Гений Медицины. Том 4 (СИ) - Алмазов Игорь

Затем я забрал Клочка, и мы отправились домой.

— Как мы собираемся помешать Кобылину тронуть отца? — поинтересовался дома крыс. — Давай его предупредим?

— В этом нет никакого смысла, — покачал я головой. — Он собирается сделать мерзкий ход, но от того, что мы скажем это отцу — никому легче не станет. Ведь отец ничего не сможет поделать.

— И что, просто ждать? — возмущённо пискнул крыс.

— Нет, просто сделаем ход первыми, — ответил я. — У нас есть признания Матвея о попытке сорвать выступления нашей клиники. Есть твой записанный разговор. Но не хватает подтверждения амбиций Кобылина.

Другими словами, доказательств, что он действительно хочет занять место главного врача. А не просто вредит клинике… потому что ему захотелось.

— И где мы их возьмём? — спросил Клочок.

— У Кати, — ответил я. — Семён Михайлович кажется со стороны глуповатым, но он довольно расчётлив. Подготовка к тому, что он станет главврачом, явно уже ведётся. И ведётся она Катей, хоть она этого и не понимает.

— Я тоже ничего не понимаю, — крыс возмущённо подёргал носом. — Какая ещё подготовка?

— Скажем так, документальная, — ответил я. — Нам просто надо, чтобы Катя отдала нам несколько очень интересных бумаг. И это станет доказательством номер три. И с ними мы уже отправимся к Зубову, а затем и к главному врачу.

— Хитро, — сверкнул глазами Клочок. — Должно получиться.

Мы ещё немного пообсуждали план, а затем отправились спать.

Утром Валера специально пришёл в клинику пораньше, чтобы вновь поговорить с Шуклиным. Тот уже пару дней удачно бегал после того происшествия с Боткиным. Но сегодня с утра не убежит, он же на дежурстве.

— Привет, Паш, — обманчиво дружелюбно поздоровался Валера. — Как дежурство прошло?

— Нормально, — недоверчиво буркнул Шуклин. — А что?

— Да я вот думаю, почему же ты никак не хочешь дежурить как полноценный терапевт? — задумчиво протянул Ковалёв. — Такой вариант был, Боткина обвинить в измене клиники, и все дела. Он бы отправился в тюрьму, я был бы доволен местью, а ты получил бы место в клинике.

Разумеется, Валера не думал, что показания Шуклина хоть что-то бы изменили в той ситуации. Боткин отлично всё продумал так, что вышел из воды сухим. От слова совсем.

Но Валеру просто драконило от мысли, что Павел в итоге не последовал их плану. Не поддержал Валеру, не поддакнул там, где это было нужно.

— Слушай, если ты про то, что я не стал врать при совете, то я и правда не слышал никаких разговоров, — заявил Шуклин. — И мои слова ни на что бы не повлияли.

— И ты вовсе не пытался предупредить Костю до всего этого? — холодно улыбнулся Ковалёв. — С чего бы это?

Шуклин был ему не особо нужен. Валера его не переносил, и считал отребьем, почти как и Боткина.

Однако он. Должен. Слушаться. Это принципиально. И на него хотелось и дальше спихивать грязную работу.

— Я просто подумал, что это уже чересчур, — признался Шуклин. — Я по-прежнему хочу занять место терапевта. Но не таким путём.

— Ты просто трус, — заявил Валера. — Боишься сделать что-то настоящее. Только разговорами и ограничиваешься.

— Я трус⁈ — подскочил Павел. — Я подделывал документы, из-за меня чуть не погибла пациентка от анафилактического шока. Я крал направления на анализы. Да чего только не делал! Ты всего и не знаешь. Так что не смей называть меня трусом!

Ух, как его прорвало. Решил выложить всю подноготную! Это он зря… Ведь Валера всё запомнит.

— А раз ты такой смелый, тогда начинай уже мне помогать, — ответил Валера. — Сейчас надо сделать так, чтобы Боткин не мешался в клинике. А значит, создадим ему проблем на стороне.

— И что от меня нужно? — буркнул Шуклин.

Отлично, он уже согласился помочь.

— В субботу днём отвлечёшь Боткина на полчаса, — ответил Валера. — Не спрашивай, зачем. Просто сделай.

Валера и сам не знал, зачем это. Кобылин ему не рассказывал никаких деталей. Но перед Павлом он наоборот, постарался выставить себя крутым.

— Сделаю, — тяжело вздохнул Шуклин.

Ещё как сделает. Куда ему деваться?

Рабочее утро после планёрки началось с посещения Кантемирова. Возле палаты которого я встретил Николая.

— Константин! — радостно воскликнул он. — Очень рад тебя видеть!

— Взаимно, — улыбнулся я. — Только как ты в клинику проник? Посещения с двенадцати начинаются.

На моих глазах Николай резко покраснел.

— Воспользовался тем самым фальшивым пропуском, якобы ты практикант? — вздохнул я.

— Ну да… Но господин сам попросил попасть сюда пораньше, так что я не при чём, — оправдался Николай. — Как он?

— Сегодня к нему ещё не попал, — заметил я. — Но, думаю, уже лучше. Мы нашли причину и уже делаем все необходимые мероприятия. А вообще, давай зайдём к нему, и узнаем.

Николай кивнул, и мы вдвоём отправились в палату.

— Доброе утро, — первым поздоровался я.

— Здравствуйте, господин Кантемиров, — поклонился Николай.

В этот момент ярко ощущалось наше различие в социальном положении. Я был аристократом, а Николай — простолюдином, и даже наша дружба этого никак не меняла.

— Доброе утро, — кивнул Феликс Вениаминович. — Рад, что вы оба тут. Константин Алексеевич, мне удалось выяснить, кто меня травил.

Оперативно, учитывая, что сам факт отравления я установил только вчера. Связи у него работают как надо.

— И кто же? — поинтересовался я.

Вчера барон Кантемиров думал на своего брата. Но похоже, его мнение на этот счёт изменилось.

— Невеста моего брата, — вздохнул он. — Уже бывшая, если точнее. Сначала она пыталась охмурить меня, но я сразу её отшил. И она переключилась на брата.

— Ради денег? — догадался я.

— В точку, — Кантемиров с тоской взглянул в окно. — Всё это удалось раскопать всего за один вечер. Вопрос уже решён.

— Рад слышать, — поддержал его я.

Моя помощь не имела бы никакого смысла, если бы барона продолжили травить. Поэтому то, что отравитель нашёлся — это очень хорошая новость.

— Отдельно я хотел извиниться перед тобой, Николай, — вдруг добавил Феликс Вениаминович. — В присутствии свидетеля. Видишь ли, я заподозрил и тебя в отравлении.

Об этом я тоже догадывался. Травить Феликса начали как раз примерно в тот период, когда появился Николай. Возможно, раньше, но точно этого сказать невозможно.

И логично, что в итоге подозрения также упали на Николая.

Однако то, что Кантемиров признал свою вину перед своим слугой, говорит о нём как о хорошем человеке.

— И теперь прошу за это прощения, — закончил Феликс Вениаминович. — Ты хороший помощник, и я рад, что ты работаешь у меня.

Николай кивнул, а в уголках глаз его блеснули слёзы. Похвалу он слышать не привык. Жуков не часто его хвалил, если вообще хвалил.

— В благодарность я бы хотел пригласить вас, господин Боткин, на свой приём в воскресенье, — заявил Кантемиров. — Он состоится через неделю. Со всей вашей семьёй, разумеется.

Предыдущий приём, на котором я был, не запомнился мне практически ничем хорошим. Кроме танцев с дочкой Брусилова.

Однако подобные мероприятия очень важны, если я собираюсь восстановить статус семьи. На этих балах и поднимается авторитет.

— Я с радостью приму это приглашение, — кивнул я. — Только сначала мне нужно вас долечить. Жизни ничего не угрожает, но до субботы вы точно полежите тут.

— Конечно, я всё понимаю, — заверил Феликс. — Делайте всё, что нужно.

Я проверил его состояние, вкачал ещё немного магии токсикологическим аспектом, и оставил их вдвоём с Николаем. Кантемиров не просто так позвал своего помощника рано утром, у них явно был важный разговор. Так что решил им не мешать.

После остальных пациентов решил поговорить с Катей Ениной. Сразу подметил, что горы документов на её столе стали поменьше. Не зря я провёл тот разговор с Семёном Михайловичем.

Беседовать прямо возле его кабинета было не самой лучшей идеей, так что я увёл её в столовую, якобы на обед.