Скорбный дом Междуречья - Алевтина Ивановна Варава

состояние сейчас (отец так ничего и не объявил о результатах своего сватовства), танцевать у Прадэрика вышло даже и похуже, чем у Полины.

После того как собравшиеся разомкнули пары, князь д'Эмсо взял слово в первый раз. И объявил о том, что бракосочетание Ариазы и Ирвара состоится через месяц, как только будет закончен остров и замок, в котором им предстоит господствовать. Это вызвало шквал аплодисментов. А когда они смолкли, князь уведомил о ещё одной благой вести — и во всеуслышание объявил всей знати Междуречья о том, что этим утром у его младшей дочери начались кровотечения, и «юные сыны» могут начать присматриваться к её особе на перспективу.

Ошарашенная Полина стала пунцовой. На неё с одобрением смотрели все и, похоже, всех заинтересовали особенности работы её организма. Потом потянулась вереница поздравляющих! И это очень не понравилось Ариазе, от которой оттягивали всеобщее внимание. Похоже, сестрица Эднары уверилась в том, что Полина подстроила это каким-то образом нарочно, чтобы отравить её торжество своим вмешательством.

Интересно, а по случаю первых месячных устроили бы отдельный приём, если бы не эта оказия? Или Полина сэкономила князю лишних денег?

На втором часу сменяющих друг друга поздравлений Полина почти привыкла к этому безумию. Внимание потихоньку возвращалось Ариазе и Ирвару. Гости выглядели довольными, им было о чём поговорить. А ведь впереди, как оказалось, ждало ещё главное объявление.

Уже после застольной части (Полина почти не ела из-за долбанного корсета, который и дышать-то давал с трудом), когда все гости стали немного томными и менее подвижными, а послушки провалили столы вместе с остатками трапезы в пол, расчистив пространство для бесед и танцев, князь д'Эмсо снова взял слово, поднявшись для того на поднятую в виде сцены платформу. Похоже, это было нетипично для таких приёмов: все выглядели заинтригованными. Голоса притихли.

К себе на помост князь не пригласил ни родителей Ирвара, ни жениха с невестой, ни свою благостно закровившую дочь.

— Попрошу ещё минутку вашего внимания, дамы и господа! Мне необходимо сделать ещё одно важное объявление! — торжественно молвил он.

Полина заметила, как синхронно побледнели старшие братья. На лбу Прадэрика даже заблестели выступившие капли пота. Лицо Вигнарда, ходившего среди гостей с мрачным видом и несколько раз пытавшегося приблизиться к князю, что последний успешно пресекал, напротив, просветлело.

И действительно. Неожиданное объявление касалось именно их тайного уговора.

— Дело в том, что вчера я обратился к потенциальным невестам для троих моих старших сыновей разом! — объявил отец Эднары, и по залу прокатился гул удивления. На князя Ситано, отца Ирвара, начали оглядываться с уважением: видно, решили, что выкупа за Ариазу хватит на три свадьбы. Но тот и сам выглядел озадаченным. — Дамы и господа, хочу донести до вашего сведенья, что я решился проявить снисхождение, — продолжал князь д'Эмсо. — Милость, которая, надо полагать, многим из вас покажется излишней. Но я уверен: люди благородных кровей имеют на то некоторое право — до определённых пределов. — Князь сделал паузу, обозрев с помоста своих гостей.

«Не может быть» — смогла Полина прочитать по губам помертвевшего братца Диамона, прислонившегося к колонне спиной так, словно он был готов бахнуться в обморок.

Гостья из другого мира и сама затаила дыхание. Неужели…

— Я обратился с предложением к сёстрам Сайсарасоно, — громко и уверенно объявил князь д'Эмсо.

По залу волной прокатился ропщущий гул, который сменила гробовая тишина. Все теперь таращились на князя ошарашенно. Полина закатила глаза: барышни-то оказались дурами! Ну да это их право. Диамон чуть сполз по колонне, его колени подкосились.

Прадэрик так стиснул высокий бокал на ножке, что стекло треснуло и от пореза старшего сына князя уберегла только безнадёжно испорченная теперь вином белая перчатка.

Княгиня одна во всём зале казалась совершенно безразличной. Даже Ариаза гневалась: она полагала такие объявления недопустимыми в минуту её торжества. И даже боялась, что брак с отбросами общества опорочит её и может испортить уже слаженное дело.

Выждав некоторое время, пока невероятная информация осядет в головах присутствующих, князь д'Эмсо объявил:

— Но сёстры Сайсарасоно мне отказали.

Пространство огромной комнаты наполнили охи и ахи, глаза собравшихся округлялись всё больше. Поползли шепотки. Облегчение читалось на лицах Прадэрика, Льёрна и Диамона, они были готовы пуститься в пляс.

Полина заметила, как сияющую физиономию очень довольного Вигнарда молнией исказила гримаса яростного гнева.

Итак, князь не просто провалил его просьбу, но и решил оборвать в будущем все поползновения повторить её. Ловко и довольно смело… Но князь д'Эмсо продолжал:

— Понимаю ваши чувства, дамы и господа! Я, признаться, был обескуражен не меньше. Ваш покорный слуга имел неосторожность поверить в благодетель, и, возможно, поспешил. — В банкетном зале снова воцарилась звенящая тишина. Все взоры были обращены на оратора. — Мне показалось несправедливым и даже жестоким то, что столь благородный род так ужасно пострадал из-за деяния всего одной особы, — говорил князь д'Эмсо. — Я надеялся это исправить от всей широты своей души. И на самом деле я всё ещё питаю сию скромную надежду. Невзирая на отказ, я дал барышням Сайсарасоно время обдумать предложение. Но вынужден сейчас, пред лицем избранного общества Междуречья, объявить: если в ближайшие недели не состоится приёма в честь оглашения во владениях, унаследованных сёстрами после кончины их отца, всем нам придётся сделать печальные выводы. Думаю, вы согласитесь, что это будет означать одно: барышни Сайсарасоно расписываются со всей прямотой в том, что каждая из них — такая же шлюха, как и их падшая сестра! Иных причин для отказа я не вижу. А в таковом случае совету Пяти стоило бы начать расследование, ведь странно оставлять падшим женщинам в свободное пользование их земли и прочие владения!..

Глава 18

Второй предсвадебный прием

Ариаза и Ирвар были забыты совершенно после такой грандиозной новости. Общество волновалось, но не князь д'Эмсо стал предметом пересудов, а бесстыдство девиц Сайсарасоно. Полина заметила, как, поймав взгляд Эднариного отца, картинно-медленно аплодирует Вигранд. Похоже, старик был доволен.

Если слушать внимательно, а больше заняться было нечем, можно было сложить представление об общих впечатлениях. Находчивость князя называли благороднейшей снисходительностью. Дамы Сайсарасоно, и без того особы скандальные, но подзабытые, обвинялись во всех возможных грехах. Оказывалось, что нечто эдакое слышал о них каждый второй. И практически единогласно общество сходилось на том, что столь сомнительные особы не могут распоряжаться землями своего почившего отца. Лишь некоторые из приглашённых на оглашение надов и над оспаривали всеобщее впечатление и робко высказывались о том, что барышень может устраивать их девство, а