Время перемен (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Отдельно оговаривались условия для капитанов и судовладельцев — оплату сулили золотом, исходя из водоизмещения, ходовых качеств, наличию артиллерии и пригодности к абордажному бою. Разговоров было много, конкретики — ноль. К кому обращаться, кто записывает…

Рем, запустив все эти слухи, и прозрачно намекнув при этом, что именно Арканы изобрели способ поймать самого Туони и разгромить его армию, предпочитал присматриваться и прислушиваться, выясняя, как отнесутся местные к подобной авантюре, прощупывать почву. И пока ему нравилось то, что он видел и слышал. Несколько дюжин смелых и повидавших виды мужчин уже подумывали о том, чтобы подписаться на это дело.

Но, как обычно это бывает, всё пошло не так, как планировалось — и не сказать, чтобы Рем от этого сильно огорчился.

Матёрый купчина и головорез Оливьер тихо напивался напротив камина в одном из самых занюханных питейных заведений Бивня.

Компанию ему составлял никто иной как Сухарь — старый вор и авторитет, знакомый Аркану еще со времен трюмного существования в барке вербовщиков. Странная компания: купец и уголовник! Но, видимо, общая служба в вольной компании сроднила их, и делишки тоже у них появились общие…

Рем взял на стойке штоф можжевеловой водки и подкрался к ним со спины:

— Добрым людям — мое почтение! — сказал он и стукнул стеклянным дном бутылки по отшлифованным тысячами локтей и ладоней доскам стола.

— Какого… — Оливьер начал угрожающе приподниматься с места, в руках Сухаря мелькнул короткий стилет, но потом их мутные взгляды сфокусировались на бутылке, а еще чуть позже — на лице того, кто эту бутылку принес. — Рем? Ты откуда нарисовался в этой дыре? Это что еще за чудеса в решете?

— Это не чудеса, это вас настигла Божья воля, или судьба, или злой рок, как хотите. И всё это — в моём лице! Судя по кислым рожам, соратнички, дела ваши не ахти. И вот — появляюсь я, красивый, и голова моя полна идей, а карманы — денег!

— Вот как? — Оливьер протянул свою руку куда-то в сторону и выдернул из-под одного из местных завсегдатаев самого пропащего вида что-то типа табурета. — Присаживайся, выкладывай.

— Нет уж, друзья мои, сначала — ваш черед. В чем ваша беда и чем я могу помочь?

Аркан правда рад был видеть этих людей — всё-таки общие несчастья сплачивают и закаляют гораздо сильнее, чем счастливые минуты, пережитые бок о бок. И купчине, и вору он доверил бы прикрывать свою спину, да и сам бы сделал для них то же самое. Они приняли на грудь по чарке, прежде чем Оливьер заговорил:

— Мы, понимаешь, выкупили в складчину с парнями южную двухмачтовую каракку — потрепанную, взятую с боя, но корпус — крепчайший, сшитый вгладь, дубовые борта по двадцать локтей в высоту из черного дуба, форкасл и ахтеркасл — что твои башни… Для этих мест — настоящая крепость, а не корабль! Набрали сорок человек команды, и задумали заработать деньжат: наведаться на Север за пушниной и костью морского зверя, чтобы пользуясь сезонными ветрами расторговать его на Юге и купить специй, и с этим грузом рвануть в Парду, там обещают сказочные прибыли, если торговать в розницу. Но застряли тут, в Бивне… Нас нагрели, понимаешь? Мачты были перебиты, имели трещины от попадания снарядов из баллисты, но их так искусно заделали и зашпаклевали, что мы — две сухопутные крысы, даже и не заметили! Ладно мы, но Ирвинг-то? Он у Жерера в помощниках ходил, помнишь, носил бороду без усов? Ну черт с ним, с Ирвингом… Вот тут у самых черных скал, под напором ветра, рухнул фок, покалечил семь человек и сломал бизань! Мы спустили шлюпки и буксировали чертову каракку битых трое суток, пока не загнали во фьорд — и теперь, оказывается, нам не хотят продавать подходящие мачты: на Севере смута, торговцы боятся двигаться не в составе караванов… Мы просрали мореходный сезон, и не можем двинуться дальше — лед встал! И не можем пойти обратно — попутный ветер подует нескоро, а если бы и могли — у нас нет мачт, и разбежалась половина команды… Торчим тут уже месяц! — Оливьер снова налил себе, Сухарю и Рему, и выпил. — Ну что, удиви меня, квартирмейстер! Скажи, что ты щелкнешь пальцами и найдутся мачты, команда и попутный ветер и прибыльное дельце.

Аркан налил еще, поднял чарку, дождался ответного жеста от товарищей, они чокнулись, выпиили и, поставив на стол пустую посуду, Рем картинно щелкнул пальцами. Сухарь просипел:

— И шо, вот так просто? Ты шо — фокусник?

— А то! Внимание, первый фокус: вот эта штука у меня на запястье — гривна клана Корхоненов. Я схожу к их кровным — видел тут пару подворий, и поверь мне, если не готовые мачты, то стволы любой длины и размера я вам обеспечу… Что там надо — сосны? Будут вам сосны.

— Выпьем! — сказал просветлев лицом Оливьер.

— Ну, за мачты! — подхватил Сухарь.

Выпили, помолчали. Аркан широко улыбнулся:

— Фокус второй: слыхали, Аркан набирает команду? Как думаете — многие откликнуться?

Купец и вор переглянулись:

— Мы бы откликнулись. Там еще и судовладельцам вроде как оплата золотом… Ага! Так это ты! Вряд ли тут есть какой-то другой Аркан! А я подозрева-а-ал, да и парни шептались… То есть фокус номер три — это прибыльное дело по грабежу и убийствам твоих врагов?

— Точно! — Рем даже обрадовался их сообразительности. — Предлагаю вернуться к войне во имя правого дела и личного обогащения, а?

— Ну, за обогащение, — поднял чарку Сухарь.

Эти двое наклюкались порядочно. Сначала ведь они пили с горя какую-то бурду, а теперь, на радостях — можжевеловую водку.

— Но попутный ветер… Каракка ведь не гребное судно! — пьяно помотал головой Оливьер. — Нихрена мы не выберемся с Севера… Южные ветра сейчас господствуют, и никакие течения, про которые нашептали тебе эльфы, не смогут нам помочь.

— Ша, Оливьер, — остановил скепсис компаньона Сухарь. — Наш квартирмейстер явно заготовил еще одну гребаную магию…

— В точку, друг мой! — обрадовался Рем. — Это и будет четвертый фокус.

— Ну, за фокусы!

Ночевали они на каракке. Называлось сие судно «Каракатица», и выглядело на первый дилетантский взгляд откровенно жалко. Огромный корпус был весь покрыт следами ударов и столкновений, борта и мощные фендерсы — испещрены зазубринами, которые нанесли стрелы, абордажные крюки и багры врагов. Здесь явно требовался косметический ремонт и уборка — палубу покрывал слой мусора и обломков.

Однако, цепкий аркановский глаз отметил преимущества — такие, как две укрепленные надстройки — на носу и корме, Оливьер назвал их на южный манер форкасл и ахтеркасл. Да и высота бортов могла сыграть решающую роль в борьбе против юрких галер гёзов, и привычных феодалам Запада коггов, шнек и барок. А отметины у самой ватерлинии говорили о том, что дубовые борта «Каракатицы» выдержали даже таранный удар! Южане построили прекрасный корабль, стоило отдать им должное. Конечно, он не очень-то годился для переменчивого и капризного Последнего моря, здесь правили бал гребные суда. Но для дальних экспедиций за Наковальню Солнца и военных походов против орков и диких племен Востока по Зеленому морю — каракка действительно подходила великолепно.

— Я, конечно, верю в аркановскую способность находить выход из любой задницы, но, клянусь — принесу тебе вассальную присягу, Рем, если ты придумаешь, как поймать попутный ветер… — пьяно бормотал Оливьер, устраиваясь в одном из пустых матросских гамаков, подвешенных к потолку кубрика.

Сухарь предусмотрительно помалкивал — он-то точно никому присягу давать не собирался. Рем тоже не стал настаивать, он был занят тем, что переходил от одного спального места к другому, пытаясь обнаружить гамак, свободный от пьяного храпящего тела и при этом — не загаженный до последней крайности. Наконец, баннерету это удалось, он скинул сапоги, и, не раздеваясь, влез в нутро этой специфической постели.

— Поговорим об этом завтра, Оливьер… На трезвую голову, — ответил он.

Аркан сомневался, что ухарь-купец будет слишком рад перспективе сражаться с единоверцами на стороне ортодоксов. Всё-таки он ведь был оптиматом!