Калгари 88. Том 9 (СИ) - Arladaar

В раздевалке никого не было — время для тренировок было ранее, да и вообще, проводятся они сейчас или нет во время отсутствия Левковцева, Арина не знала. Спокойно положив коньки и вещи в свой шкафчик, Арина огляделась, увидев и ощутив прежнюю атмосферу учебной ледовой арены, хорошо знакомой ей. И даже запах здесь стоял такой родной! Запах тренировок! Запах известковых стен, деревянных полов, шкафчиков, пеньковых канатов и кожаных матов. Улыбнувшись, Арина хотела направиться в тренерскую, но не успела выйти: заявилась Соколовская.

Увидев друг друга, рассмеялись: Марина пришла в том же брючном костюме и туфлях, которые им подарили для похода в Кремль. Это, конечно, не было делом чем-то удивительным, так как одежда эта была новая, фирменная и, конечно же, ещё не успела надоесть, как прежние спортивные костюмы.

— Будем как близнецы, — рассмеялась Соколовская.

Она тоже приехала со спортивной сумкой и принесла всё для тренировок. Ответственно относится к своему делу!

— Ты какие программы будешь ставить? — спросила Арина.

— Я ещё не знаю, — помолчав, сказала Соколовская. — Ставить буду те, с которыми можно будет побеждать. Знаешь… Я всё-таки решила переходить в ЦСКА и переезжать в Москву.

— Что?.. — удивилась Арина, не найдя больше слов. Вот так огорошила Маринка с утра!

Хотя, удивляться было нечему. Всегда и во все времена после провальных выступлений, и даже не провальных, а после тех, которые не дали сбыться твоим надеждам, фигуристы меняли тренера. Потому что всегда кажется, что лучше там, где нас нет. В этом Марина была права. Жизнь одна, живёшь только один раз, и надо постараться полностью реализоваться в ней. Если не получилось здесь, нужно искать другие варианты для спортивной карьеры.

Очевидно, что Соколовская ехала на чемпионат мира с надеждой как минимум, на бронзу. Пятое место не могло её устроить: с каждым стартом Марина убеждалась, что ей по силам многое, и это было действительно так.

Однако такому, с точки зрения Арины, неожиданному решению для Марины, послужил вчерашний серьёзный разговор с отцом и расстановка жизненных целей… По-видимому, Соколовская заранее обозначила приоритеты в своей жизни. Возможно, ещё в Словении… А приехав, решительно донесла их до родителей.

… Когда Соколовская позвонила в дверь, отец и мать уже были дома, ужинали и сильно удивились, увидев в дверном проёме нарядно одетую дочь в сопровождении водителя с сумками.

— А вот и я! — рассмеялась Соколовская. — Рады?

— Конечно рады, Марина, что за вопросы! — ответил Владимир Степанович и, широко раскрыв объятия, подошёл к дочери, обняв её. Потом тут же подошла мама и тоже приезжала её к себе.

— Давай, детка, ужинать, — сказала Елизавета Константиновна. — Мы сейчас только недавно сели. У нас сегодня постный день — стерляжья уха и рыбный расстегай с сёмгой. Как раз для твоей диеты.

Семья Соколовских расселась за столом, и все как-то неловко замолчали. Постороннему наблюдателю могло бы показаться, что атмосфера прохладненькая, но у Соколовских почти всегда было так. В первую очередь из-за язвительности Маринки, которая легко могла взорваться и выйти из себя.

— Какие планы на будущее? — неожиданно спросил Владимир Степанович.

Директор Уралвагонзавода не привык скрываться и таить какие-то секреты. Он чувствовал, что дочь чем-то недовольна, и решил сразу же взять быка за рога. Пусть обозначит точки соприкосновения!

— Планы на будущее такие, — помолчав, ответила Марина и положила вилку с ножом на тарелку. — Мне очень обидно, что я осталась без медали. Очень. Конечно, есть что-то, компенсирующее этот факт — это уважение зрителей и болельщиков. Но мне этого мало, папа.

— И что ты собираешься делать? — осторожно спросил Владимир Степанович, уже примерно зная ответ на этот вопрос.

— Я думаю, предложение федерации о переезде в Москву, в школу Жука, до сих пор в силе, — уверенно сказала Соколовская. — Я хочу переехать в Москву и тренироваться в спортивной школе ЦСКА. Быть ближе к центру принятия решений в спорте и в жизни. Мне остался небольшой шаг до мирового признания, и нужно сделать его. По крайней мере, попытаться сделать это. Я всю жизнь буду себя корить, что у меня был шанс переехать в Москву и стать лучше, и я не использовала его.

Елизавета Константиновна с тревогой посмотрела сначала на мужа, потом на дочь. Женщина, абсолютно равнодушно относящаяся к фигурному катанию, не могла понять: неужели Марина говорит серьёзно о каких-то медалях, о каких-то центрах принятия решений. Очевидно же, что всё это фигурное катание — это детско-юношеская блажь, которая может с возрастом пройти. Но возразить она ничего не решилась, так как знала характер Марины, которая могла днями дуться по пустякам.

Владимир Степанович отреагировал иначе. Он, как человек, привыкший принимать решения и обладающий аналитическим умом, давно уже понял, что Марина выросла из штанишек провинциального спорта. Оставаться здесь — только гробить свой талант. Конечно же, её ждали переполненные зрителями арены, телесъёмки, встречи с властными людьми. Ей нужны медали, ей нужно устраивать свою жизнь. Раз для этого нужно переехать в Москву, так тому и быть.

— Хорошо, — согласился Владимир Степанович. — Что для этого нужно сделать?

— Я поговорю с директором школы, чтобы он позвонил Шеховцову, председателю центрального комитета федерации фигурного катания. Мне Шеховцов только сегодня утром говорил о возможности перехода. Если переходить, нужно именно сейчас, потому что с 1 июля в фигурном катании начнётся новый сезон, и я в нём уже должна выступать за ЦСКА, чтобы не было никакого промедления и задержек. Учиться я закончу здесь, закончу восьмой класс, а на следующий год пойду учиться в московскую школу.

— И где ты будешь там жить? — поинтересовалась Елизавета Константиновна.

— Наверное, там же, где мы жили до этого — в общежитии ЦСКА, — пожала плечами Марина. — Там много детей и подростков живут так же. Ничего страшного.

— Ну что ж… — тяжело вздохнул Владимир Степанович. — Раз ты таким видишь своё будущее, значит, так тому и быть. Во всяком случае, ты всегда можешь вернуться сюда, к нам, и будешь знать наверняка, что тебя здесь ждёт твоя комната и тарелка супа.

Владимир Степанович понял, что дочь нужно отпустить: пусть плывёт куда захочет…

… — Ты же будешь обо мне скучать, если я уеду в ЦСКА? — улыбнулась Соколовская. — А если серьёзно… Мне надо заботиться о себе. Сейчас передо мной открылись перспективы. Здешняя страница перевёрнута. Я предполагаю, что тренер может быть занят только тобой. От него этого будут требовать власти всех уровней и федерация. А мне тоже нужно побольше внимания.

— Какие у тебя планы? — поинтересовалась Арина.

— Выучу пару новых прыжков, — пожала плечами Соколовская. — Хотя бы риттбергер и флип. Поможет мне это или нет, я не знаю. Но мне нужно уходить. Я чувствую это. Нам в одной группе будет слишком тесно.

Арина согласно кивнула головой. Возможно, Соколовская права. Но ведь и в ЦСКА в группе Жука была своя перспективная фигуристка, Аня Антонова. Правда, сейчас она пока юниорка, но кто знает…

— Ладно, это всё интересно, но сейчас пойдём в тренерскую, узнаем, что да как, — сказала Арина. — Я никуда отсюда уезжать не собираюсь. Так что мне нужно следовать здешним порядкам.

В тренерской уже сидел Левковцев и молодая девушка в спортивном костюме. Они о чём-то оживлённо разговаривали.

— А вот и наши чемпионки, — улыбнулся Левковцев. — Здравствуйте, девчонки. Знакомьтесь — это наш новый тренер-хореограф, Виктория Анатольевна Дайнеко. Прошу любить и жаловать. Она будет вести вместе со мной мою секцию. Сейчас мы пока ещё не пришли к единому стандарту работы. Но уже конец сезона, и за лето у нас ещё есть время определиться, как работать дальше и составить методики обучения.

— Здравствуйте, — смущенно сказала Арина, как вкапанная застыв у самой двери и не решаясь проходить дальше, невзирая на тычки в спину от Соколовской, выглядывавшей из-за её плеча.