Записки кельды, часть 1 - Ольга Войлошникова

что остаток пути мы прошли в весьма романтической обстановке.

Класс! Обожаю гулять с мужем по лесу, даже если он тянет за собой поезд!

ОБНОВКИ И ГОСТИНЦЫ

На острове у брода происходило какое-то движение.

— Что там, Милый?

Муж прищурился:

— Лика. Похоже, колдует над орешком мэллорна.

Как только наш поезд выдвинулся из леса, из тени деревьев рядом с Ликой выступила ещё одна фигура и помахала нам рукой.

— Гли́рдан. С гитарой.

Экспериментируют с музыкой? Кто знает, в прошлый раз эльфы пели — мож, и вправду помогает? Вода донесла резкий свист. Нам? Нет, там, по ходу, целая кодла караулит. Вон, выползают, машут! В лагере, заслышав свист, радостно заорал петух. Вот скотина! Люди могли бы ещё минут сорок спать!

Вова вытянул поезд на берег и остановился.

— Всё, расцепляемся!

Из фургона выбирались придремавшие женщины. Все новенькие с жадностью всматривались в свой будущий дом.

Вот так, ребята, как жизнь-то иногда внезапно поворачивает, нежданно-негадано…

Мои философские рассуждения прервал разнёсшийся над заливом азартный визг вылетевших из-за кустов юных индейцев. Ну точно — разбудил весь лагерь петушара позорный! Они едва не снесли Глирдана, торопливо поднявшего повыше гитару, поднимая тучи брызг, пронеслись по мелководью и наперегонки поплыли к нашему берегу. На несколько минут стало потише, только плюхи разносились над водой.

Между тем берег с той стороны наполнялся людьми. Мужчины что-то, видимо, переговорили между собой и тоже пошли переходить брод.

Вова, посмеиваясь, следил за пловцами. Вот они достигли совсем уж мелкой воды, повскакали на ноги, и побежали, высоко задирая колени и пыхтя.

Вова приосанился и принял серьёзный баронский вид. Мокрые индейцы выскочили на берег. Серёга оказался первым. Он добежал до Вовы и вытянулся солдатиком, остальные, толкаясь, построились шеренгой.

— Господин барон! За время вашего отсутствия никаких происшествий в посёлке не случилось!

Вова с серьёзной миной пожал пацану руку и специальным командирским голосом сказал:

— Молодцы! — а потом обычным. — Дед научил?

— Ага!.. То есть — так точно, господин барон!

— Назад на ко́злах поедете. Вольно!

Настоящие индейцы умчались обживать указанные насесты. Новенькие смотрели на эту сцену с некоторым изумлением. А из воды уже выходили… ну пусть не тридцать три богатыря, но всё же. Кадарчана с Ильёй встречали уже как старых знакомых, с вновьприбывшими знакомились, рукопожимались. Я уже говорила, да, что у мужчин это сильно длинный ритуал? Очень древний, наверное.

Ну вот. Короче, мужики рассмотрели, что кроме больших есть и маленькие повозки, и решили впрячься гуртом, чтоб быстрее было. И потом, всё-таки опасение было, что такой поезд течением начнёт сносить.

Я посмотрела на толпу мужчин, решила, что моя бесценная помощь тут вовсе не нужна и сблатовала баб переправиться налегке, посадив малышей на плотик. Несмотря на утреннюю прохладу, вода была довольно тёплая. Красота!

На нашем берегу нас встречала расширенная женская группировка. Матриархи баба Галя, Света и Валя немедленно выстроились в очередь понянчиться с малышами. Поскольку женщин было трое, а детей двое, мгновенно образовался дефицит. Думается мне, что сегодня Марина наконец-то отдохнёт.

Наши замечательные мужики умудрились переправить транспорты в один приём! Большую телегу всё-таки обратно соединили с бо́льшим фургоном. Этот маленький поезд тянул, конечно, Вова, четверо страховали. Маленькую гружёную телегу, баньку и полевую кухню остальные распределили между собой. Ну молодцы же?

А потом мы разбирали грузы. Надо было видеть эти лица! Никакие подарки под ёлкой не идут в сравнение!

Во-первых, баня. Баня — это просто прекрасно! Она, конечно, небольшая — зато полностью укомплектованная, с печечкой, баками для воды и всё такое прочее. Можно теперь судорожно не метаться между целями, а сосредоточиться на первых: острог и мост. А что касается пропускной способности — расписать очередь на неделю, чтоб сутолоки не было — и вся недолга!

Во-вторых, в бане обнаружились сюрпризы: целая куча защитного цвета тюков, красных и чёрных сумок и коробок, которые (вот всё это вместе) при ближайшем рассмотрении оказались палатками с пометками «Рособоронснаряжение». Четыре здоровенных двенадцатиместных палатки! Не низеньких, как туристические, а полноценных, в которых можно ходить в полный рост — два с половиной метра в коньке. Внутри была предусмотрена конструкция для деления на боксики. Тряпочные, правда, но всё же. Двенадцать крохотулечных спаленок в каждой палатке! Две печки, удобные двери без дурацких молний, укреплённый противоснежный каркас. И окна, ребята, окна, аж восемь штук! Проживание до минус пятидесяти! Охренеть! Палатку в сборе могут переносить два мужика. Сильно. А когда Максим сказал мне, что где-то там уложены ещё и кровати для этих палаток, я вообще впала в экстаз (фигурально выражаясь, конечно))).

Это же просто песня! Вы понимаете, что появление пусть и временного, но жилья решает половину наших текущих проблем с размещением народа ну просто автоматически! Я не могу перестать ставить восклицательные знаки! На совсем крайний случай в этих палатках можно даже уйти в зимовку и таки не особо мёрзнуть!

Немедленно нашлась инициативная группа товарищей, захотевших собрать «ну хотя бы одну палатку». И они ведь её собрали, минут за двадцать — до полного товарного вида! И её реально можно таскать в два лица — без печек внутри, конечно.

Парни немедленно захотели в ней жить. И быстренько собрали вторую, поскольку все вместе в одну не входили. Теперь обиделись девочки, так что срочно пришлось собирать и третью палатку, девчачью. Все незамужние наши девки (и женщины, и даже девочки) ровненько вписывались в эту палатку (с учётом того, что Андле категорически хотела продолжать жить в шалаше).

Все, конечно, хотели посмотреть: что за кровати спрятаны где-то вот тут? — и полезли их искать. Если честно, я бы сразу и не поняла, что прямоугольный десятисантиметровый фанерно-трубковый сэндвич габаритами девяносто пять на шестьдесят пять сантиметров — и есть кровать, если бы их не было так много. Упаковки были упрессованы в телегу, накрытую тентом, между ящиками с тушёнкой и сгущёнкой из госрезерва. Вот Мирон — красавчик! Угодил так угодил! И конечно, к каждой кровати прилагался шикарный холлофайберовый спальник, разворачивающийся в двуспальное одеяло. На ярлычке спальника было написано: комфортная температура до минус одиннадцати. Но ведь их предполагалось использовать в отапливаемых палатках! Шикарно, просто шикарно!

— Тарщ командир! — мы с Вовой наблюдали за сборкой третьей палатки, когда подошёл Максим. — Там в фургоне ещё маленькие палатки, их куда?

Ещё сюрприз!

Маленьких палаток оказалось десять штук. Парни буквально за пять минут собрали образец. По сравнению с первыми, палаточки были реально маленькие — максимум на пятерых, если по полу в спальниках разложить. Но если ставить печку, то на троих. А если порядочно поставить две кровати и тумбочку, ну или там столик — да просто барахло сложить! — то уже на двоих.

Вова велел расселить в них семейные пары — и дело с концом! Действительно — почему нет? По сравнению даже с лучшими нашими туристическими они выигрывали. Во-первых, всесезонные и сразу с печкой. Во-вторых, высокие, в полный рост. Да там полно ещё пунктов было, если перечислять: не промокают, нормальная дверь, два окошечка и даже москитная сетка в комплекте. И для семейных пар всё-таки уединение, очень уж мне не хотелось их в большую палатку кучей селить.

Жилья (пусть и временного) было у нас теперь даже с избытком!

Кто-то метко ляпнул, назвав маленькие новые палаточки малосемейками. Народ сразу начал ржать, что большие тогда — общаги. Так и зацепилось в итоге.

Ещё (с сопроводительной запиской) нашлась предназначенная для нас двухкомнатная палатка, нечто среднее между этими двумя по размеру. С другой стороны — у нас же был ещё фургон.

Ой, с фургонами этими вышла дискуссия…

Судите сами. Вот есть большой фургон. Ну, как большой — внутри комната три с половиной на пять с половиной метров. Но за неимением других построек он кажется довольно таким большим, тем более, что на колёсах — возвышается. И вроде как по статусу нам — барону и баронессе — положено кагбэ выделяющееся жильё. И всё бы ничего, если бы не мама. Мне было пипец как неудобно: я буду жить в домике, а мама моя — в палатке-общежитии. Однако, стоило мне заикнуться, я услышала в ответ:

— Ну, вот ещё! Я теперь молодая! Я хочу с людьми, а не как бабка старая, да ещё чтоб надо мной тряслись! И вообще бабушкой