Джони, оу-е! Или назад в СССР 2 - Михаил Васильевич Шелест

подтвердили рассказ золотодобытчика, но сказали, что поймать цыган на перевозке золота не получилось ни разу. Героин брали, а золото — нет.

Вот я и вспомнил про цыган, когда увидел золото. Вспомнил, как к барону на улице подошла цыганка и протянула ему колечко из жёлтого металла, а тот протестировал его жидкостью из бутылёчка. Да-а-а…

Всё это всколыхнулось в моей памяти пока мы поднимались вверх по улице Пограничной и шли по Ленинской в сторону кафе Лотос, гостиницы Владивосток и ресторана с одноимённым назваием. В семьдесят пятом году построят новую гостиницу на улице Набережной и назовут её «Владивосток», а эту переименуют в «Челюскин». Как и ресторан. Моряки станут называть его «Челюсти». Кхе-кхе… Позже в «девяностые годы» гостинице и ресторану вернут доревольционное название — «Версаль». Очень престижный был ресторан и дорогой.

Администратор провёл нас к большому столу, за которым сидела мужская компания из двадцати, примерно, человек. Стол, накрытый одной большой белой накрахмаленной скатертью, а так же ансамбли, игравший тихую музыку в дневное время, говорил, о том, что уровень обслуживаемых клиентов достигал «экстра класса».

К моему удивлению, виновник торжества, сидевший во главе праздничного стола, увидев нас с Романом, поднялся из-за стола и сделал несколько шагов нам на встречу. Все разговоры стихли, и взгляды обратились в нашу сторону.

Хозяин застолья приобнял Романа и подал мне свою кисть для рукопожатия.

— Ничего себе, мальчик! — воскликнул он. — Да тут взрослый парень! Как зовут?

Это он обратился ко мне. Глянув на ряд синих перстней на пальцах, я подал свою ладони и при касании перевернул его кисть, поставив вертикально. «Человек» улыбнулся и аккуратно её пожал, продолжая с удивлением оглядывать меня сверху до низу.

— Евгений… И имя подходящее: «Ев-гений», — произнёс он раздельно. — Только по-настоящему гениальный человек мог написать такие песни, какие подарил мне ты. Это, люди, удивительный человек. И прошу вас обратить внимание, на то, как я его назвал. И относится к нему со всем уважением. Он хоть и не наших кровей и молод ещё, но с человеческими понятиями. Проходите, гости дорогие, присаживайтесь.

Он повёл нас, слава Богу, не к себе за стол, а к тем местам, которые были свободны с самого края. И Роман без всякого чванства сам присел и показал на стул рядом с собой мне. Именинник вернулся на своё место, а Роман поднял, наполненный водкой фужер, и сказал какой-то витиеватый тост.

— Кушай, — сказал он, усаживаясь на своё место. — Не стесняйся. Никто не спросит за съеденное и выпитое.

И я покушал без стеснений, так как понимал, что съем на рубль, а спросят, всё равно в полной мере. Налегая в основном на крабов и креветок с медведками, я не вслушивался в тихий разговор, пока кто-то не воскликнул где-то рядом со мной:

— А чо этот твой музыкант, Карп, всех наших крабов поел, а так ничего и не сыграл. Не по-человечьи это.

— Ты, что, Тёма, крабов пожалел? — засмеялся Хозяин пирушки. — Что ж ты их не кушал, пока Евгения не было? Мы ж час как уже сидели…

— Да, я, как-то, не думал, что всё вдруг закончится, когда придёт этот кент, — заблеял «Сёма», на которого я и смотреть не хотел, так мне стало страшно. Он, наверняка, нарывался на стычку, а я, вдруг оказалось, к такой стычке был не готов. Слишком неожиданно он на меня «наехал». Не был я ни разу на бандитских «гульбищах», но был наслышан про них и заранее напуган.

— Эх, ты, Тёма-Тёма… Испортил всю малину. Вот как теперь, Евгения просить что-нибудь сыграть? Он ведь может подумать, что мы его за крабы спрашиваем, что он съел.

Толпа «синих», сначала затихшая, заржала и загыгыкала, переводя взгляд с меня на Карпа. Увидев обычные человеческие лица, я опомнился и улыбнулся.

— Я сожалею, что ваш гость, уважаемый хозяин торжества, так и не попробовал крабов и готов заказать их ему за свой счёт. Роман Григорьевич, можете распорядиться?

— Да, легко! — поддержал меня цыган, сверкнув золотой фиксой. — Сейчас дозакажем.

— Обидеть хотите? — серьёзно проговорил хозяин стола, нахмурившись, и переключился на «обиженного». — Ты, Тёма, за базаром следи! Я же недавно сказал, что парень — мой гость. Ты что до него до колебался. Хочешь, чтобы я за него ответил⁈

Карп поднялся. Был он грузен, и не похож на обычных сидельцев-туберкулёзников. На вид ему перевалило за пятьдесят, но он был бодр и подтянут.

— Спортсмен какой-то бывший, — подумал я.

— Да, ты чо, Карп⁈ Я просто так сказал про то, что хорошо бы песни хорошие послушать. Ты сегодня весь день только и говоришь, что про те песни, что он написал. Вот и спросил…

— Ты, Тёма, не за песни спросил, а за краба, — рассмеялся именинник. — Официант, принеси еще… Что тамони съели? Повтори.

Официант кивнул головой иисчез.

— Не тушуйся, Женя. У нас тут всё запросто. Хочешь краба — ешь.

— Спасибо, — усмехнулся я. — Уж лучше я к музыкантам. Есть у меня ещё несколько песен.

— Новые? Это хорошо, — воодушевился хозяин стола. — Те мне очень понравились! Душевные!

Я склонился к уху цыгана.

— Как его по отчеству?

— Иванович, — не раскрывая рта произнёс тот.

— Только, Карп Иванович, сразу предупрежу, что песни на тему, э-э-э, на жизненную тему у меня получаются хоть и душевные, но грустные. Ничего? Не испорчу вам малину?

Карп улыбнулся.

— Не испортишь. Нам только опера могут испортить малину, остальное можно порешать. Да прокурор ещё… ха-ха, но и с ним дела решаются. Играй музыкант!

Я встал из за стола, вытер губы салфеткой, вытащил из корфа гитару, потом подумал немного, глядя на сцену, на которой стояло пианино. Музыканты к тому времени играть перестали и тоже обедали за столиком рядом со сценой. И тут только я понял, что зал закрыт на «спецобслуживание».

Подойдя к обедающим лабухам, спросил:

— Роялем могу воспользоваться?

— Обладаешь? — спросил один из них.

— Ато… — бросил янеопределённо.

— Садись, — дёрнул плечами он же.

— Амикрофон включите?

— Ну-у-у… Дай бабка напиться, а то переночевать негде… Ещё что?

— Я могу и на гитаре сыграть, но на клавишах было бы красивее. И вы могли бы поучаствовать.

— В чём? — удивился клавишник.

— В рождении новой песни. Вернее, новых песен. Они будут звучать впервые, и могут стать вашим репертуаром.

— Ф-ф! — фыркнул один из музыкантов, что постарше. — Тоже мне, Тухманов с Пахмутовой! Нехер чужие клавиши трогать. И микрофон ему… Идите, молодой человек, лабайте на том, что принесли.

Я пожал плечами.

— Вы сделали свой выбор. Теперь те песни, что я исполню для вас стоят