Сын помещика 2 (СИ) - Семин Никита

Для начала женщина выписала себе на листок имена вообще всех, кого она знает, с сомнительной репутацией. Тех, кто имеет в теории таких же людишек для сомнительных дел, что и ее муж. Затем вычеркнула из списка тех, к кому бы она сама не обратилась или у кого плохая репутация никак не связанная с незаконными делишками. Затем вычеркнула людей, как-либо связанных с Зубовыми и Винокуровыми — деловыми отношениями, или дружественными связами. И лишь после посмотрела на оставшиеся имена. Таких оказалось всего два. И больше всего подходило для Константина Васильевича лишь одно имя — князь Белов Григорий Александрович. Вот уж кто по всем статьям мог бы решить проблему графа. И людишки у него точно имеются, в этом никто не сомневался. Не с теми методами контроля собственных крестьян, что практиковал князь. Пусть формально за руку его не ловили, но несколько грязных историй все же просочились в свет. И сосед он Винокурову — смогут те людишки быстро скрыться при случае. И опять же с нынешним капитаном-исправником он на короткой ноге. Уж сколько сил князь положил, чтобы продвинуть Губина на это место, одному богу известно. Но что без его вмешательства не обошлось — факт. Даже если лихой люд попадется «на горячем», князь сделает все, чтобы они не растрепались о заказчике.

— И я в стороне тут нахожусь, — удовлетворенно кивнула Валерия Павловна. — Вот его-то и посоветую вечером Константину Васильевичу.

Проснулся я от бурчания в животе. Все-таки приехал я примерно к обеду, но благодаря массажу и общему чувству приятной расслабленности — я дома — вырубился. Даже не ожидал, что успел прикипеть к поместью настолько, что на полном серьезе ощущаю себя здесь, как в родном доме. Может, подсознание или память прошлого Романа сказалась, а может — общая атмосфера, в которой я живу, но факт есть факт. Ни у тети, ни тем более в гостях у Сокольцевых ничего подобного и в помине не было.

Пелагея уже ушла, даже не заметил в какой момент, поэтому ничто не помешало мне спокойно одеться. Да и гостинцы я родным еще не раздал, хотя тем же близнецам обещал их чуть ли не с порога. Пришлось исправляться.

Шлепкам мама обрадовалась. Да и детям они пришлись по душе. Больше не будут на нас с отцом с завистью поглядывать. Кроме обуви я еще и сладостей немного прикупил — петушков на палочке, да конфет. Последние дороже всего мне обошлись. Но полные радости и обожания глаза сестры и братьев того стоили.

— До праздника ты больше никуда не собираешься? — спросил меня отец, когда мы пообедали и перешли в его кабинет.

Он по обыкновению закурил и сейчас с наслаждением пускал струйки дыма. Окно было закрыто и дым этот нет-нет, но попадал мне в нос. Я старался не морщиться, но так как сам не курю — полностью понимаю неприятие тети этой привычки отца. Пахнет неприятно, так еще и чихнуть хочется, стоит дыму попасть в легкие.

— Собираюсь, — удивил я его. — Картины для Валерии Павловны напишу — отвезти надо. Но главное — костюм свой новый у Маргариты Игоревны забрать. Я ей сделал заказ. Мне старый уже скоро малым станет. Вот в новом на празднике и буду щеголять.

— Хмм… костюм — это да. Ради его примерки стоит съездить. А картины ты мог бы и с тем же Корнеем передать.

— Зачем его гонять, если сам поеду?

— Ну так-то верно. Ты чего на праздник хочешь? — вдруг задал он неожиданный вопрос.

— В смысле?

— Ну, блюдо какое тебе приготовить? — уточнил отец и вперил в меня пытливый взгляд.

Меня от этого взгляда кольнуло неприятное чувство. Похоже, отец или решил мою память проверить — не вернулась ли, или на ассоциации навести, чтобы я еще чего вспомнил. Но вкусовые предпочтения Романа мне были известны лишь из писем, которые мне давала почитать мама, да разговоров — когда заходила речь о еде. И выходило так, что мой вкус и у прошлого владельца тела не совпадал. Почти полностью.

— Не знаю, — пожал я плечами, решив скомкать эту тему. — То же, что и вы, наверное.

— Ты сходи до Марфы, — вдруг предложил отец. — В детстве ты любил на кухне отираться, вкусности разные у нее выпрашивая. Может, что еще у тебя в памяти всплывет.

Правильно я подумал — не оставил отец надежды вернуть мне утерянные воспоминания. Вот и новый повод придумал для этого. Знает же, что у меня по ассоциациям что-то всплывает.

— Хорошо, схожу, — не стал я отказываться.

Да и мало ли — может, и правда что-то вспомню? Хуже от того не будет.

Не став откладывать это поручение-пожелание отца, я пошел на кухню. Да и самому интересно на нее посмотреть. За все время своего попадания еще ни разу здесь не был.

Кухня была бы довольно большим помещением, если бы не печь, отнимавшая большую часть пространства. Высокая, почти под потолок, она стояла у стены, совмещенной со столовой. Понятно теперь, почему там всегда чуть теплее, чем в остальном доме.

У самой печи был отдел для топки обычной плитки — двух убирающихся металлических крышек. Этот отдел мало чем отличался от того, что я видел и в будущем. И был второй отдел, расположенный выше первого. Он был похож на пасть огромного чудовища, и закрывался чугунной заслонкой. Отодвинь ее в сторону — и человек туда целиком может залезть.

Отец оказался прав. Стоило мне увидеть эту печь, сосредоточить на ней внимание, как нахлынули воспоминания прежнего Романа.

Я как завороженный стою и смотрю, как Марфа — еще молодая девица — отодвигает в сторону массивную заслонку и с помощью ухвата достает из печи горшок. В нем, накрытая крышкой, томиться моя любимая еда — репа с кусочками мяса.

Воспоминание схлынуло также быстро, как накатило. Я даже моргнуть не успел.

— Что-то желаете, молодой господин? — раздался женский голос.

В кухню можно было зайти через две двери — одна вела в столовую, а вторая в кладовку. Я зашел через первую, и никого здесь в этот момент еще не было. А тут из кладовки с овощами в руках вышла Марфа. Она-то и позвала меня, удивившись моему появлению.

— Да так, детство вспомнить решил, — сказал я в целом правду.

Женщина понимающе улыбнулась и прошла к разделочному столу. В целом на кухне было все необходимое для готовки — печь, шкаф с посудой, разделочный стол и даже подоконник использовался в кухонных целях — туда Марфа выставляла готовую еду, чтобы она подстыла, прежде чем подавать на стол. Лишь одного не хватало, столь привычного мне предмета — раковины. Вместо нее тут была бочка с водой и таз с ведром. В ведре при необходимости кухарка грела воду, а в тазике мыла посуду. В углу в полу заметил даже дырку, прикрытую доской — туда Марфа сливала грязную воду, чтобы не бегать каждый раз на улицу.

Пока я оглядывался, Марфа споро шинковала редьку. Несмотря на свою комплекцию, а была она довольно упитанной, как говорят «два меня влезет», действовала она быстро и по кухне перемещалась на удивление ловко, ничего не задевая и не запинаясь о стоящие на полу горшки. У меня мама из прошлой жизни почти также выглядела. И тоже готовить любила. А я частенько ей помогал — нарезать что-то, или тот же белок яичный для торта взбить. Кстати, а Марфа умеет торты печь?

Тут же и спросил ее об этом.

— Нет, господин, — с сожалением вздохнула женщина, — не научил никто. И вызнать рецепт не получается.

— Ну так я тебя научу, — тут же ответил ей.

Мне вдруг до дрожи захотелось вновь ощутить вкус того белкового крема, из собственного детства, так почему бы и не сделать его? Попутно еще и сладость к предстоящему празднику создав.

— Вы знаете рецепт? — удивилась и обрадовалась женщина.

— В училище я тоже иногда бывал на кухне и подглядывал, что там готовят, — хмыкнул я, вызвав понимающую улыбку кухарки.

— А у нас продукты-то для него найдутся? — забеспокоилась Марфа.

— Яйца, сахар, мука — вот и все продукты, что нужны.

— Так просто? — удивилась она. — Так-то да, это у нас есть.

— Просто, да не очень, — вздохнул я, заранее представляя, какой гемор меня ждет — взбивать яйца с сахаром без использования миксера, которого еще просто не существует.