Отряд Громыхающих камней - Павел Андреевич Дыбунов

- А я, думаешь, счастлив? Вокруг я что-то не вижу белых магов. Что на пути встречается, с тем и работаем. Может быть, ты лучше знаешь, к кому в этом мире можно обратиться?

- Ну почему мы не могли попасть в мир к стихиярикам, у которых только одна проблема - выбрать правильный сорт цветов для сбора мёда? Нет же, занесло к каким-то дегенератам, которые практикуют эту, как её… некромантию! Ещё нас в это дерьмо тащат, - он, обхватив руками голову, начинает теребить свои патлы, будто это должно ему помочь собраться с мыслями. Это, конечно, не паника. Лрнур тертый старый воин, много всего повидал и доказал не раз свою доблесть в бою, но, оказавшись в сложных ситуациях, соображает он не очень хорошо, потому несмотря на то, что он старше и боевой путь его богаче, командиром отряда верховный шаман и вождь назначили Грунга.

- Успокойся и не порть братьям по оружию пищеварение. Я вижу и понимаю всё не хуже, чем каждый из здесь сидящих. И домой я не меньше, чем вы хочу, пусть меня не ждет семья. Знаю, что тебя и всех остальных тревожит. Тот, кто связан с черной магией, даром ничего не делает и запросит свою цену рано или поздно. Потому нам нужно постараться и выяснить, чего от нас хотят, прежде чем нами воспользуются. По крайней мере, они могут выдергивать существ из других миров в свой, и обещают, что и обратно смогут отправлять. Так что нужно ухватиться за эту ниточку.

Лрнур ничего не ответил, лишь задумчиво уставился в дальнюю стену. Все его понимают: всем оркам чужда магия смерти. В итоге молчание нарушил Грог:

- Я много думал о нашем возвращении, - он немного помялся, не решаясь высказать мысль, но, увидев интерес в глазах товарищей, вдохнул поглубже и продолжил. - Я думал о том, возможно ли вообще наше возвращение? Вспомните, как мы сюда попали. Средоточие магии целого города было разрушено, произошёл невероятный выброс энергии, я боюсь, что от дворца и тех, кто в нём находился, мало чего осталось... А возможно, что на месте всего Эльфсинберга сейчас ровная пустошь, и не выжил вообще никто в том штурме.

- Кроме нас? - вставил Муг.

— Вот! - Грог поднял указательный палец вверх. – Это-то и интересно! А выжили ли мы? То есть здесь мы вроде в своих телах, при вещах, которые были с нами в момент активации заклятия. Но в древних легендах всегда упоминается, что духи павших воинов пребывают именно в том обличии, в каком были на момент гибели: если пали в тяжелых доспехах, то и бродит себе брякая латами, если пал ногой, то светить ему голой жопой да волосатой...

- Мы тебя поняли. Думаешь, что нам места нет более на Родной земле? Это всего лишь домыслы! – Грунг схватил с полу какую-то вырезанную из дерева статуэтку животного и бросил в лоб Грогу.

- Ай! Ты чего творишь? - Грог потёр ушибленное место на лбу.

- В каких-нибудь легендах написано, что мертвые чувствуют боль?

- Нет, как раз наоборот.

— Вот! Значит не все потеряно.

Вновь воцарилась тишина, лишь сквозь разбитое маленькое окно жилища слышались голоса людей. Грог потянулся за отскочившей от его лба статуэткой.

- О, похоже на лошадку. Корявенько вырезано. Видимо детская игрушка: лошадкам местные точно не поклоняются, у них принято счастье выпрашивать у намалеванных на деревяшках человечков.

- Я ж говорю - дегенераты. Одни с трупаками дружат, а кто не умеет - молятся деревяшкам! Похоже такому миру недолго осталось. Их планета и сотню витков вокруг своего светила не успеет сделать, как все здесь отупеют настолько, что будут с палками по лесу бегать, позабыв, что такое костёр. - Лрнур не унимался и продолжал ругаться на всё вокруг.

- Слушай, а это мысль! - Грог вдруг возбудился. - А мы ведь видим на своем пути немцев! Пусть они лишены магии, но руководят ими маги, и войну они ведут с каким-то русскими, которых они называют коммунистами, видимо, как раз за то, что те не имеют способностей к магии и поклоняются дощечкам. Вот вам и все на свои места встает! Две расы, одна из которых познала примитивную черную магию и, объявив себя высшей расой, возжелала власти над всеми остальными! Как тебе такое, Грунг?

- Ну, бросаться я в тебя ничем не буду, – командир прислонился спиной к стене и, скрестив руки на груди, прикрыл глаза, показывая, что разговор ему не очень интересен. А вот остальные подхватили идею и начали активно обсуждать устройство этого мира и нравы местных обитателей, высказывая свои предположения. Но то, что у другой стороны в этой войне есть свои маги, Грунг не сомневался. При этом ещё ни один из немцев не пытался так нагло залезть к нему в голову и перебирать там мысли, выглядывая что поинтереснее, как этот русский на своём маленьком самолётике. В памяти вновь возник леденящий кровь синеглазый взгляд. Грунгу пришлось заставить думать себя о чем-то другом, более приятном. Он начал вспоминать родные леса, по которым так любил гулять в детстве, семейный двор и родителей и в итоге не заметил, как провалился в сон.

***

Вода была слишком мутной, чтобы что-то разглядеть, но тёплой и подниматься на поверхность совсем не хотелось. Нет, всё-таки нужно подняться и сделать вдох, ведь ещё там, наверху, очень светло. Взмахнув руками, Грунг оттолкнулся от воды - откуда-то появились водоросли, заполнившие всё вокруг, и его рука схватила целый комок подводной травы. Пальцы нащупали в нем что-то твердое. Он распутал водоросли и увидел в руках деревянную лошадку. Небрежно отбросив эту ерунду в сторону, Грунг поспешил подняться на поверхность: ему нужен воздух. Но вдруг кругом появилось великое множество таких же лошадок, только они стали огромного размера и преграждали путь наверх. Оказавшаяся в руках любимая булава изменила ситуацию, и Грунг начал разбрасывать в стороны этих деревянных истуканов. Потихоньку он пробирался вверх. Там наверху Дом, он чувствует свой мир, нужно лишь всплыть на поверхность, и он окажется в своём мире, дома. Долбаные лошади, их все больше! Деревянные головы легко отлетают в стороны и дробятся на щепки, но вскоре деревяшек вокруг становится так много, что перед орком образуется сплошная деревянная стена, которая преграждает путь. С размаху в отчаянии он долбит её своей булавой. Наконец образовался пролом, и орк, раздирая края дыры,