Русальная неделя (СИ) - Василий Анатольевич Криптонов

Вывод отсюда следовал один: непрост был покойный граф, ой как непрост! Ждал, что кто-то может прийти по его душу.

Из приоткрывшейся щели на меня посмотрели добрые глаза пастора Шлага.

— Тихоныч, ты, что ли?

— Я, Владимир Всеволодович. — Крышка поднялась выше, громче сделался плач ребёнка. — Тут такое дело…

— Кто? — перебил я. — Сколько? Где?

— Вы поймите, я не трус! Но они превосходили числом, и я посчитал своим долгом укрыть слабый пол…

— Тихоныч, — снова оборвал я его. — Быстро и чётко доложи мне ситуацию. Во-первых, кто в погребе?

В погребе оказались, помимо Тихоныча, тётка Наталья и Груня с ребёнком. И — всё.

— Данила и Маруся где?

— Данила на них бросился! Дрался как зверь. Да только скрутили они его наверняка. А Маруся… Не знаю, где была. Слыхал потом, как кричит. Да только что же я сделаю? Их — толпа целая, головорезов.

— Так, ясно. Сколько?

Тихоныч помолчал, беззвучно шевеля губами, потом уверенно сказал:

— Десяток. Десяток — точно видел. А там, может, и больше. Как через частокол перемахнули — не знаю, заметил только, когда остальным ворота открывали.

— Оружие?

— Пистолеты видел. Сабли тоже. Данила на них с оглоблей кинулся, так они даже палить не стали — навалились гуртом, да скрутили.

— А потом что? Ушли?

— Никак нет! Шагов я не слышал.

Зашибись. Значит, у меня дома где-то шароё… Гхм. Шарашатся десять вооружённых отморозков с двумя заложниками. Это в лучшем случае. В худшем — заложников уже нет. И в этом случае от отморозков я даже молекул не оставлю. В ином случае ограничусь просто жестоким убийством.

Только надо будет узнать, кому отправить молекулы. Что-то мне подсказывает, эти ребята не просто проходили мимо усадьбы, таща с собой на всякий случай брёвна и доски. Кто-то их сюда отрядил. И орудиями для штурма озаботился заблаговременно.

— Во дела! — вполголоса сказал подошедший Захар. — Слушай, я тут пошмыгал — они, видать, в башне засели.

— Ну, логично, чё, — поморщился я. — Сам бы там засел.

Собственно, я сам там и засел. Обзор отличный. И, значит, о нашем прибытии злоумышленники осведомлены. Однако почему-то не обстреляли — хотя Тихоныч сказал, что пистолеты у них есть. Не уверены в своём мастерстве? Или затаились, ждут чего-то? Чёрт их знает. В любом случае, это было бы хорошо — не будь у них заложников. А раз заложники есть — всё усложняется кратно.

— Чего делать-то будем?.. — спросил Захар, у которого, похоже, опять душа в пятки ушла.

Что делать… Вход в башню один, оттуда меня и ждут. Место узкое, вдвоём не развернёшься.

— Значит, так, — решил я. — Тихоныч — вылазь. Давай-давай! Сейчас темно, в темноте не разберут, кто есть кто. Идёте вместе с Захаром к карете. Ты, Захар, голоси как можно громче, что это беспредел, вы этого так не оставите и сейчас же привезёте сюда городскую стражу разбираться. Потом садитесь в карету и езжайте. Чтобы эти подумали, мы с Захаром оба уехали.

— А куда езжать-то? В Поречье? — спросил Захар.

— С дуба рухнул? На версту отъедете — и стойте, пока я знак не подам.

— Какой знак?

— Подам — увидишь. Всё поняли? Исполнять!

Тихоныч вылез наружу. За ним показалась тётка Наталья. Позади неё маячила перепуганная Груня, прижимающая к себе ребёнка.

— А вы запирайтесь, — приказал я. — И сидите, пока я условным стуком не стукну.

Отстучал кулаком простенький ритм.

— Запомнила! — прошептала Наталья. — Господь вас благослови, ваше сиятельство! — и схоронилась. Я услышал, как щёлкнула задвижка.

Повернулся к Захару с Тихонычем.

— Ну что, погнали? Давайте, веселее. Отставить кислые лица! Всё нормально будет.

— Идём, — хлопнул Захар по плечу Тихоныча.

Но тот замешкался.

— Я, Владимир Всеволодович, ещё одно заметил.

— Ну?

— На руке у одного — перчатка была. Такая же, как у вас. Без пальцев.

Я присвистнул и покачал головой. Н-да… Ситуация.

— Принял. Ничего, не напрягайся раньше времени. Перчатку надеть — много ума не надо. Я вот свою тоже с одного такого умника снял.

Тихоныч и Захар вышли из дома. Вскоре я услышал, как Захар очень достоверно блажит про беспредел и про стражу. Молодец. Интересно, театральные училища у них тут изобрели уже? Захарку с руками бы оторвали.

Я стянул сапоги и на цыпочках, беззвучно ступая по погружённому в темноту дому, прокрался к лестнице, ведущей в башню. Мою башню, между прочим! Мой дом — в котором только-только успел порядок навести! Злость, кипящая внутри, усилилась.

А там, наверху лестницы, кто-то стоял. В этом я был уверен — слышал дыхание, чувствовал запах пота. Иногда этот придурок что-то бурчал себе под нос. Если присмотреться, можно было даже разглядеть пятно — его силуэт. То есть, самое главное — я видел, куда нужно попасть.

Предполагалось, видимо, что я припрусь сюда со светом и сам буду лёгкой мишенью. Ну, ждите другого дурака, чё. Правда, ждать вам осталось недолго. Эх, сейчас бы Знак, позволяющий видеть в темноте! Земля стекловатой тому охотнику, который Земляне его зажопил.

Лестница была винтовая, не очень высокая. Я согнул ноги, сделал несколько подготовительных махов руками и прыгнул.

Угадал — руками вцепился в балясины, держащие перила. Плотник молодец, не подкачал. Балясины поставил уверенные, мой вес они выдержали без труда. Правда, беззвучно этот финт провернуть не получилось, и стоящий прямо надо мной ублюдок насторожился.

Пробурчал:

— Чего это тут? Крысы, чтоль?

Крысы, ага. Штук в количестве десяти.

Я повисел несколько секунд, подождал, пока придурок шагнёт в сторону, и подтянулся. Ноги поставил на опору, выпрямился и перемахнул через перила.

Дальнейшее было уже совсем просто. Полшага, и я сзади ублюдка номер один. Жизнь другая, но руки всё равно как будто помнят: я ласково обхватил его голову и дёрнул. Никакой особой силы в этом деле не нужно — главное резкость. И ребёнок справится.

Хрусть — тело обмякло. Я помог