Герцогиня на службе у Короны (СИ) - Ширай Вера

Феликс двигался осторожно, будто боялся причинить мне боль. Его руки исследовали моё тело сдержанно, словно он запоминал каждую линию, каждый изгиб. Пальцы скользнули по моим рёбрам так мягко, что у меня перехватило дыхание. Я чувствовала, как он сдерживает себя, и именно эта его осторожность, этот внутренний контроль только сильнее разжигали во мне желание.

Я не прерывая поцелуй, дерзко прикусила его губу. Он остановился всего на миг, заглянул мне в глаза — и в этом взгляде я увидела пламя, которое скрывалось под ледяной оболочкой. Его губы заскользили по моей шее, ниже по ключице, ещё ниже, оставляя за собой горячие следы, и я сама потянулась к нему, притянула ближе, открываясь навстречу нашему общему порыву.

Волна удовольствия прошла сквозь меня — от кончиков ушей до самых пальцев ног. Казалось, всё тело содрогнулось от этого жара, электрического, безудержного. И я почувствовала, что он разделяет это со мной: его дыхание сбилось, мышцы напряглись, и вместе со мной он отдался этим ощущениям.

Тишина окутывающую эту комнату нарушало наше тяжёлое дыхание, которое будто отзывалось эхом от каменных стен. Я думала, что он отстранится, встанет, выпустит меня из этой сладкой ловушки его тела. Но вместо этого Феликс наклонился, поцеловал меня ещё раз — мягко, бережно. Его губы коснулись моей шеи, а потом он улёгся на мой живот, всё ещё лаская его лёгкими поглаживаниями и редкими поцелуями.

* * *

Сквозь сон я услышала мягкое журчание — словно капли падали в реку. Открыв глаза и оглядевшись, я сразу поняла: эти покои были мне непривычны. Но буквально через секунды, я точно поняла, где нахожусь и кто рядом со мной.

Приподнявшись на локтях, я увидела Феликса. Муж наливал воду в медную чашу, завершал утренние процедуры. Его тёмные волосы ещё блестели от влаги, белая рубашка была небрежно застёгнута, рукава закатаны. Он выглядел просто и удивительно по-домашнему — совсем не такой, каким я привыкла видеть его во дворце.

Феликс заметил мой взгляд и вдруг, без привычной строгости, сказал:

— Ты спишь так спокойно. Мне нравится твой умиротворённый вид.

Я не нашла подходящих слов, горло предательски перехватило, и я лишь улыбнулась в ответ.

Он, будто спохватившись, снова натянул на лицо привычную сдержанность: вытер руки полотенцем, наклонился, легко, почти невесомо, поцеловал меня в висок и произнёс:

— Собирайся в столовую. Позавтракаем вместе.

Он ушёл в свои покои, а я осталась одна. Казалось, что я трачу целую вечность, пытаясь привести себя в порядок: волосы никак не слушались и упрямо выбивались из причёски, платье оказалось неудобным, а пальцы дрожали, когда я застёгивала крошечные крючки.

Наконец раздался лёгкий стук — в комнату вошла молодая служанка, посланная Феликсом. Я удивилась, но не стала спорить: её ловкие руки справились гораздо быстрее моих, и вскоре я была готова.

Я думала, что муж будет ждать меня уже в столовой, за завтраком. Но стоило выйти в коридор, как сердце чуть не выпрыгнуло от испуга и неожиданности: Феликс стоял у самой моей двери, облокотившись о стену. Спокойный, собранный, как всегда, он ждал меня. Его взгляд скользнул по мне — быстрый, но внимательный, и уголок его губ едва заметно дрогнул, будто он позволил себе тень улыбки.

— Пойдём, — сказал он ровным голосом. — Я покажу тебе другой путь в столовую.

Я кивнула и пошла рядом с ним по незнакомому коридору. Тишина между нами была лёгкой, но каждый его шаг эхом отдавался в моём сердце.

Мы сворачивали всё глубже в полупустые коридоры, пока Феликс не распахнул передо мной высокие двери. За ними открылась галерея — длинное вытянутое помещение с холодным каменным полом. По обе стороны рядами стояли бюсты, на стенах висели портреты членов королевской семьи: строгие мужские лица с одинаковым выражением лица, выражающее гордость, самоуважение, женские — задумчивые, холодные, неприступные словно высеченные из холодного льда.

Я замедлила шаг и вскоре отстала от мужа. Моё внимание цеплялось за каждую деталь: черты носа, изящные складки мраморных одежд, тени в глубине портретов. Казалось, что эти люди смотрят сквозь века прямо на меня, судят, оценивают, будто проверяют моё право находиться в этом доме.

Феликс не стал приближаться. Его голос прозвучал спокойно и даже чуть насмешливо:

— Сами скульптуры и картины… меня мало интересуют. — Он указал рукой на пространство перед нами. — Но вот свет… да.

Я подняла глаза и поняла, что он имел в виду. Узкие витражные окна были затемнены, и солнечные лучи пробивались сквозь них багровыми полосами, окрашивая галерею в мягкий красный оттенок. Этот свет ложился на каменные лица, оживляя их, придавая им тепло, будто сама кровь струилась в жилах холодного мрамора.

— Красный делает этот зал живым, — сказал Феликс. — Без него здесь лишь камень и пыль.

Я снова посмотрела на бюсты. Теперь их строгие лица действительно выглядели иначе: почти дышащие, как будто ожившие.

В этот момент к нам быстрым шагом подошёл посыльный, склонился перед Феликсом и протянул свиток с донесением. Муж взял письмо и, отойдя в сторону, начал молча слушать короткие пояснения, нахмурив брови.

Я же осталась в тишине галереи. Мой взгляд скользнул по ряду портретов, и вдруг я застыла. На огромном полотне передо мной была изображена вся королевская семья прошлых поколений.

Я без труда узнала отца Его Величества — покойного короля Филиппа. На картине он был совсем юношей, просто ребенком, с горящими глазами и теми же строгими чертами лица, что и у его сына. Рядом с ним возвышался мужчина в полном расцвете сил — король Эдвард, дедушка Людвига. Величественная осанка, уверенность в каждом штрихе — было понятно каждому, что в ту эпоху именно он держал власть в своих руках.

Чуть сбоку стояла ещё одна пара: судя по надписи под рамой, старшая сестра короля Эдварда и её муж. Но больше всего моё внимание привлекла маленькая девочка с густыми чёрными волосами и тёмными глазами, в которых читалось слишком много для её возраста. Взгляд ребёнка был исполнен превосходства и какой-то пугающей уверенности в собственной значимости. Она стояла чуть впереди, а женская ладонь покоилась на её плече — жест поддержки и материнской любви.

Эти глаза… знакомые, до дрожи в груди. Слишком родные, слишком узнаваемые. Я не могла отвести взгляд, словно портрет сам впивался в моё сознание.

И пугающие мысли собирали факты прошлого, словно мозаика, складываясь в картину, от которой у меня перехватывало дыхание. В голове роились голоса, обрывки чужих разговоров, намёки, недосказанности — и всё это будто толкало к выводам, которых я боялась. Глупая мысль, но именно она расшатывала мою уверенность, заставляла сердце колотиться сильнее.

Я смотрела на мужа, не замечая, как мысли выдают меня, отпечатываясь на моём лице. И только когда его взгляд настойчиво встретился с моим, я поняла — он уже давно следит за мной.

Феликс подошёл ближе. Его шаги были ровными, спокойными, и в них не было ни капли спешки. Он бросил короткий взгляд на портрет, словно проверяя, что именно так привлекло моё внимание. Потом взял мою руку, наклонился и легко коснулся губами моей кисти.

— К сожалению, после завтрака нам придётся вернуться во дворец, — сказал он почти шёпотом, так, будто это была не новость, а признание. — Но я ещё придумаю, как продолжить наши занятия.

Он слегка потянул меня за руку, уводя прочь от портрета, и я покорно пошла за ним. Его пальцы отпустили мою руку, а я всё ещё ощущала на себе холодный, полный превосходства взгляд девочки с картины.

Глава 26

ОЛИВИЯ ФОРШ

Прошлая жизнь. События до смерти и возвращения Оливии в прошлое.

Я никогда не забуду, как впервые въехала в стены королевского замка. До этого момента весь мой мир ограничивался городом, где я родилась: шумными улицами, лавками, рынками, домами, тесно прижатыми друг к другу. Всё казалось привычным и простым — величественные здания в столице, всё равно были «человеческого» масштаба.