Системный рыбак 3 - Сергей Шиленко

среднее между смородиновым компотом и травяным чаем. Бодрящий, с лёгкой горчинкой и долгим послевкусием.

А потом мы пили и смотрели на звёзды и каждый был погружен в собственные мысли.

А когда напиток закончился, прямо перед его уходом я на всякий случай предложил Игнису обменять завтрашний улов на совет по изучению техники. Старик отказал, сославшись на то, что ему больше не нужна рыба, прошлого улова и так с головой. Но за этим вежливым ответом легко читалось, что подсказывать он не собирается. После чего сутулая фигура старика растворилась в темноте между деревьями.

Я стоял у догорающего костра и смотрел вслед Игнису, что ж. В части приобретения ценных знаний мне придётся рассчитывать только на себя.

Впрочем, я никогда не любил подачки.

В ту ночь я зажевал два корня Ясной Мысли и снова засел за свиток. Текст всё ещё был сложным, местами откровенно непонятным, но голова работала лучше, и абзацы медленно друг за другом обретали смысл и форму.

Я прочитал ещё четверть свитка и увеличил прогресс сканирования на девять процентов. Меньше, чем накануне, но всё равно неплохо. К рассвету Система показывала 22 %, и я завалился спать с ощущением, что всё идёт по плану.

Следующие дни потекли в привычном ритме.

Утром я нырял в озеро, стабилизировал бушующую внутри энергию и заодно привлекал к себе местных обитателей. Рыба шла косяками, будто озеро решило выплюнуть всё своё богатство. К полудню на песке уже громоздились горы добычи.

Днём я занимался переработкой улова. Руки двигались на автомате, нож порхал сам по себе, а мысли были где-то далеко, в абстрактных концепциях «триединства потоков» и «семи узлов восприятия».

Вечером появлялся Игнис, садился на свой камень, молча наблюдал за моей готовкой, иногда хмыкал что-то себе под нос. Потом мы ели уху, он готовил свой отвар, и мы молча сидели погружённые в собственные мысли.

А после его ухода я жевал корни и читал изучал свиток техники.

Но на третий день в моём плане возникла первая трещина.

Прогресс сканирования за вечер составил восемь процентов. Ещё меньше, чем в предыдущие дни и общая цифра остановилась на тридцати.

Я сидел у костра, глядя на мерцающий силуэт практика в интерфейсе Системы, и пытался понять, что пошло не так. Читал я столько же времени, корни ясной мысли ел, но скорость оцифровки заметно упала.

А потом до меня дошло.

Чем дальше я продвигался по свитку, тем сложнее становились концепции. Первые главы объясняли базовые принципы, простые и понятные вещи вроде «триединства потоков» и «узлов восприятия». Но дальше текст углублялся в детали, в нюансы взаимодействия энергий, в тонкости контроля, которые требовали не просто понимания, а практического опыта.

Опыта, которого у меня не было.

Сложность изучения росла, а моя скорость оцифровки наоборот, пропорционально замедлялась. Если так пойдёт дальше, рано или поздно я упрусь в стену, которую не пробью даже за десяток лет чтения.

Вздохнув, я достал третий корень и закинул его в рот.

Равенна говорила, что три штуки в сутки это предел, а если больше, то начнутся серьёзные побочные эффекты. Что ж, пока я держусь в рамках лимита, все должно быть нормально.

Горький вкус растёкся по языку, и мир снова стал чуточку резче. Я развернул свиток и продолжил чтения.

К утру мой прогресс составил тридцать девять процентов. Девять за ночь, но ценой дополнительного корня.

Один процент за один корень. Хреновый обменный курс.

На четвёртый день я решил выкроить дополнительное время и пересмотреть распорядок дня.

Утренняя культивация и рыбалка дело святое, их трогать нельзя. Энергия, которую я получал от съеденной рыбы полученной во время стабилизации, была единственным способом подняться на следующий уровень. А без седьмого, я не смогу помочь Эмме и вышвырнуть дядю из дома.

Но вот дневные заготовки… Разделку рыбы стал делать быстрее, засолка занимала меньше часов, чем вяление, так что к вечеру мне удалось выкроить лишний час, который я тратил на свиток.

В итоге я дочитал его, однако, в тот же вечер понял, что дополнительные часы мне нисколько не помогли. С ними и с тремя корнями я отсканировал за день только семь процентов. Скорость не то, что не сохранилась, она стала даже ниже.

Тогда я долго просто так лежал под небом и ничего не делал.

На пятый день вечером, после ухода старика я стоял и смотрел на свою ладонь, на которой лежал мешочек с корнями ясности. И понимал, что вариантов не так уж и много.

Да что уж говорить, мне нужно понять что скрыто за этими строчками и абстракциями, и мой единственный вариант пробить эту стену, — это увеличить число корней. Я закинул в рот сразу четыре штуки и начал жевать.

Горечь была сильнее, чем обычно. Язык почти онемел, а в голове что-то щёлкнуло, будто переключили передачу. Мысли понеслись быстрее, и на какое-то мгновение мне показалось, что я могу ухватить саму суть вещей.

Развернул свиток. Те абзацы, которые вчера казались непроходимой стеной, сегодня выглядели чуть более понятными. Не полностью, но я смог хотя бы ухватить общую идею, прежде чем терялся в деталях.

В итоге за эту ночь прогресс составил шесть процентов, а общий сорок четыре. Опять хуже, чем вчера и это несмотря на дополнительный корень.

А ещё я проснулся с такой головной болью, будто кто-то всю ночь бил меня молотком по затылку.

Посидел несколько минут, держась за виски и вывернуться на изнанку. Потом встал, выпил воды из ручья, умылся и побрёл к озеру на утреннюю тренировку.

Рутина продолжалась.

С шестого дня я решил увеличивать дозу. Не потому что хотел, а потому что выбора не оставалось. Мне нужно любой ценой замедлить падение скорости оцифровки.

Запас корней был не бесконечен, но благо Маркус приехал с двумя охотниками за товаром и привёз с собой гору припасов и маленький мешочек с двумя десятками корней Ясной Мысли, которые я заранее попросил выкупить у Равенны.

В общем я за раз съел пять корней, и прогресс создания визуализации техники составил плюс пять процентов.

Шесть корней дали плюс четыре, а семь всего лишь три процента.

Головные боли становились с каждым днём всё сильнее. Утром я просыпался с ощущением, что черепная коробка вот-вот треснет. Днём боль отступала, превращаясь в тупое нытьё где-то за глазами. Вечером, после очередной порции корней, она исчезала совсем, растворяясь в чтении свитка.

А ночью возвращалась с удвоенной силой. Но если боль это цена прогресса и моего развития,