Кавказ подо мною (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— А Эрст! Всё готово? — Бородая круглая рожица хана вынырнула из тумана, рядом похожий на него переводчик.

— Эрнст?

— Я и говорю, это толмач, отрублю голову вечером, — и мелко затрясся, пузом колыхая.

— Хан, люди медленно собираются, как бы не опоздать? — поделился тревогой майор.

— Это я сказал. Нужно дождаться пока туман сдует, в тумане не получится ничего.

А ведь прав этот толстый Али. Опять неуверенность к необдуманным поступкам чуть не толкнула фон Плеве. Тяжкое это бремя становиться самым главным. Не привык ещё майор.

Туман исчез, как по мановению волшебной палочки, что бывает у фей в сказках, с первыми лучами выглянувшего из-за гор солнца.

Как раз и сотня абреков на конях накопилась.

— С богом, — кивнул хану фон Плеве.

— Как говорит мой зять — Петер-хан, на бога надейся, а порох держи сухим. Сухой у тебя порох Эрст. Вон, какой туман был.

— Эрнст. Да, порох я приказал заменить в затравочном отверстии.

— Да поможет нам Аллах.

Аллах помог. Отлично план, придуманный майором, сработал. Сотня всадников перешла брод и уткнулась в просыпающийся лагерь противника. Бабахнула в воздух из пары пистолей и «испугавшись» попыталась удрать. Не тут-то было, от лагеря противника вдогонку понеслась тоже примерно сотня всадников. Тогда «наши» поворотили коней и обстреляли преследователей из ружей, свалив пару десятков абреков. Остатки «ненаших», бросилась к лагерю своему и через пять минут уже сотен пять гикающих врагов с саблями и пиками устремились на оборзевших кубинцев. А те давай удирать заполошно, постреливая изредка из пистолей. Преодолели брод и скрылись за десятком поваленных деревьев, а «ненаши» всей массой залетели в подготовленную ловушку.

— Огонь!

Бабах. Двенадцать 122-х мм орудия с двух сторон отправили картечь чуть не в упор. Пушкари принялись перезаряжать орудия, а по вставшим всадникам и всей этой давке и сутолоке защёлкали из-за деревьев ружья его гусар. Их конечно в разы меньше, чем егерей, но абрекам хватило, стали разворачивать коней и пытаться удрать. А тут и второй залп артиллерии подоспел. Бабах и свинцовые шарики картечи полетели в татар снова.

— Отставить!!! — срывая горло, заорал фон Плеве. В сотне метров от отступающих горцев уже разворачивалась для атаки тысяча всадников Шейх-Али-хана. В своих бы не попасть.

— Гусары на конь, вперёд! И майор первый заскочил на подведённого денщиком коня. Эх, пошло веселье!

Событие пятьдесят пятое

Я всё время холеры пил самые крепкие бургонские вина, ел много говядины с перцем и солями, не давал никак себе долго голодать — и не ел за раз много и был совершенно здоров.

Александр Иванович Герцен

Брехт точную дату не помнил, даже года не помнил, но что-то чуть ли не одновременно с тем, как Россия и Англия добивали Наполеона во Франции, в Тегеране Персия, или Иран всё же, подписала договор с Великобританией, по которому она обязалась не пропускать через свою территорию в Индию войска какой бы то ни было державы. А наглы обещали надавить на русских, чтобы те отдали ханства Персии взад и обязательно перевооружить войска шаха и сколько-то много тыщ-мильёнов туманов персиянских на пополнение гарема в 800 барышень Фетх-Али-шаху выдать.

Шах будет долго перевооружаться, потом долго бояться, а Великобритания на него давить. И тут некстати помрёт Александр и многожёнец проклятый, узнав про декабристов, нападёт на Россию. И у наших там войск не окажется, а все азербайджанцы скопом перейдут на сторону шаха. Еле-еле отобьётся Россия, но потом соберётся с силами и весь Азербайджан захватит, а потом почти весь по мирному договору отдаст. Плохо или хорошо это, Брехт судить не брался, Николай, вообще, как правитель — хрень полная. Точнее, как политик. Да, и как экономист. Одна глупость с платиной чего стоит. А самая глупая глупость — это усмирение венгров. Наоборот надо было сделать. Стравить их с австрияками и венграм оружием помочь и всем германским мелким княжествам помогать бороться против Пруссии. Но нет.

К чему Пётр Христианович вспомнил эту далёкую войну. Ещё четверть века до неё. А вот почему. Высланная вперёд разведка принесла интересную информацию. Те десять тысяч человек, что отделились от армии Сулейман-хана, царство ему … подземное, это курды. При чём тут та война? А при том, что там тоже самой организованной и жестокой силой у персов была курдская конница. Они не задумываясь армянские поселения вырезали, да и азербайджанские тоже. Никого не щадили.

Вот, Брехт и решил помочь чуть Ермолову в будущем. Если сейчас отправить курдам в дар десять тысяч голов их лучших воинов, то очень сомнительно, что в 1826 году они пошлют на Кавказ свою конницу. Второго обезглавливания не захотят увидеть. Мог быть, конечно, и обратный результат. Воспылают местью. Тоже не плохо. Не будет Россия и СССР в будущем «дружить» с этими предателями. Деньги в них вливать.

От Леонкарани до Решта более двухсот вёрст. Дорога идёт вдоль берега Каспийского моря. Дорога весной противная, сырая, с оползнями, и всё время в ухо с гор на западе дуют сырые холодные ветра. Жаль убили Сулейман-хана, выпороть бы его предварительно, что в такую погоду войнушку начал. Не мог настоящей весны с цветочками и солнышком дождаться. У Хусейна-аги, который руководил курдской конницей, была фора в три дня. И этой форой курды пользовались от души, следуя по их следу на юг, видно было, что те с местными не церемонились, отбирали продукты, насиловали женщин, убивали пытавшихся защитить их мужчин. Не хотелось бы иметь таких союзников. Ведь официально они шли по земле принадлежащей шаху.

Был и малюсенький плюсик. В войске курдов свирепствовала или холера или дизентерия. Все кусты вдоль дороги были в поносе. Пётр Христианович своим даже запретил приближаться к тем кустам. И воду обязательно кипятить. От Ленкарани, ещё не зная о беде постигшей курдов, он оправил несколько гонцов в Дербент. Пусть срочно, как и договаривались, отправляют бусы с продовольствием в Решт. И воду пусть в бочках, сколько смогут, возьмут. Словно предчувствовал, что с этим ресурсом проблема возникнет.

На второй день движения на юг, стало заметно, что они нагоняют курдскую конницу. И это при том, что половина войска у него пешее.

Если честно, то князю Витгенштейну было сыкотно. У него войск-то чуть, и они будут вымотаны этим тяжёлым переходом, а там десять тысяч всадников. И курды они может и сволочи, и всех и всегда предают, но никто их в трусости, и в том, что они плохие воины, не упрекал.

Да, положение у союзных ему войск чуть лучше. Мир Мустафа-хан сидел в Реште за стенами. Где-то с юга от Решта должен с тремя с лишними тысячами отборных воинов резвиться Марат Карамурзин, а Брехт с союзным войском в три — три с половиной тысячи человек наступает с севера. Так что если курды не решатся принять бой, то им отступить можно будет только на юго-запад в Казвин. И на здоровье, пусть заразят там всех холерой или дизентерией. Всё же холерой, должно быть. По краям дороги уже начали встречаться могилы. Ещё и это задерживало курдскую конницу.

А вот Брехту задерживаться было нельзя. Начала ощущаться проблема с водой. Горных рек стекающих к морю почти не было, да и брать из них воду страшно. Мутная, глина жидкая, а не вода, и к тому же где гарантия, что курды у реки трупы не закопали. Нет, медлить нельзя, нужно как можно быстрее попасть в Решт и порт Анзали.

Глава 20

Событие пятьдесят шестое

Ча́ча (груз. ჭაჭა ) — грузинский крепкий спиртной напиток, относящийся к классу бренди из отжимки. Это спиртной напиток, получающийся из мезги (твёрдой фракции отжимки винограда) после брожения и перегонки.

Ветер нёс с гор запах пробуждающейся земли. Таяли снега, сбегая маленькими ручейками вниз, они объединялись в большие ручьи, потом в маленькие речки, а потом и в настоящие реки мутными пенными потоками устремлявшиеся к морю. От Тифлиса далеко до моря. И Куре нужно ещё долго бежать по ущельям, а потом по равнине, прежде чем её воды сольются с Каспием.