Альпинист. Книга 1 (СИ) - Волков Тим

Я даже остановился. Такого поворота событий я не ожидал.

— Что? Мать? — одними губами прошептал я.

И понял, что когда попал в больницу, назвал свое настоящее имя и фамилию. Кто же знал? А теперь вот родня парнишки пришла, в чье тело я попал.

— Я в туалет… я пойду… — начал мямлить я, судорожно пытаясь придумать оправдание не встречаться с женщиной.

— А ну стоять! Вернись!

Отпираться было бессмысленно. Да и вызвало бы дополнительные подозрения.

Сделав глубокий вдох, я вновь побрел по коридору.

— Давай, вон туда, — махнула рукой Тома.

И показала в сторону окна. Там стояли двое — доктор Нестеров и незнакомая женщина. Обернувшись и увидев меня, она вдруг произнесла:

— Андрюшенька!

И рванула ко мне. Обняла, принялась гладить по спине, целовать в плечи, всхлипывая. Я же только и мог, что стоять как вкопанный, не зная, что делать и как успокоить женщину. От нее пахло «Красной Москвой», приторной фиалковой сладостью, выцветший шерстяной платок, накинутый на плечи, неприятно колол мне шею.

«Не самая дешевая парфюмерия», — отметил я про себя, отворачиваясь в сторону, чтобы не дышать духами.

— Андрюшенька, миленький! — продолжала всхлипывать женщина, вцепившись в меня.

— Анна Матвеевна, успокойтесь, — подошел к нам Нестеров. — Отпустите его. Вы же ему все кости переломаете!

Женщина нехотя разомкнула объятья.

— Сыночек, что произошло? — спросила она, утирая слезы платком.

— Я… я не помню… — ответил я. — Упал.

Женщина вновь начала плакать.

— Упал! — всхлипывая, произнесла она дребезжащим голосом. — Это все его кружок этот дурацкий. — Спортивное общество это их, секция альпинизма. Там главный у них Дубинин. Детям учиться надо, а он им про горы все мозги запудрил. На каменоломню агитирует. Не пущу!

Это уже было сказано мне. Вытерев глаза, строго произнесла:

— Говорила я тебе, что до добра это все не доведет! Вот и случилось!

— Успокойтесь! — строго приказал доктор. — Ничего страшного не произошло. Ну есть ушибы, гематомы. Головой тоже ударился, но не сильно, сами же видите. Проверяем сейчас вашего сыночка. Наблюдаются некоторые провалы в памяти. Да вы и сами поняли, — доктор улыбнулся. — Но все излечимо. Организм молодой, все поправимо. Давайте, прекращайте это ваше мокрое дело, не люблю этого.

— Сыночек, ты помнишь кто я?

— Мать? — кисло ответил я.

— Ну вот видите! — улыбнулся доктор. — Память уже возвращается.

— Если нужны какие-то лекарства, то вы сразу же… — начала мать, но Николай Игоревич тут же остановил ее жестом.

— Ну вы что⁈

— Да, я поняла, — зашептала мать. — Но вы говорите… если что…

— Анна Матвеевна, сейчас пока не стоит с допросами. Про имя уже знаем, что перепутал. Такое бывает. Это говорит о вероятном сотрясении мозга. Так что парню нужен покой. Пусть у нас еще немного побудет.

— Хорошо, я поняла, — закивала головой женщина.

И обратилась ко мне:

— Я тебе яблочек принесла. На вот, поешь. Это с дачи Екатерины Авдотьевны, ты помнишь ее?

Я неопределенно пожал плечами, взял бумажный пакет с яблоками.

— Пару дней еще подержим, а потом уже и на выписку, если все нормально будет, — сказал доктор.

— Мне как позвонили, думала все, убили. А потом, как сказали, что в больнице Андрюша, отпустило немного. Я корвалолу напилась и сразу сюда.

Она глянула на меня. Я отметил некоторое сходство ее лица с тем, что я видел в зеркале.

— Ты выздоравливай. Школу пропускаешь. А там сейчас подготовка к экзаменам идет. Нельзя пропускать.

— Что? Школа?

Мать удивленно посмотрела на доктора.

— Да, я помню, — тут же поправился я. — В школу. Экзамены. Я буду готовиться.

Мать еще раз обняла меня, сказала:

— Я завтра еще зайду. Принесу твои тетрадки и учебники.

— Хорошо. Спасибо, — кисло ответил я.

— Тогда я пойду?

Нестеров кивнул:

— Идите. Андрею уже пора на процедуры.

Я проводил ее взглядом, посмотрел на доктора.

— Ну, чего моргаешь? — добро улыбнулся тот. — Давай, в отделение, альпинист!

Все оставшееся время до вечера я так и бродил, глядя по сторонам, стараясь привыкнуть к обстановке, хрустя яблоками с сада Екатерины Авдотьевны. Вечером всех отправили на процедуры — по уколу обезболивающего в полупопие и отбой.

За весь день переживаний я порядком устал и едва лег на скрипучую сетчатую кровать и укрылся колючим одеялом, как тут же заснул.

Что-то снилось, но что именно вспомнить я не мог. Что-то тревожное, серое, неумолимо надвигающееся. Оно катило на меня, закрывая собой горизонт, все ближе, и ближе, и ближе, не давая дышать.

Я вздрогнул и проснулся. Некоторое время прислушивался к истошному биению сердца, пытаясь понять, где и что случилось.

Было темно, еще не рассвело. Не видя еще ничего, я осторожно спустил ноги со скрипучей кровати.

— Не спится? — прошипел противный голос, и я едва не закричал.

Это был Кайрат Айдынович. Во тьме его глаза поблескивали, отражая лунный свет, а сам он походил на какого-то монстра или вампира.

— Ага, не спиться, — с трудом выдавил я, облизнув пересохшие губы. — Водички хотел попить.

— Водички? — с какой-то странной насмешливой интонацией спросил он.

И зыркнул на меня так, что мне стало не по себе.

— Ну да, — промямлил я, не понимая, что происходит.

Кошмарный сон еще не отпускал, сбивая с толку — я не мог до конца понять где нахожусь: в реальности или уже в загробном мире.

Некоторое время молчали. Возникла неловкость, мне казалось, что собеседник мой еще не договорил что-то, но поделиться с этим он явно не спешил и глазел на меня своим волчьим давящим взглядом.

— Послушай, парень, а ты ничего не хочешь мне рассказать? — вдруг переменился в лице Кайрат Айдынович.

Он подался вперед, так, что почти в упор теперь глядел на меня.

— Что рассказать? — насторожился я.

— Кто ты такой на самом деле?

Холодок побежал у меня по спине. Но мне хватило ума сделать вид, что я ничего не понимаю.

— О чем вы?

— Паренек, не надо врать мне, я этого не люблю. Я вранье нюхом чую. Скажи мне лучше правду, кто ты такой?

«А не пошел бы ты куда подальше⁈» — хотел воскликнуть я, но незнакомец вдруг потянулся к прикроватной тумбочке и достал оттуда что-то небольшое, прямоугольное. Показал мне.

Я пригляделся в полутьме, увидел красные корочки и сразу же сообразил — пациент-то не простой. Очень непростой. Кто он? Кгбшник? Партийная шишка? Кто-то еще? В любом случае тот, кто может обеспечить мне очень много неприятностей. А значит куда подальше его лучше не посылать.

— Откройте, — сказал я, кивая на корочки, но Кайрат Айдынович уже спрятал их обратно в шкафчик.

— Ты со мной, паренек, так не разговаривай, — гортанно прорычал собеседник. — Лучше отвечай, о чем спрашиваю. Иначе говорить с тобой будут совсем другие люди.

И я понял, что если сейчас разговор не состоится здесь, то вполне вероятно, что будет продолжен где-то в застенках Комитета государственной безопасности СССР по доносу Кайрата Айдыновича. Этот может, на лице написано, что сдаст и не моргнет глазом.

— Ты — американский шпион? — спросил он, прищурившись.

— Никакой я не шпион! — обидевшись, ответил я. — Советский гражданин я! С чего вы вообще такое взяли?

— Ты говоришь во сне, — по лисьи улыбнувшись, ответил Кайрат Айдынович. — Многие шпионы так проваливаются. Говорят во сне или на своем языке или о вещах, которые милы их сердцу, но нам, гражданам советского союза, чужды и аморальны.

И мне вновь стало не по себе.

— И что я говорю? — осторожно спросил я. А потом улыбнулся: — На чужом языке?

Никаких языков я, конечно же, не знал, не гуманитарного склада ума. Так что тут претензии мимо.

— Разные странные слова. Например, просил позвонить тебе на сотку. Это как? Ты аферист какой-то что ли? Что за сотка? И почему позвонить по поводу нее надо? Кассу ограбил и теперь подельника своего просишь на связь выйти по поводу украденных денег?