Венский вальс - Евгений Васильевич Шалашов

чуть-чуть не удочерила. Хорошо, что девица оказалась шустрая — успела нас немного обокрасть и смыться.

Официант принес-таки наш завтрак, или обед, если смотреть по первому. Но первое блюдо в России можно брать и на завтрак, и на обед, и на ужин.

Салат оказался неплох, харчо тоже, а вот мясное блюдо — котлеты на косточке, мне не понравилось. И с перцем перестарались, и соли много. Но Артур ел с удовольствием, поэтому и я трескал, и не выделывался.

Попивая компот, начальник контрразведки республики, сказал:

— Лида переживает — мол, собиралась Володьке и Наталье Андреевне пеленки отдать.

— А зачем нам пеленки? — не понял я.

— Как зачем? — удивился Артур. — У вас же маленький будет. Разве нет? Лидочка собиралась вам лишние пеленки отдать, но раз Галка появилась, пришлось их сшивать и простынь сделать. Зато я могу вам горшок отдать. Фарфоровый. У нас их два. Вечером ко мне заедем, заберешь.

Мне тут вспомнились незабвенные девяностые годы, когда после рождения дочери, мой старший брат и его жена приехали ко мне с двумя чемоданами «приданного» — пеленками и распашонками, оставшимися от их старших деток. И был еще «переходящий» горшок, который подарил мне друг Серега. Потом мы его передарили другому другу, а уже потом, после рождения у Сереги еще одного ребенка, горшок вернулся к нему.

Но, если честно, до слез тронула забота Лидочки и Артура. Стало даже и неудобно, что я могу себе позволить купить в Париже и новые пеленки, и даже новый горшок.

— Скажи Лидочке, чтобы не переживала. В Париже у Натальи родственники есть, не бедные, а да и как я горшок во Францию повезу?

— М-да, я чего-то и не подумал, — смутился Артур, хотя смущаться бы следовало мне. Я-то, недорезанный буржуй, тут жирую, а ребята здесь голодают. Чтобы как-то сгладить ситуацию, сказал:

— У меня для Лиды подарок есть, от Наташи. Как к себе приедем, покажу.

Рассчитавшись с официантом (взял с меня два лимона, собака такая, да еще и глазенками косил — мол, а как чаевые?), прихватил чемодан, а портфель отдал Артузову.

Подарки мы уже смотрели в моем кабинете. Я продемонстрировал Артуру шелковую пижаму от Коко Шанель.

— Хорошая вещь, — одобрил Артузов. — Пожалуй, из нее для Галки платьице можно сшить, да еще и для Лидочки-младшей останется.

— А вот это уж вы сами решайте, — усмехнулся я. Если скажу Артуру, сколько стоит такая пижамка, он меня отправит под трибунал за разбазаривание народных средств. Объясняй потом, что Наталья купила эту пижаму на деньги отца. А еще меня беспокоила какая-то фраза, брошенная Артуром. Нет, она касалась не деловых вопросов, а семейных. И что же меня зацепило? А, точно...

— Артур, ты сказал, что Лида записала девочку на свою фамилию. А разве фамилия твоей жены не Артузова?

— Фамилия у нее Слугина, — ответил Артур, удивившийся моему вопросу. — А что такого?

— Подожди, так выходит, вы с Лидой не расписаны? — удивился я.

— А зачем нам расписываться, если мы и так вместе?

— Нет, друг любезный, а чего же ты вместе с супругой до меня докапывался — дескать, когда вы поженитесь? — возмутился я.

Артузов, вместо того, чтобы прямо ответить на вопрос, вначале начал «исследовать» новое слово.

— Докапывался — означает приставал, допытывался? Очередной «аксенизм». И как ты их придумываешь? Надо запомнить, а еще лучше — записать.

— Артур Христианович, не уходи от ответа. Сам проживаешь в незаконном сожительстве, а других заставляешь жениться. Что за дела?

— Почему это в незаконном? — обиделся Артур. — То, что мы с Лидой в ЗАГС не сходили, это ни о чем не говорит. Главное, что мы с ней вместе живем, детей рожаем. А ты, товарищ Аксенов, то здесь болтаешься, то там. Плохого слова о тебе не скажу, но с женой следует вместе жить.

Нет, ну вы подумайте. Мой лучший друг не соизволил оформить законный брак со своей собственной женой, а других учит жить.

— А мы, между прочем, с Натальей брак официально оформили, — заявил я.

— И кто у нас теперь Наталья Андреевна? Кустова или Аксенова? — полюбопытствовал Артузов, а потом сам же и ответил. — Коль скоро свадьба была в Париже, графиня Комаровская стала графиней Кустовой.

— Наталья Андреевна графиней никогда не была, — хмыкнул я. — Не положено дочкам графов титул носить. Но она, как была Комаровская, так ею и осталась. Зато я теперь виконт Комаровский, а в перспективе и граф.

Про виконтство я малость соврал или приукрасил. Здесь мне самому неясно — могу ли носить титул, нет ли? Но пусть Артур завидует. Но вместо зависти Артузов озабоченно спросил:

— Ты мне сейчас не тайну ли выдаешь?

— А в чем здесь тайна? — удивился я. — Эта тайна во Франции известна, в тамошнем МИДе, потому что мы венчались в храме, а брак в мэрии регистрировали. Там же я и фамилию поменял. Отец Натальи очень хотел, чтобы его фамилия не погибла. Ну и что, думаю? Мне все равно Аксеновым оставаться, а старику приятно.

— Слух прошел, что Галицию могут сделать Галицко-Волынским княжеством, — хмыкнул Артур, — а на престол посадят молодого коммуниста, с польскими корнями и с титулом. Я сразу же о тебе подумал — вот, если бы Володька стал Комаровским, то его бы могли в князья выдвинуть. А ты, вишь, уже и графом стал. До князя малость не дотянул, но все в твоих руках. Понадобится, мы тебе родословную состряпаем.

Так вот пошутишь, а тут уже и слухи поползут, а некоторые слухи иной раз обрастают плотью и становятся реальностью. Но если меня и на самом деле «выдвинут» в князья, подам в отставку.

Я подошел к платяному шкафу, открыл дверцу, полюбовался на френч с тремя орденами Красного знамени. Мысленно примерил — как бы здесь смотрелся крест Почетного легиона? Красиво бы смотрелся...

— Ты уже обдумываешь, в каком мундире на троне сидеть станешь? — не удержался Артузов от шпильки.

С неким душевным стенанием (мундир мне в ближайшее время носить не светит), я закрыл дверцу и хмыкнул:

— А я предложу Владимиру Ильичу твою кандидатуру. Скажу, что товарищ Фраучи — потомок