Тепла хватит на всех 2 (СИ) - Котов Сергей

В моём распоряжении были как ресурсы самого комплекса, так и Вася. Так что такие приятные мелочи, как тактический дисплей, расчёт траекторий, синтезированное зрение и прочее были под рукой.

Но, несмотря на все эти «суперспособности», бдительности я не терял. Нельзя было исключать многослойной ловушки.

Однако же, противник оказался не настолько прозорливым. Я незамеченным добрался до первых «секретов». Проник на позиции. И после этого началась боевая работа.

Возможности комплекса, конечно, впечатляли. Чтобы нейтрализовать трийана, мне достаточно было подойти к нему расстояние вытянутой руки. Потом сам костюм мгновенно формировал узкое поражающее лезвие, точно нацеленное на нервные узлы трийана. После такого бесшумного и незаметного удара, трийанский боец оказывался полностью обездвижен.

Работать приходилось быстро: позиции были разбросаны на площади около пяти квадратных километров. Сильно помогала трийанская тактика: они рассредоточились так, что одновременно в зоне прямой видимости на позиции находилось не более трёх боевиков. Так что нейтрализовать всех троих, не дав поднять тревогу, было не так уж и сложно.

Через какое-то время мне показалось, что всё идёт слишком уж легко. Уже были нейтрализовано под сотню трийанских бойцов. У меня руки устали. А никаких признаков тревоги всё ещё не наблюдалось.

Я удвоил осторожность. Вася анализировал данные от зондов, размещённых по всему периметру, однако же ничего подозрительного так и не заметил.

Вот и последний пост трийан. Возле электрической цепи, связанной с детонаторами от взрывного устройства, размещённого в очередной экранированной цистерне. Тут я действовал особенно осторожно. Но всё опять прошло хорошо.

Я чуть перевёл дух, потом кинулся обезвреживать средства поражения, которыми чешуйчатые собирались убить детишек. Тут тоже приходилось выдерживать хладнокровие. Но и затягивать не хотел — сама возможность того, что могло произойти, продолжала давить на меня.

И вот, в какой-то момент, когда я уже собрался было открыть первую цистерну, чтобы забрать детишек, я вдруг подумал — почему всё это время я не убивал, а именно обездвиживал трийан? Да, они были надёжно парализованы, но практически все живы.

И в голове тут же встали картины того, что я на самом деле планировал. Они выплыли из тёмных глубин моего подсознания и предстали во всех деталях.

Я не хотел, чтобы трийане, захватившие детей, умерли слишком легко. Я хотел чего-то такого, что осталось бы в памяти всех трийан до того дня, пока самый последний из них не будет уничтожен.

Картины расправы были настолько яркими и детализированными, со всеми подробностями, что в какой-то момент я даже начал думать — не свершилось ли это уже?

Чешуйчатые создания испытывали совершенно немыслимые страдания перед смертью. Я об этом позаботился. И откуда у меня вдруг оказались такие познания об их физиологии и психологии? Не знаю. Но в какой-то момент усилием воли я заставил себя вынырнуть из этих инфернальных грёз.

Меня заметно трясло, несмотря на то, что комплекс продолжал поддерживать идеальную температуру.

Мне и раньше приходилось нейтрализовывать плохих парней. Иногда очень плохих, по-настоящему. И каждый раз во время боевой работы я осознанно никогда не позволял себе пересечь ту тонкую грань, которая разделяет удовлетворение после хорошо выполненного задания от удовольствия и наслаждения убийством как процессом.

Мне также хорошо было известно, что слишком многие эту грань пересекают. И это путь в один конец. Такие парни никогда не возвращаются с войны, хотя могут ещё годами продолжать выполнять задания и слушаться приказов. Это — конец, приговор чему-то человеческому, что нужно обязательно сохранять в себе, если планируешь вернуться.

Конечно, трийане — не люди. Наверно, поэтому я смог продвинуться так далеко. И лишь в последний момент осознал, что эта невидимая грань всё равно существует.

Что было бы дальше, после того как я бы воплотил в жизнь всё то, что с такими отчётливыми деталями представил себе?

Я бы остался на этой совершенно чужой мне войне. Остался бы навсегда. Не важно в каком качестве и как долго она бы продолжалась. Возможно, она достигла бы звёздного масштаба и продолжалась бы на иных планетах…

Всё-таки здесь была ещё одна ловушка, спрятанная куда глубже, чем мне показалось. И я сумел остановиться в миллиметре от капкана.

«Вася?» — мысленно окликнул я.

«Да, Тейдан?» — ответил он.

«Я не Тейдан, — возразил я. — И никогда им не стану».

«Извини, Женя. Просто почему-то показалось, что так будет правильнее в какой-то момент. Сам не знаю, что на меня нашло», — в голосе напарника чувствовались виноватые нотки.

«Мы оба чуть не угодили в ловушку», — заметил я.

Вася промолчал. А я взял кусок брезента, которым укрывался трийан на позиции. Сдёрнул его с обездвиженного, но всё ещё дышащего тела. Потом обмотал его вокруг пояса и снял маскировку.

Я превратил часть своей ладони в клинок. Посмотрел в жёлтые глаза трийану. Увидел, что в них застыл ужас и страдание.

— Мир тебе, — сказал я на трийанском. После чего вонзил лезвие ему через глазницу в мозг, отпуская несчастного в вечность.

Для того, чтобы обойти всех парализованных мной трийан, понадобилось ещё минут сорок. Я нёс с собой смерть и скорбь — но не страдание.

И лишь оборвав мучения последнего врага, я начал освобождать измученных и перепуганных ребятишек, у которых теперь был шанс на нормальное, настоящее будущее.

Знаки

Знаки

«Вася, а сколько на Нарайе жило людей и трийан до начала конфликта?» — спросил я, разглядывая буйную растительность, которая росла стеной по берегам Изумрудной реки.

«Людей около полутора миллиардов, согласно последней переписи, которая проводилась два года назад, — ответил напарник. — Трийан чуть меньше, около миллиарда».

То, что Нарайя населена куда менее плотно, чем Земля, стало очевидно, когда мы миновали пустыню и начали двигаться по «зелёной» территории. Тут было мало дорог, ещё меньше — населённых пунктов, хотя местность была вполне благоприятной для расселения.

«Странное дело, да? — спросил я. — Получается, у них демографический бум даже не начинался. Несмотря на отсутствие войн».

«Возможно, благодаря этому отсутствию и не начинался, — ответил Вася. — Эти вопросы плохо изучены. Демография. Социология. Особенно в таком сложном, двусоставном обществе. Тут нужен особенный математический аппарат, солидная эмпирическая база и много чего ещё».

«Странно, что я раньше об этом не задумывался…» — мысленно произнёс я.

«Ничего странного. Тут всё для тебя было новым, — ответил Вася. — Впрочем, как и для меня».

«Есть оценки потерь с начала конфликта?» — всё-таки решился спросить я.

«Очень приблизительные. На основании данных о хозяйственной деятельности, довоенной плотности населения и наблюдаемой мобильности, — ответил Вася. — От десяти до ста пятидесяти миллионов людей. И около ста пятидесяти тысяч трийан».

Я прикрыл глаза. За моей спиной слышался детский смех. Лаймиэ устроила что-то вроде импровизированной школы для спасённых детишек. Благодаря её усилиям, их жизнь вошла в упорядоченное русло здесь, на борту: утром лекции и занятия, обед по расписанию, потом время для игр, которые она же организовывала и следила за соблюдением правил.

Конечно, я наблюдал за ней с восхищением. В этой ситуации её внутренняя сила проявилась в полной мере. Когда я привёл в лагерь несколько десятков измождённых детишек, на лице суровых мужчин, которые прошли через заключение и многие другие испытания, была растерянность, граничащая с паникой. И лишь Лаймиэ смогла сразу взять ситуацию в свои руки. Организовала мойку, осмотр, проверку здоровья, питание. Придумала сделать детям одинаковые накидки из той же материи, которой пользовался я сам для защиты от солнца.

Потом она рассказала детишкам обо мне. О том, какой я надёжный защитник, и что им ничего больше не следует бояться. А нужно думать только о том, как добраться до остальных людей, становиться сильными, чтобы принять участие в нашей общей борьбе за выживание.