, Самира на протяжении всего пути беспокоилась о будущей встрече. Но ее переживания были напрасными. Когда их небольшой караван три дня назад добрался до временного лагеря, который люди маркграфа разбили возле Брезмона, Макс принял их радушно и пригласил в свою марку. Он даже не потребовал немедленной присяги, а предложил для начала посетить маркграфство. Осмотреться там и уже тогда принять взвешенное решение.

В общем, Самира и остальные маги восприняли приглашение Макса с воодушевлением и благодарностью. И вот, когда она думала, что все идет хорошо, на ее пороге появился Лео фон Грим с этим срочным и странным приглашением.

Шагая между шатров и палаток, Самира медленно, не подавая вида, накачивала свою энергосистему маной из самого крупного лилового круда, висевшего в виде амулета на ее груди. Странное предчувствие не отпускало Самиру, поэтому экономить в данный момент драгоценную энергию не было смысла. Если придется сражаться, она будет готова.

Лео фон Грим шагал рядом с ней. Самира помнила его по первой бергонской кампании. Тогда он был еще только-только оперившимся страйкером. Но когда она увидела его в столице месяц назад, то даже сперва не узнала.

Лео возмужал и заматерел. Явно набрался боевого опыта. И неудивительно. Каждый, кто хотя бы раз побывал в Тени, навсегда перестает быть прежними.

Прогресс молодого страйкера впечатлил Самиру. А еще она чувствовала зависть и досаду. Пока она металась из одного уголка Мэйнленда в другой, выполняя поручения магистров гильдии, словно девчонка напобегушках, Лео активно и целеустремленно развивал свой дар. Причем явно не экономя энергию лиловых крудов, которой всегда так не хватало. Самира, боевой дар которой очень ценили в янтарной гильдии, нехотя признавалась себе, что сейчас вряд ли смогла бы справиться с Лео.

Тем временем лагерь жил размеренным вечерним ритмом. Самира даже хмыкнула про себя. Максу, как всегда, удалось сделать невозможное. Ровные ряды шатров и палаток, железная дисциплина, ни одного праздно шатающегося по лагерю легионера, чистота и порядок — и это лагерь Отчаянных? В это мало верилось, но все же было правдой.

Она невольно задержала взгляд на длинных рядах фургонов: передвижные кухни, мастерские, госпитали, продовольственные повозки — все новое, добротное, крепкое. И очень дорогое. Похоже, маркграф де Валье начал готовиться к войне задолго до ее объявления.

Она тихо хмыкнула своим мыслям. В этом весь Максимилиан. Самире иногда казалось, что он умеет предсказывать будущее. Он всегда был на несколько шагов впереди своих соперников. В столице очень многие ее знакомые, в том числе и очень влиятельные, считали, что Золотой лев в этот раз разорвет Лиса на куски. Но Самира Клеман, которая была рядом с Максом во время первой бергонской кампании, думала иначе. Но переубеждать скептиков не спешила. Лишь тихо посмеивалась над их забавными выводами и предсказаниями.

Когда впереди показался знакомый шатер, Самира почувствовала, как по спине пробежал легкий холодок. Воспоминания о прошедшей войне нахлынули сами собой. Сколько важных решений было принято в этом шатре.

Когда тяжелый полог был отброшен, Самира переступила порог шатра и слегка прищурилась, давая глазам привыкнуть к свету. Проморгалась и быстро огляделась.

В центре стоял стол, за которым сидел сам Макс. Справа от него маячила массивная фигура Сигурда, при взгляде на которого у Самиры снова пробежал холодок по спине. От вечно молчаливого телохранителя маркграфа всегда веяло какой-то ледяной жутью.

Его жена, беловолосая Аэлира, тоже была здесь. Она стояла чуть поодаль, нависнув над какими-то мешками или тюками, лежащими у ее ног.

Самира опустила взгляд и присмотрелась. А когда поняла, что видит, вдрогнула и подалась назад. Но тут же уперлась спиной во что-то твердое.

Скосила взгляд. Это рука Лео фон Грима. Первым желанием было выхватить меч из ножен и закрыться магическим щитом, но Самира тут же взяла себя в руки. Повернула голову и встретилась взглядом с Максом, который внимательно наблюдал за ней.

В его глазах она увидела интерес и легкую насмешку. И, кажется, скуку.

Получается, ему скучно? У ног его телохранительницы лежат два трупа, а ему скучно? Сердце Самиры забилось сильнее. Один из мертвецов ей был прекрасно известен. Балагур Пьер Амари, всегда компанейский и жизнерадостный, веселивший Самиру забавными историями на протяжении всего их путешествия. Он мечтал о новой жизни и карьере в новой гильдии. Делился своими страхами и надеждами. И вот его остывающий труп лежит у ее ног…

— Зачем? — негромко прошептала Самира.

— Что зачем? — переспросил ее Макс, слегка склонив голову набок.

— Зачем вы убили его?

— Убил? — удивление хозяина шатра было искренним. — Кого именно вы имеете в виду, мадам?

— Беднягу Пьера Амари… — кивнула Самира на труп страйкера.

— Ах, вот вы о ком, — усмехнулся Макс.

Самира сцепила зубы. Похоже, за последнее время, пока они не виделись, маркграф сильно изменился. Только что она остро осознала, что, скорее всего, поторопилась со своим решением присоединиться к нему.

Она уже было подалась вперед, чтобы высказать этому чудовищу все, что она думала, но осеклась… Потому что Пьер Амари вдруг пошевелилися и глухо застонал. А потом повернул голову и взглянул на Самиру. И в это мгновение ее обдало такой ненавистью и презрением, что она даже перестала дышать.

Она сперва подумала, что это не Пьер. И куда подевался весельчак и шутник? Умей Пьер Амари прожигать взглядом, Самира бы наверняка уже превратилась в пепел. Что с ним стало?