Город, которого нет (СИ) - Артемис Мантикор

по округе. Мне вдруг стало дурно, а сердце сковал такой дикий страх, что я едва не бросился бежать в панике.

К счастью, наведённое состояние продлилось очень недолго.

— Фиеро, — поправил меня Мирт со смешком. — Сейчас ты пытаешься заставить цветок испугаться воздуха. Но ты быстро учишься!

— Что это вообще такое? Я могу научиться?

— Ты сам всё видел. Можешь. Только лучше забей, не нужно оно тебе.

— Почему?

— В этом мире был культ какой-то расы каких-то иномирцев, то ли демонов, то ли эльфов, не знаю. И у них были такие вот слова силы. В другом мире они могут не работать. На самом деле, они почти нигде не работают.

— Ещё одно тайное знание вашей группы?

— Вроде того. У нас есть девчонка, которая за время тебе расскажет, что работает в текущем круге. Записывает и пробует всё по очереди. А эти слова силы не срабатывали почти нигде. Мне… не повезло однажды надолго застрять в похожем, вот и знаю.

— Застрять?

— Забей. Это уже лишнее. О, гляди-ка, не всё здесь зачищено.

С окон слетели вниз цветочные горшки и с треском разбились, кроме единственного пластикового. Содержимое рассыпалось по полу и корневищем ползло в нашу сторону, оставляя за собой след из земли.

Медленно, пошатываясь, вставали зомбаки. Я хотел было заняться ими, но Мирт снова окликнул меня.

— Не останавливайся, они просто нас окружат!

Ещё один пролёт. До выживших оставался ещё один этаж.

По дороге нам встретился всего один краснолистный, и я его тупо пнул с лестницы вниз. Шум боя наверху сменился криками и вознёй. Мы с Миртом ускорились, но уже начали предполагать худшее.

И оказались правы.

Когда мы поднялись ещё на этаж, всё уже было кончено.

Мы не успели.

Над кучей тел с сотнями единиц времени возвышался, видимо, тот самый босс.

Это был мужик в белом халате учёного, но от человека там осталось не так много. Он представлял собой сплетение подвижных лиан и цветов. Нечто поросшее мухоловками, и лишь по отдельным конечностям в нём узнавался бывший человек.

Резкий взмах руки-ветки, и последний защитник, рослый мужик в средневековой броне, повалился на пол без чувств.

Последнее, что он увидел прежде, чем растение его добило — это нас с Миртом, выбегавших с лестницы.

Удивление, шок, надежда… и затем голова разлетается под корнями растения.

Монстр застыл перед нами, внимательно изучая.

Мы же изучали его. Спасать здесь кого-то было уже поздно.

Стены на верхнем этаже были стеклянными. Над нами располагалась сетчатая крыша, и за ней ещё какой-то технический этаж, последний. Но нам туда было уже не нужно.

Справа от монстра располагалась открытая дверь. Видимо, в кабинет большого начальника. Здесь же был нерабочий лифт. Над дверью висел старый портрет учёного. Один из тех, кого рисовали на деньгах. «Артур Стаматин, высший доктор гербологии, ботаники и смежных наук».

Мирт сжал зубы и побледнел. Я увидел, как подрагивают его руки. Парень чуть наклонился, не отводя взгляда от монстра, и поднял торчащий из чьей-то спины меч.

Хм, зомби могли пользоваться оружием?

Ответ был передо мной — существо подняло за спиной несколько лиан, в каждой из которых было зажато что-то острое.

Кем было это чудовище? Наверное, глава НИИ или кто-то из приближённых. Не тот, что на портрете, но униформа очень похожа.

А затем тварь вдруг резко бросилась в нашу сторону, обильно помогая себе выстреливающими лозами.

Я уже не задумываясь вытащил из сумки пистолет и баллончик.

Прозвучал выстрел. Пуля угодила в грудь существу, но не сильно сумели ему навредить. Затем тварь ударил Мирт, а я отбросил оружие и вытащил зажигалку. Без керосина от неё пользы немного. А его у меня уже почти не осталось — половина последней, третьей бутылки…

— Иеро-асмо-фиеро! — выпалил я скороговоркой и на этот раз сумел выпустить огненную стрелу как Мирт.

Дерево вспыхнуло и отступило на шаг. Напарник воспользовался этим, чтобы навалиться на врага и пару раз хорошенько рубануть трофейным клинком.

С трудом, отступая, Мирт продолжал сдерживать натиск чудовища. А я понял вдруг главное. Тварь перед нами на самом деле была уже не так крута, как выглядела. Бой не прошёл для существа даром, и оно было сильно измотано.

Босс шатался и действовал слишком медленно, как для бешеной твари, размотавшей по стенам десятки опытных пробуждённых. Скорее всего, монстр был уже при смерти, хоть и восстанавливался. Когда-то у него было конечностей, как у Шивы, плюс множество лиан, но добрый человек с бензопилой уже избавил тварь от большинства.

Сейчас это чудовище было слабее, чем тот пенёк.

А значит шансы у нас очень даже были.

Топор был потерян, пуль не оставалось, огонь больше отвлекал, чем мог реально подпалить мокрое дерево… что остаётся? Из всего арсенала — только палка и кухонный нож.

Я выбрал последний. Пытаться забить дерево арматурой — всё равно что провалить тест на аутизм.

В левую руку я взял керосин и чуть приоткрутил крышку. Очередная попытка монстра напасть и оттеснить Мирта удалась, но в следующую секунду я ответно брызнул из бутылки.

Тварь посмотрела на меня, а я — вогнал нож гуманоиду в солнечное сплетение.

Существо пошатнулось, но умирать не планировало — напротив — из монстра вдруг проступили и мгновенно ударили лозы, пронзая плечи и отбрасывая назад.

Мирт уже едва стоял на ногах. Не живой, не мёртвый.

Он из чистого упрямства сжимал трофейный меч, а левой рукой рыскал в заднем кармане джинс в попытках что-то найти.

Я снова ударил ножом, одновременно поливая врага горючим. Монстр провернул в ране лиану и начал пускать корни в моём теле. От плеча потекла невыносимая боль. Самая сильная за время моего пребывания в городе.

Но я собрал остатки сил.

Если бы только завалить босса, времени было бы — уйма! Должен быть способ!

Но кроме огня ничего в голову не приходило.

Я сорвал с себя сумку. Жаль будет её лишаться, но… ничего не поделаешь. Жадность — слишком сильное чувство.

Три слова неведомого языка, направленные внутрь сумки, и остатки керосина, баллончики горючего лака и прочие расходники воспламенились.

Я едва успел в последний момент отдёрнуть руку, но взрывом всё равно достало и её, и меня.

Босс взвыл и попытался сбить с себя пламя, но вышло неуклюже.

Лямки сумки отлетели, руку обожгло невыносимой болью. Что-то так и осталось гореть, будто въелось в плоть. Но куда хуже себя чувствовал противник.

Судорожные движения руками. Рост листьев, которые попытались прикрывать горящие участки, и затем — падение обугленного