Переписать сюжет. Книга 1 - Мария Владимировна Архангельская

У меня есть идея — мы можем действительно начать информировать главу Мэя о наших делах, но лишь о тех, о которых ты сочтёшь нужным. Или, если тебе этот план не по душе, при следующей встрече с его посланцем я откажусь.

На этот раз Чжаньцюн молчал дольше.

— Ты хочешь… повести с Мэями игру?

— Угу.

— Это может быть опасно.

— Кому и чем? Мне или ордену?

— Тебе. Если Мэй Цзыдянь разгадает твою хитрость, ты получишь личного врага.

— Мы с ним и так не друзья, — хмыкнул Линьсюань.

— Шиди, не будь столь легкомыслен.

— Шисюн, давай начистоту. Если б вместо меня к тебе с этим предложением пришёл кто-то другой — ты бы согласился?

— Ты понимаешь, на что вызываешься? — после ещё одной паузы спросил Чжаньцюн. — Если это станет известно кому-то помимо нас двоих, ты можешь прослыть предателем. Даже если будет доказано, что ты действовал в интересах Линшаня, двурушничество — недостойный путь для благородного мужа, а твоя репутация…

Он запнулся.

— И так оставляет желать лучшего, ты это имеешь в виду? — продолжил Линьсюань. — Так значит, я ничем особо и не рискую. Обвинением больше, обвинением меньше…

— Шиди!

— Я серьёзно. Не хотел напоминать тебе об этом, но ты и сам видел — благородные мужи, вроде Доу Сюя, готовы обвинить меня при малейшем поводе, а то и вовсе без повода. И как я себя веду, значения не имеет.

— Я всё же надеюсь, что вы помиритесь, — Чжаньцюн хмуро посмотрел на тушечницу, выполненную в виде озерца меж миниатюрных гор. — Я тоже не хотел тебе об этом напоминать, но его недоверие к тебе — всё же во многом следствие твоих собственных поступков.

— Не буду спорить, и если Доу Сюй действительно протянет мне руку, я её не отвергну. Но я не могу мириться в одиночку. И если он и подобные ему продолжат думать обо мне плохо, или даже ещё хуже — я переживу.

Он не лукавил — правду говорят, что с бедой надо переспать. Прошедшая ночь примирила Линьсюаня с обрывом наметившейся дружбы, а перспектива поводить за нос главу Мэя и вовсе наполнила воодушевлением. Во время чтения этот персонаж сразу вызвал неприязнь, а иногда и вовсе бесил своим повышенным даже по местным меркам снобизмом и неразборчивостью в средствах. К тому же было обидно за Чжаньцюна, которого эта парочка, глава Мэй и мастер Хэн, в конце концов действительно ухайдохали. Вот и восстановим историческую справедливость, а заодно подержим руку на пульсе. Если Мэй Цзыдяню отказать, он может начать искать другие пути ослабить Линшань и убрать главу Ши, и кто знает, до чего додумается. А так — пусть согласовывает свои действия с союзником, тогда можно будет придумать, как им противостоять. А спустя пару-тройку лет выступит И Гусунь со своими правами на трон, и с главой Мэем так или иначе будет покончено.

— Так значит, ты решил, — констатировал Чжаньцюн.

— Дело за твоим согласием.

— Скажи мне честно — если я откажу, ты всё равно попытаешься?

Линьсюань моргнул. Переступая порог, он искренне думал, что поступит так, как скажет глава Ши. Отказ Чжаньцюна существенно осложнил бы задачу, да и проворачивать что-то за спиной у главы и друга как-то… Но в этот момент, заглянув в глаза Чжаньцюна, Линьсюань понял, что тот прав. Когда Андрей читал книгу, глава ордена Линшань был просто симпатичным ему героем, и описание его смерти вызвало досаду. Но теперь, когда они прожили бок о бок несколько месяцев — терять его стало действительно страшно.

И раз уж судьба вложила ему в руки способ этому помешать, он им воспользуется. Риск? Он будет рисковать на каждой ночной охоте. Забавно, он всю жизнь был мирным гражданским и никогда не подозревал в себе такого авантюризма, но перспектива биться с нечистью и участвовать в политических играх не вызывала никаких опасений. Не то передалась часть авантюризма от прежней души вместе с осколками памяти, не то…

А, впрочем, какая разница.

— Так ты разрешаешь? — помолчав, спросил Линьсюань.

— Да, — судя по тому, как поджались губы Чжаньцюна, ему это решение было не по душе. — Но ты будешь все свои действия согласовывать со мной. Никакой самодеятельности!

— Хорошо, — с готовностью согласился Линьсюань. — Обещаю.

Чжаньцюн посмотрел на него с подозрением, но кивнул.

— Тогда дождёмся их ответа. Где и когда вы договорились встретиться?

— В заведении Матушки Гу, после того как над лавкой господина Се за Ивовым мостом повесят фонарь в виде кролика.

— Что ж, я отправлю своих людей проследить за этой лавкой и её хозяином.

— Он может ничего не знать, — сказал Линьсюань. — Просто ему предложат заплатить за вывешенный фонарь — кто откажется?

— Возможно, — сдержанно согласился Чжаньцюн. — Скажешь мне, когда соберёшься на встречу с этим… посланцем.

Линьсюань кивнул.

*Маогуй — призванный злым колдуном дух кошки, который вселяется в жертву и пожирает её изнутри.

* * *

Орден Линшань тонул в море хризантем. Они были везде — на клумбах рядом с домиками, на склонах горы и полянах под ними, в стоячих вазах во дворах и подвесных на карнизах: розовые, оранжевые, жёлтые, белые, лиловые. Почти на каждой поверхности в доме Линьсюаня поселилось по букету. Не зря праздник Двойной Девятки — девятого дня девятого лунного месяца — зовётся также праздником Хризантем.

Линьсюань, проходя мимо, машинально трогал прохладные лепестки. Цветы он не то чтобы не любил, но от такого количества пестрело в глазах. Вот Санька — та была бы в восторге. А может быть и нет. Когда-то она мечтала стать флористом, и, хотя в конце концов выучилась на бухгалтера, старая страсть не проржавела. Возможно, она тоже сочла бы такое украшательство чрезмерным.

В девятый день весь орден с утра собрался в храме Глубочайшего почтения — большом зале, где хранились поминальные таблички всех предшествующих мастеров Линшаня. Пусть день Двойной Девятки — не Цинмин, день поминовения усопших, но и сегодня почтительные потомки навещают могилы своих предков, приводят их в порядок и приносят жертвы. В ордене предков заменяли предшествующие поколения мастеров. Далеко не у всех из них были могилы, ведь многие просто уходили в горы, и, как свято верили оставшиеся, находили там бессмертие. Но таблички ставили всем заклинателям, как бы они ни покинули орден, ведь и бессмертному будет приятно, если ученики и ученики учеников не забывают его, возжигают благовония и возносят молитвы.

Взрослые заклинатели и те из внутренних учеников, кому хватило места, преклонили колени перед алтарём внутри зала, все остальные выстроились рядами во дворе до самых ворот.