Шайтан Иван (СИ) - Тен Эдуард

Полюбилась ему Лукерья, дочь Агафона Бронина, одного из зажиточных казаков, ответила она ему взаимностью. Заслал Кондрат сватов и получил вежливый отказ. Обиделся Кондрат за то, что ткнули носом в его бедность, но смолчал. Саня сговорился с Лушкой на побег, что бы тайно обвенчаться, но в последний момент она отказалась. Многие в станице тихонечко посмеивались над неудачей Сани, в открытую опасались. Уж больно круты и скоры на ответ в семье Бедовых.

Потому Саня так просился ко мне в полусотню, хотел отличиться в каком-нибудь деле. И не прогадал. В деле по участвовал и премию получил и вообще, очень ему нравилось служить у меня. По совету Егора Лукича, я взял к себе Кондрата Бедового конюхом.

— Петр Алексеевич, возьми Кондрата конюхом, он лошадник первейший, лучше него никто в станице в лошадях не смыслит, —

Я согласился.

Кондрат обрадовался и дал согласие, тем более за довольствие, только поставил условие, в его конские дела не лезть. Теперь у нас свой табунок лошадей, не у каждого в станице такие лошади есть. Кондрат тщательно отобрал из трофеев 12 лошадей, 7 меринов, 3 жеребцов и 2 кобылы, уже жеребые. Холил и лелеял их. Лошади были в общем пользовании, из-за чего Кондрат сильно ругался, и не дай боже причинить вред имуществу, мог и плетью отходить. Мои бойцы казаки с малолетства с лошадьми, ценят и любят их, поэтому не обижались на Кондрата. В поселке при базе построили конюшню. Мой Серко и гнедой Аслана стояли в конюшне базы, за ними смотрел Аслан. Со слов Кондрата, Серко кабардинец, из тех краев точно. Наш поселок стали называть Пластуновка, как-то само собой получилось.

Глава 5

Рано утром выехали, настроение отличное, только у Егора Лукича было не очень. Хмурый и не довольный, он опасался всего, сидя на мешке с деньгами, в прямом смысле. Я решил положить деньги на счет. Золото, серебро перебрали и разложили отдельно, русские и турецкие. Турецкие собрались перевести в наши. Официальная версия была такова, выплаты по кредиту моему зятю. Ассигнации и мелкие российские серебряные монеты оставили на расходы. Продажей трофейных лошадей занимался Кондрат. Остальным барахлом Егор Лукич.

Ночевали в поле или удобных местах. Нападения особо не опасались, с такими то орлами, больше на нас косились встречные и те, кого мы обгоняли. Форма не знакомая, лица не добрые и еще Аслан весь обвешанный оружием. Парадную форму вез в чехле.

Дорогой появились мысли о земном, природном, глядя на происходящие события и слушая разговоры бойцов, стал явственно ощущать отсутствия в моей жизни простых плотских утех. В станице были вдовые казачки, довольно молодые, к двум из них бегали мои холостые бойцы. Общественность смотрело на это не слишком строго, главное, что бы выглядело пристойно, хотя бы внешне. Были и красивые девушки, которые заинтересованно посматривали на меня, но жениться не хотелось, а по другому не получалось. Можно было украсть на крайний случай горянку в наложницы, такое тоже практиковалось, типа временная жена, но как-то ни какой вариант меня не устраивал. Моему телу было наплевать на мои моральные, душевные, размышления и метания, оно требовало свое, настойчиво. Мы проехали больше половины пути, до Богдановки оставалось верст десять, когда впереди послышались выстрелы, крики и шум схватки. Я остановился, прислушиваясь, совсем рядом, в ста метрах за поворотом. Не густой перелесок закрывает обзор.

— сначала стреляем, режемся в крайнем случае, вперед —

Рванули вперед, но не всей толпой, я, Костя и трое бойцов с интервалом два метра, между нами. Вторая группа, Савва с остальными, отставая от нас на пять метров. Слышны одиночные выстрелы, вот он поворот. Выскакиваем и видим картину. Стоит карета запряженная 2 лошадями, одна из них лежит с запутанными постромками, рядом лежит труп возницы и 3 трупа в черкесках, двое с погонами, казаки. Один оставшийся казак отмахивается от двух горцев, он видимо ранен, видно по тому как вяло отбивается. Подскакиваю к ним, стреляю из пистолета в одного, соскакиваю с Серка и встречаюсь взглядом с горцем. Злость, ненависть, прыжок с криком ко мне и рубящий удар слева на право, перехватываю, гашу удар и сразу обратным ходом полосую по горлу, практически до позвоночника, чувство де-жавю. В голове звон, еле улавливаю команды Саввы, три выстрела и все стихло, слышу перекличку своих бойцов

— Камандыр, целый,? — меня прилично забрызгало кровью моего противника —

— Да целый я, не суетись, Савва, потери есть? —

— Нет командир, двоих царапнуло с легонца —

Вдруг от туда, где остались наши повозки, послышалось три выстрела. Вскакиваю на Серка

— Савва разбирайся тут, пятеро со мной —

Мчимся обратно. У наших повозок стоят Егор Лукич и Тихон, двоих бойцов нет, три трупа в десяти шагах от них. Уже спокойно подъезжаю.

— Что у вас тут Егор Лукич? —спрашиваю успокоившись.

— Да вот командир, не поверишь, даже стрельнуть не успел, как положили всех, бисовы дети.—

Тихон доложился

— Как вы метнулись за поворот, мы приготовились, потом из кустов вылетают трое и шашками машут, ну мы их и положили залпом, я из пистоля, попал. Яшка с Прохором зачистили их и в кусты на разведку.

— Я разрешил, эти трое думали, что мы обозники вот и попёрли, нахрапом взять. У вас там что? —

— Поехали, посмотрим, —

Из кустов вышли Яшка и Прохор, ведя в поводу 3 лошадей

— Тут, не далеча стояли привязанные —

— Грузите на лошадей, соберите что путное и подтягивайтесь к нам —

Вернулся к месту схватки, все занимаются делом.

— Командир, благородие в карете к себе требует. — доложил Савва

— Как дела наши скорбные? —

— Да не плохо дела наши, десять побили мы, двоих казаки. Их четверо убитых один раненый, вон сидит. —

— Там наши еще 3 подстрелили, сейчас под едут — сообщил я.

— И мы тут лошадей нашли, 8 штук, с остальными коноводы сбегли, видать всех не сподручно взять было, —

— Да бог с ними, посты поставь и место для лагеря присмотри —

Подхожу к карете, рядом лежит жандармский вахмистр с рубленной раной на голове., дверь распахнута в ней сиди мужчина в полувоенном мундире и прижимает левой рукой рану на правом предплечье. Лицо бледное покрыто капельками пота.

— Вы кто? — он с напряжением смотрит на меня

— Хорунжий Иванов, Семеновский казачий полк — представился я

— Вы не похожи на казака⁈ — кивнул он на мою полевку.

— Ах, это, отдельная пластунская полусотня,. —

— Слава богу — облегченно вздохнул он — титулярный советник по военному ведомству, Козлов Виктор Семенович, направляюсь изМоздока, здесь важные документы — он указал на 2 саквояжа, — они опечатаны, их нужно доставить в Пятигорск —

— Савва, присмотри за саквояжами, головой отвечаешь —

Он кивнул и приказал Косте присматривать.

— Давайте осмотрим вашу рану господин титулярный советник — сказал я помогая выйти ему из кареты.

— Рана не опасная, надо обработать и перевязать, Аслан давай мой ранец. — пока ждал Аслана стал осматривать урядника, который кряхтя притащился к карете. У него тоже касательная рана правого бока, видимо задето ребро, трещина или сильный ушиб, признаков перелома нет.

— Повезло тебе урядник, пуля по ребрам чиркнула, из каких будешь? —

— Кизлярский, вторая сотня, Чумаков Илья —

— Ну, давай рассказывай болезный, как все случилось, пока суть да дело —

Вернулся Аслан с моим ранцем с красным крестом, в котором хранилась вся моя медицина, достал походный набор юного медика, открыл медную коробку с 2мя стальными иглами с заправленными шелковыми нитями, залил самогоном, градусов 50. Маленькие плоскогубцы туда же, мой иглодержатель, два стеклянных бутыля, один с раствором самогона, настоянного с корой дуба, второй с секретной жидкостью, гипертонический раствор, перевязочный материал.

— Ты кто, фершал что ли — с опаской смотрел на мои приготовления молчавший урядник.

— Типа того, а ты чего так встревожился, урядник, если сомневаешься в моей квалификации, лечись сам, вон рубаху рви и вяжись как можешь — с улыбкой сказал я.