СССР: вернуться в детство? - Ольга Войлошникова

и тогда от него отстали.

Но бабушка сердито поджала губы. И когда настало время разъезжаться, и все кроме нас с ней пошли провожать уезжающих на остановку, она сказала:

— Я думала сурьёзный человек, ответственный. А он! На машине ехать — он водку пьёт!

— Да не пил он, — успокоила её я.

— Как же не пил⁈ За знакомство-то чуть не целую маханул!

— Да это вода была. Я ему из крана налила. Мы подговорились, — я скромно сложила ручки на коленях.

Вот тут бабушка начала хохотать.

— А что? — пожала плечами я. — Человеку на работу, а они наседают.

В этом году второе число удачно выпало на воскресенье, и мы, практически тем же составом, назавтра гуляли у тёть Нины с дядь Сашей. И даже Женя, успевший, как он сам сказал, поспать часа четыре после ночной смены. На этот раз он был без машины, выпивал, хотя и умеренно, и никаких подозрительных взглядов не вызывал.

Ну, что — можно сказать, что и Женя, и Даша были в целом одобрены роднёй, потому что в эти новогодние праздники за общими застольями встречались практически все мамины братья-сёстры со своими половинами, кроме Рината, который уехал на Украину знакомиться с роднёй своей новой (третьей, кажется?) жены, да там как-то и подзастрял.

21. ПЕРЕМЕН

ХОРОШЕЕ ВРЕМЯ — КАНИКУЛЫ

С третьего января мама начала как штык ходить на работу, и мы с бабушкой почти все дни хозяйничали вдвоём. Забегал папа, принёс мне подарок, и бабушка весьма дипломатично отнеслась к тому, что мы с ним часа два просидели на кухне, болтая и распивая чаи. Господи, хоть бы утряслись эти их противостояния, напрягает меня прям…

05.01.1983

Наиля практически никогда не было дома, но вот сегодня он явился, весь из себя серьёзный. Я сидела в зале за столом, рисовала новыми шикарными красками и прислушивалась к разговору, который доносился из кухни. Наиль с бабушкой говорили негромко, но и не секретничали, так что угрызения совести меня не мучали от слова совсем.

— Мам… Мы тут это…

— Чё?

— Заявление с Дашей подали.

— М-м. На какое число?

— На девятое апреля, получается.

Бабушка пошуршала отрывным календариком:

— Суббота будет, хорошо.

— Но. Нам сперва на пятое предложили, но я сказал, что с буровой не успею вернуться.

Пластмассово щёлкнуло — это, должно быть, бабушка календарь на специальной пластинке-держалке обратно на стенку повесила.

— С родителями-то когда познакомишь?

— Так вот… На следующее воскресенье хотели. Съездим?

— А что, далеко ехать-то?

— В Ангарск.

— Ну, эт недалеко. Съездим, конечно.

— Мам, я тебе денег отправлю, как получу. Стол надо будет…

— Накроем, само собой.

Ну, вот и Наиль женится. Неожиданностью это, надо сказать, не стало. Всё к тому шло.

Девятого мы с мамой навострили лыжи в лес (в буквальном смысле), а бабушка поехала знакомиться с новыми сватами. Вроде бы Дашины мать с отцом бабушке понравились, и Дашу официально «пропили»; на следующий день Наиль уехал на буровую — до самой свадьбы.

Новогодние каникулы порадовали меня извещениями от «Пионера», от «Костра» и (это было особенно приятно, потому что вообще неожиданно) от «Мурзилки», они взяли-таки одну из посланных им головоломок, и это несказанно воодушевляло. Суммы были относительно умеренные. Самый большой блок, если считать объём текста вместе с рисунками, выходил в «Костре», на двести восемьдесят семь рублей пятьдесят копеек аж. Поменьше, на сто пятьдесят семь — в «Пионере». Очень бодрила мысль, что публикация там и там распланирована на год, а это означает что? Стабильный доход как минимум в этом году.

И маленькая головоломочка на двенадцать рублей с половиной — в «Мурзилке» — тоже была совсем не лишней. А кроме всего прочего, оставалась надежда, что она будет не единственной.

Я решила не жадничать. Бабушке на хозяйство выделила пятьдесят рублей, попросив при случае купить того шампуня в тюбике и сухофруктов хороших на рынке — груш, кураги и красивых яблок, сушёных дольками. В отсутствие свежих фруктов в постоянном доступе сухофрукты были относительным спасением. Особенно груши очень я уважаю.

Семь рублей сложила в свой кошелёчек на расплод. А четыреста прибавила к кубышке, которая на дом.

НИКОГДА ЕЩЁ ШТИРЛИЦ… КАЖЕТСЯ, Я ЭТО УЖЕ ГОВОРИЛА

Одиннадцатого января я пошла в школу в приподнятом настроении. В моём портфеле лежали три авторских номера журналов, но пока я дошла до школы, я что-то передумала их учительнице показывать. Подозрительность вдруг какая-то во мне прорезалась. И я решила: узнают — значит, узнают. А нет — не буду хвастаться.

Однако, в голове у меня бродили разнообразные планы и идеи. Я привычно засела за последнюю парту. Сразу достала всё: вместо букваря, прощание с которым благополучно произошло ещё во второй четверти, — новенький учебник «Русский язык, 1», «Математику» и пару новых пустых тетрадок, в клетку и в линейку, чтобы, если что, сразу изображать деятельность.

Класс с новыми после каникул силами (хе-хе) принялся за решение очень сложных примеров, а я — я тоже раскрыла тетрадь в клетку. Мою черновую тетрадку, в которой я иногда делала заметки и вычисления. «Мурзилка» вдохновил меня на продвижение в сторону логических задач. Честно вам скажу, в прошлой жизни всякими магическими квадратами и судоку я не увлекалась от слова совсем. Знакома с принципами была, да, но даже определение «любитель» было бы для меня, пожалуй, чрезмерным. Так, решала иногда, ради интеллектуальной разминки. Однажды встретила схемку построения магического квадрата четвёртого порядка*. И даже использовала её в одной из головоломок, посланных как раз-таки в «Мурзилку». И тут мне вдруг (как озарение, натурально) пришла в голову идея, каким образом (возможно!) эта схемка сможет сработать на бо́льших площадях. Идея требовала немедленной проверки.

*Магический квадрат —

это пространственно-

математическая задачка.

Такая квадратная таблица,

в которой число строк

и столбцов одинаково,

и заполнена она

неповторяющимися числами

от 1 и далее таким образом,

чтобы сумма чисел

в каждом столбце, каждой строке

и каждой диагонали была одинакова.

Магический квадрат

четвёртого порядка —

это когда количество ячеек

в столбце или строке

равно четырём.

Я расчертила лист на квадрат со стороной восемь ячеек — ручкой, чтобы не стереть линии, когда начну работать с числами. А потом заполнила табличку числами по порядку, стараясь нажимать едва-едва, чтобы линия получалась бледненькая. А потом начала стирать и менять числа местами в определённом алгоритме. Когда часть таблицы была заполнена, я проверила готовые строки — реально, одинаковое количество! Неужели я нашла ключ⁈

Я бросилась усиленно заполнять дальше, чтоб скорее закончить всё и проверить столбцы тоже, и так увлеклась, что опомнилась, только когда гневный голос над моей головой произнёс:

— Это что такое? — и чья-то рука выдернула у меня тетрадку.

Я успела удержать фразу: «Это что за хамство?» — хотя для этого мне пришлось стиснуть зубы. Всё-таки моей матушке тут неплохо работается, сейчас нужно постараться в дипломатию.

Надо мной стояла директриса. И весь класс стоял колом в проходах между партами и таращился на меня. Включая совершенно несчастную Татьяну Геннадьевну.

— Добрый день, Алевтина Ивановна, — сказала я, поднимаясь. — Простите, увлеклась, не заметила вашего прихода.

— Ты чем занимаешься? — гневно потрясла она тетрадкой.

— Пожалуйста, обращайтесь с этим предметом бережно. Он содержит чрезвычайно ценную информацию.

— Нет, вы посмотрите на неё!

— Может быть, мы не будем срывать урок и поговорим в другом месте?

Я начала проталкиваться между учениками, и Татьяна Геннадьевна расстроенно сказала:

— Ребята, садитесь, — так что директрисе пришлось уже проще.

Я вышла из класса и пошла в сторону директорского кабинета. Алевтина Ивановна возмущённо клацала каблуками за мной. Более всего она напоминала надутую камеру, из которой подтравливает воздух.

Я шла и представляла себе, как гордо сейчас с ней поговорю. Я же издающийся автор, а не пуговичка вам от кальсон! И вообще, скажу: я и так согласилась на уроках сидеть, вам не кажется, что заставлять меня в придачу непрерывно смотреть на доску и записывать примитивные примеры — это всё на психологическую пытку смахивает? И ещё…

Я зашла в директорскую приёмную и проследовала мимо секретарши.

— Там никого нет! — воскликнула она.

— Вон она, сзади идёт, — мрачно ответила я и прошла в кабинет.

Памятуя о том, что наша директриса в те годы крайне трепетно относилась к тому, чтобы в её присутствии никто не смел садиться раньше неё, я остановилась у её стола, напротив директорского места. Так, пожалуй, даже лучше будет. Она сядет, и мы окажемся практически на одном уровне.

Директриса величаво… как