Суворовец. Том 1 - Анна Наумова

Душный кабинет, насквозь прокуренный вонючей "Примой". На столе — переполненная пепельница с ежиком окурков. Август девяносто восьмого. Леха Дорохин — еще не грузный полковник, а вполне себе поджарый майор милиции. Тогда еще не полиции.

Вот это новость! Первый день, как я вышел из отпуска — и такой подарок! Целый год, почитай, за ним гонялись. Ускользал сквозь пальцы. Точь-в-точь как фигурист, выписывающий пируэты на льду. Попробуй поймай!

— Да ты гонишь! — не поверили мы поначалу.

— Гонит бабка самогон!

Дорохин разговаривал сквозь зубы — держал во рту свежую сигарету. Затянулся, мастерски выпустил несколько колечек дыма и продолжил:

— Взяли его, говорю, мужики... Часа три назад. Только что позвонили. Прямо на хате у "Брежнева". В одних трусах. С бабой какой-то валялся.

"Фигуристом" прозвали местного криминального авторитета, главаря ОПГ. Было ему тогда, в девяносто восьмом... годков тридцать, почитай. Да, где-то так. К успеху пацан шел. Но, как говорится, не получилось, не фартануло.

И не далее как вчера я тоже видел этого "Фигуриста". Только не наголо стриженного мужика со шрамом на лице и взглядом исподлобья. А пацана лет десяти. Лихо скользя по льду — не хуже профессиональных спортсменов — он спешил к своей сестренке.

Я знал его историю. Сам потом "разрабатывал" "Фигуриста".

Юный Деня Корольков с малых лет жил фигурным катанием. Его не приходилось заставлять идти на тренировки — он туда летел по своей воле. Быстрее всех.

Еще совсем мелким пацаном Деня однажды случайно очутился на тренировке у старшей сестренки Насти. Увидел, как лихо крутятся на льду девчонки и мальчишки и мигом понял, что тоже хочет так же.

Другие бы забросили эту мечту тут же — после нескольких ранних подъемов на тренировки, жестких падений на катке, неудач или ора тренера, который за детскую психику совершенно не тревожился и не забивал себе голову "личными границами". Почти каждый месяц происходило одно и то же. То один, то другой залитый слезами ребенок покидал каток и больше туда не возвращался.

Но только не Денька. Он сам себе ставил будильник на пять утра. Сам собирался на тренировки. Сам получал от тренера за промахи. И никогда не жаловался. Без устали отрабатывал сложнейшие прыжки фигурного катания. Мечтал, что будет "как Горшков".

Другие пацаны со двора тоже почти не снимали коньки зимой. Только Денискины приятели сразу после занятий в школе хватали клюшку, коньки и неслись во двор, где их уже поджидала ледяная "коробка". Сам же Деня за все детство клюшку в руках держал раз десять, не больше. Он, упертый, шел к своей цели — стать профессиональным фигуристом и прославиться.

И правда "прославился". Только совсем по-другому.

Однажды группа, в которой занимался Денька, должна была ехать "за бугор" — на какие-то там соревнования. Тренер отобрал троих ребят, которые катались лучше всех. В их числе был и Настин брат. Но когда до вылета оставалось всего несколько дней, и счастливый до беспамятства Денька уже собирал в дорогу свои майки-тапки, раздался телефонный звонок.

Денька поначалу не обратил на него внимания: дома мама. Она и подойдет к телефону. Наверняка соседка какая-нибудь звонит — потрепаться про рассаду или банки одолжить.

Воодушевленный предстоящей поездкой мальчишка наспех покидал в объемистый и жутко неудобный чемодан свои майки со штанами. Уложил все мыльно-рыльное, специально купленное для поездки. А потом придирчиво осмотрел, проверил лезвия и стал любовно укладывать в сумку коньки, напевая: "Вместе весело шагать....".

Но тут в комнату вошла мама. Глядя куда-то в сторону, она тихонько сказала:

— Сынок, понимаешь... Тут такое дело...

А всего через пару секунд, услышав новость, Денька понял, что его жизнь рухнула.

Вместо Деньки в "забугорную" группу включили какого-то племяша кого-то там из начальства.

— Не расстраивайся... — мама погладила его по вихрастой макушке.

И добавила:

— Съездишь еще, сынок! Какие твои годы! Пойдем на кухню, я там картошечки нажарила!

Денька поначалу не поверил. Стоял, раскрыв рот. Даже не слышал, как мама вышла из комнаты и притворила дверь. А потом стиснул зубы, и по его лицу покатились злые слезы. Тем же вечером пацан молча зашвырнул коньки на шкаф и больше никогда их не надевал.

Собственно, и надевать было не на что.

Обозленный и расстроенный Денька в тот вечер впервые за долгое время пошел во двор к пацанам. Просто так. Он совершенно не знал, куда ему деваться.

А пацаны — возьми и да соберись поразвлечься. Зацеперы хреновы. Поперлись на станцию и решили покататься на поезде. Сзади.

В общем, тем же вечером Денька, которому едва-едва стукнуло одиннадцать, лишился не только поездки за границу, но и половины стопы. Повезло еще, что жив остался.

Выйдя из больнички и кое-как став на крошечные детские костыли, Денька набрался смелости и вышел во двор. Сам спустился без лифта на первый этаж, резко отвергнув робкие предложения матери и сестры помочь.

— Отцепитесь! — рявкнул он, когда Настя с мамой хотели было помочь ему спуститься по лестнице. — Сам справлюсь!

С того дня у Деньки пошла совсем другая жизнь. Лишившись возможности заниматься любимым делом, он вошел, как говорится, "не в ту дверь". Сам не заметил, как примкнул к компании местной шпаны. Суровые и хмурые ребята "мелкого", конечно, всерьез не воспринимали. Но и не гнали. Инвалид же. Жалко все-таки.

И теперь Денька вместо тренировок сидел на бревнышках во дворе вместе с "пацанами", почтительно слушая их речи.

Речами, естественно, посиделки не ограничивались. Сигаретки, пивко, водочка... Слово за слово, и вот — к шестнадцати годам бывший фигурист был уже заядлым выпивохой. Попался на краже продуктов из магазина и отмотал срок по малолетке. Вышел оттуда уже настоящим уркой. Погулял пару лет и снова сел — за разбой.

"Развернулся" бывший фигурист в девяностых, уже отмотав второй срок. К тому времени к нему уже прочно прилипла кличка "Фигурист".

Появилась у "Фигуриста" и своя "крыша". Какой-то криминальный авторитет по кличке "Череп" перебрался из Казани в московское Измайлово. Под свою "крышу" "Череп" мигом собрал несколько дворовых банд. И бывшие раздолбаи, которые просто пили пивко у подъездов и стреляли у прохожих мелочь и сигареты, превратились в самых настоящих отморозков.

В их числе был и Денька. Бывший сиделец приглянулся "Черепу" и стал, что называется, его правой рукой. От прежнего улыбчивого пацаненка с пухлыми губами, которого я видел на катке, не осталось и следа. Денька теперь стригся налысо, набил себе несколько тату в тюрьме и слыл крайне